Глава 9. Истина
День перед походом он посвятил жене и дочке. Всё бы ничего, но каждый раз вспоминая о грядущем, Мила грустила. Он старался не думать о том, с чем предстоит иметь дело в лесу. Долго выбирая, чему верить голове или сердцу, всё-таки выбрал второе. Оно возвещало, что опасности твари не представляют. Тем более для него, с его новыми способностями, которые хотел научиться держать под контролем. Он не знал, что случиться, если использовать их на максимальной мощности, и надеялся, никогда не узнает. Ариша изучала его пальцы. Как же он её любит! Его необычную девочку! Вот и сейчас она гулила лишь у него в голове. Пацан трижды подходил за день, пытался уговорить Казаха передумать, рвался в бой.
— Мы идём не воевать! И ты это знаешь! Если Казах сказал нет, значит, нет! — было невыносимо больно видеть мальчишку таким, но необходимо проявить твердость. «Казах стал ему как отец. Наверняка он боится его потерять».
Ночью, когда дочка мирно спала в кроватке, они с Милой лежали обнявшись. Её сердце билось часто в груди, как у воробышка. «Я вернусь к тебе живой! Обещаю!» «Это всё, чего я желаю. Не представляю мира, в котором нет тебя!» В ответ он сильнее прижал её к себе.
Утром, игнорируя слёзы жены, поцеловав её и дочь, и не тратя времени на долгие прощания, отправился в путь. Возле линии леса остановился и обернулся к друзьям.
— Чтобы вы там не увидели…, чтобы ни случилось…., не геройствуйте! Бегите! И прошу…, по тварям не стреляйте!
— Пошли уже! Оратор из тебя дерьмовенький! — пробасил Никита, и все засмеялись, даже он немного улыбнулся.
Они не знали, куда нужно идти, и надеялись на него. Он тоже не знал, но почему-то был уверен, что почувствует тварей. Пока что этого не случилось. Блуждая в лесу, и пробираясь сквозь бурьяны несколько часов к ряду, утомились и разбили лагерь. Доктор обеспокоено ходил кругами, раздражая. Швед периодически слушал Аришу, в голове, и успокаивался. Собрав немного хвороста, присел у костра и заметил, как ярко горят звезды над головой. Странное явление. Нигде раньше не видел ничего подобного с того самого дня конца цивилизации. А здесь небо было просто завораживающим. Серый также неотрывно смотрел наверх, и когда шея затекала, принимался растирать рукой. Вскоре, решив дежурить по очереди, легли спать. Прогулка обещала быть долгоиграющей, пригодятся свежие силы.
Швед дежурил первым. Тишина ночи ласкала, как мать своего младенца, баюкала нежными руками. Спать совсем не хотелось, и он думал о жене и дочке. Вдруг в голове зашумело. Звук был похож на издаваемый телевизором, потерявшим сигнал спутника. Через минуту соединение установилось, понял это на неком клеточном уровне. А после услышал существо, преследовавшее его так долго. «Иди за мной! Я покажу тебе путь! Но ты можешь взять с собой только одного из друзей! Выбирай…». Такого он, конечно, не ожидал, хоть и изначально не собирался набирать специализированный отряд. Естественно, знал, кого должен взять. Прокравшись к палатке, и разбудив доктора, он вновь прислушался к лесу. В тот же миг на земле появилась сумеречная дорожка, отсвечивающая золотистым цветом. Судя по выражению лица доктора, он тоже её видел. Швед развернулся, прижимая палец к губам, док кивнул. И они, стараясь не разбудить остальных, двинулись в путь. Дорожка извивалась и петляла. Пару раз попадались трескуны, которые теперь шарахались от него, как от огня, чувствуя мощь и опасаясь за шкуры. Дорожка закончилась, и пред ними предстало странное остроконечное сооружение из камня, напоминавшее ворота причудливой формы. По ту сторону ворот послышались шаги, и к ним навстречу из темноты шагнуло существо.
— Добро пожаловать, друзья мои. Я Фарагор, — доброжелательно загрохотал, заполняя собой пространство, знакомый голос.
При одном взгляде на него создавалось впечатление, будто он ждал их целую вечность и сильно скучал, но достаточно охладел для того, чтобы заключить в объятия.
— Дорогой доктор, вы выполнили свою миссию и очень скоро увидите дочь. Перед тем как пройти через врата, настоятельно прошу выкинуть из головы всё дурное, иначе они сработают не так, как требуется…, что может создать определённого рода проблему…
Шведа сковал страх неизвестности. Он не доверял существу, и ужасно претило идти у того на поводу. Но слишком много поставлено на кон, выбора не было. «Он разговаривает так, будто имеет все научные степени мира. А я считал его тупой тварью из леса». За неимением подходящего ответа, напряжённо кивнул существу. Фарагор прошёл через арку и исчез из вида, доктор последовал за ним, а он завершил процессию.
Как только оказались по другую сторону, в голове загудел рой голосов, перед глазами появилась на мгновение ослепившая яркая вспышка света, неотчетливые картинки плясали, подрагивали, исчезали и появлялись вновь. Закончив безумные пляски, всё замерло, и он оказался совсем в другом месте: теплом, темном и тихом. Там преобладал стук, осязаемый всеми рецепторами. Звук баюкал и успокаивал. Он услышал раскатистый мужской смех, и до боли знакомый женский. Картинка сменилась, и на ней он увидел красный велосипед с четырьмя колесиками и мальчика недовольного цветом. Тот применил силу одним взглядом, отшвырнув и разбив аппарат об стену. Рядом стояла чёрная волга, которую чудом не задело. «Такие раритетные тачки мне всегда были по вкусу». Невидимый вихрь закрутил и затянул глубже. Пред взором предстала девочка с каштановыми, вьющимися волосами. Она взяла мальчика за руку, зелёные глаза улыбались, и ему это было приятно. Рассматривая, Швед смущался и не мог понять, что именно вызывает чувство. Ощущал их эмоции, детскую влюбленность, а ещё что-то немного щекотало внутри, оттого он, как дурак, улыбался. Вновь невидимый вихрь. На сей раз вид от первого лица. Школа, парта, какой-то мальчишка ударяет кулаком в нос, кровь заливает все вокруг. Обрывки становились мутнее, голова стала проясняться, перед глазами возникло озабоченное лицо доктора.
С помощью друга он осторожно встал на ноги и огляделся. Голова потрескивала, но вид затмил собой все иное, лишив дара речи. Слева от него и до конца предела видимости тянулись корабли, наверняка летающие. По крайней мере, выглядели они именно так. «Да у них целый флот!» Возле аппаратов сновали красноглазые худые существа, передвигая предметы не прикасаясь, и общаясь, не открывая рта. Он сразу обратил на это внимание из-за наличия длительного зрительного контакта. Именно так делали и они с женой. Швед посмотрел на Фарагора. «Я и Мила одни из вас?». Вопрос наполовину застрял в горле, тяжело было допускать малейшую возможность. «Всему своё время мой мальчик. Сначала ты должен вспомнить. Место поможет». Фарагор махнул рукой и хищными движениями проследовал вперёд. А они плелись следом, еле поспевая. Очень скоро увидели на горизонте город. Великолепие слепило: здания с остроконечными башнями отливали чистейшим золотом, а дорога из сияющего камня создавала приятный звук при ходьбе. Существа не обращали на них внимания, занимаясь своими делами, словно видят другие виды существ каждый день. Они проходили мимо зданий различных оттенков и причудливых форм. Из одного такого стремительно появилось существо, намеренно преградив путь. Оно было крупнее и выше Фарагора, черты лица острее и жёстче. Обвело всех взглядом и остановилось на нём, при этом смотрело в упор, не мигая.
— Сейчас не время, Нарут! Дай мальчику освоиться! — это не было просьбой и звучало угрожающе, полы балахона Фарагора развивались, будто от ветра. Швед почувствовал присутствие силы, осязал, также как и свою собственную.
— Ну, что же. Дадим Мессия время, — прошипел тот, и, неприятно усмехнувшись, оскалил острые зубы.
Он смотрел на удаляющуюся спину существа и думал, что в сравнении с ним Фарагор казался приятной наружности. «Видимо, они, как и люди, отличаются друг от друга». Теперь это стало заметно. Раньше страх блокировал остальные чувства, порождая ночные кошмары.
Фарагор привёл их в одно из остроконечных зданий. Внутри было чисто и приятно, однако не хватало мебели. Спутник улыбнулся, хлопнул вытянутыми ладошками, и мебель материализовалась в помещении. Затем хотел оставить их отдохнуть, но доктор был слишком возбуждён, и попросил немедленно отвести его к дочери. Они ушли, оставив его наедине со своими мыслями. Швед вспоминал картинки, мелькавшие в голове. Никогда ничего подобного раньше не происходило. Тот мальчик явно был им самим. Так он чувствовал, а ощущениям привык доверять. «Значит, сила проявлялась с самого детства». Тогда почему он ничего не помнил все эти годы? Стоило немного напрячь извилины, и вспышка света вновь появилась перед глазами. Мальчик, что разбил ему нос, кричал от боли. Страх пропитал класс, кровь струилась по рукам. «Нет!» Он собрал силу воедино со всех уголков сути и направил на противника. В один миг у того оторвались обе руки, и как тряпичная кукла он упал на пол, потеряв сознание от болевого шока. Картинку меняет другая. Дети боятся, жмутся к стене, не могут выйти из класса. Девочка с каштановыми волосами берёт за руку, смотрит в глаза, раздаётся голос у него в голове: «Выпусти их. Они не при чём. Не бойся. Я останусь с тобой». Она наклоняется, целует в щёку. Это их первый поцелуй, остальное перестаёт быть важным. Дверь отворяется, дети бегут, вопя и толкаясь. Видения растворились также быстро, как начались, и он вновь оказался в комнате, тяжело дыша. Пот струился со лба огромными каплями. «Что это было? Я оторвал тому парню обе руки. Стоп. На нашей улице жил парень без рук, и мы никогда не общались». Вспомнил лицо того мальчика. Каждый раз, когда случайно сталкивались, он испуганно убегал прочь. Вспомнил и то, что чувствовал в тот день, и словно пережил это вновь. Он не хотел так поступать, просто разозлился. Оно существовало в нем всегда, подпитываемое гневом, ожидая выхода на свет многие годы. И вырывается наружу всякий раз, как не совладает с собой, вскипает внутри и обрушивается, оставляя хаос и пустоту. «Но почему я не спас брата? Почему позволил убить человека, роднее которого для меня нет в этом мире?». Голова гудела от усталости, и всё же перед сном поговорил с Милой, сообщив, что произошло. «Ты хоть понимаешь, что они вверх дном перевернут весь лес, пока не найдут вас? И ты среди этих существ! Считаешь, что можешь доверять им?». «Знаю, родная, выглядит это не очень. Просто поверь, я понимаю, что делаю… Ты помнишь детство?». «Что за вопрос? Конечно, помню!». «Я думаю, мы с тобой знали друг друга в детстве». Она замолчала на время. «Знаешь любимый, мне всегда казалось, будто знаю тебя давным-давно, поэтому так быстро всё завертелось. Но не уверена, что мы дружили в детстве. Тебя я бы точно запомнила…». «Я вспоминаю здесь вещи такие невероятные и далекие. Кто-то намеренно вычеркнул их из памяти на много лет. Может быть, на то была причина. Сегодня вспомнил тебя. Я знал тебя…, любил уже тогда». Попрощавшись с женой, провалился в глубокий и безмятежный сон.
Проспав остаток ночи, проснулся отдохнувшим как никогда. В теле поселилась необычайная легкость, ни с чем несравнимое ощущение. Док спал на диване, свернувшись калачиком. Он тихонько прошёл на кухню, стараясь не разбудить друга, и попутно размышляя. Одно было ясно наверняка, он не мог любить других женщин, потому что всегда любил только одну, и ждал столько, сколько себя помнил. Пусть и не догадывался, что встречал когда-то. Быть может судьба так распорядилась. Эта тема больше не казалась ему глупой. На кухне в майке и коротеньких шортах хлопотала девушка, напевая что-то под нос. Светлые волосы струились по спине водопадом. Увидев незнакомца, улыбнулась сногсшибательной улыбкой. Голубые глаза не соответствовали яркому образу носительницы, оставаясь холодными и изучая, как под микроскопом.
— Я Виктория. Дочка того престарелого экстремала, который спас мне жизнь, за что я ему бесконечно благодарна, — говорила с небольшим акцентом.
— Макс. Ты иностранка?
— Ооо… Мама была француженкой. Хотя кто знает, может, она ещё жива. Говоря на двух языках, берёшь понемногу от обоих.
— Круто.
За завтраком заметил, что веселость и доброжелательность девушки являлись напускными. В ледяных глазах притаилось что-то грустное, болезненное… «Что там говорил док? Не совсем живая. Помнит ли она, что творила? Видимо, да». Что-то подсказывало никогда не спрашивать её об этом. После завтрака, растянувшись на диване, предавался лени, игнорируя расспросы Вики так долго, как только мог. Вздохнул с облегчением, когда она, наконец, перестала доставать и ушла в другую комнату. Именно тогда и услышал его: «Я жду тебя в конце поселения». Немедля направился туда. По пути наткнулся на существо женского пола. Она чуть не просверлила в нем дырку красными глазами. Сразу же узнал, ведь именно за ней тогда гнался в ночи. Она была высока, как и все существа этого вида, изящна, имела округлые формы, красные глаза.
— Приятно встретиться вновь! — сказала с натяжкой, приятного было мало.
— Аналогично, любительница шпионить! — она улыбнулась, оскалившись и протянув руку.
— Сильва.
— Макс. Извини, я спешу. — Она кивнула и уступила дорогу.
Фарагор ждал там, где кончался утёс. Оттуда простирался просто ошеломляющий вид на горы. Спустя несколько завораживающих минут, очнулся и задался вопросом: «А откуда здесь горы?». «Здесь то, что мы хотим видеть и считаем красивым. Ты тоже можешь создавать проекции пейзажей, предметов, людей…, при желании естественно». Хищная осанка слегка ослабла. Это могло означать, что он находится в прекрасном расположении духа.
— Я видел некоторые вещи, которые раньше не помнил…, из детства. — Фарагор напрягся.
— Ты должен вспомнить, в этом и есть смысл.
— Почему бы тебе просто не рассказать? У меня нет времени на воспоминания! Я пришёл научиться управлять этим!
— Считай это частью обучения. Ты силён! По-настоящему! При желании сможешь уничтожить всех нас щелчком пальца! Упрямство мешает использовать силу в полной мере. Это у тебя от матери.
— Ты знал мою мать? — он с трудом справлялся с нахлынувшими эмоциями, что не ускользнуло от пытливых, умных, красных глаз.
— Да. И не будем об этом, — на лице собеседника мелькнула еле заметная тень.
Было приятно находиться рядом. Они будто знакомы тысячу лет. Эдакие давние друзья. Совсем не обязательно было разговаривать о чём-то, молчание сближало не меньше беседы. Такие вот непонятные для себя чувства он испытывал к существу неизведанному и опасному.
— Откуда вы?
— Я знал, что ты спросишь об этом. Мы древняя раса землян, и жили на этой планете задолго до появления людей. Обнаружив планету более плодородную и менее подверженную катаклизмам, переселились. Это было очень давно Макс. Но мы не забыли, где наш настоящий дом. Даже узнав секреты мироздания, продолжаешь быть самим собой. Когда Земля решила низвергнуть людей, мы вернулись, чтобы помочь.
— И чем же вы помогаете? Выходите из леса и пугаете до чертиков? — Фарагор заливисто рассмеялся. Да так громко, что несколько соплеменников с интересом вытаращились. Смех был Шведу знаком. В который раз отогнал мысли прочь.
В голове вновь загудели голоса, перед глазами размывалось и затуманивалось. Чувство массовой паники передавалось от других и пробегало незримыми иглами по коже. Страх за себя и близких объял поглощая. Тело трясло от адреналина, ощущения сменились на мрачные. «Что со мной происходит? Что это?». В поселении существа хаотично бегали, издалека виднелись резкие вспышки света. Фарагор убрал иллюзию гор, схватил длинной, костлявой рукой и потащил в лес. «Стой! Куда мы идём?». Молча он создал вокруг них иллюзию, и несколько существ, оскалив зубы, пробежали мимо, изредка переходя на скачки такой высоты, что достигали крон деревьев.
— Нужно уходить как можно быстрее! Здесь нас могут найти! Помнишь того длинного? Его зовут Нарут. Он только что захватил селение, — напряжённо пояснял Фарагор на ходу.
«Тяжело, наверное, осознавать, что не можешь помочь своим, убегая. Мне это тоже знакомо».
— Как же док и его дочь?
— Им не причинят вреда. Мы вернёмся, как только соберём людей. Нужно идти на север. Там есть ущелье. Надеюсь, их не схватят по пути.
Покрытые иллюзией леса, маскировавшей, словно хамелеон, быстро шли. Селение давно скрылось из вида. Спустя пару километров вблизи прогремели шаги, и в метре от них приземлился, окончив прыжок, довольно крупный «старо-землянин». Его ноздри раздувались с шумным выдохом, втягивая воздух вновь, будто пылесос. «Он чует нас? Неужели это возможно? Если да, то звериного в них больше, чем смел предполагать». Гнев в груди кипел, просился наружу. Он снова в бегах, снова в пути. И так устал! Подгоняемый злостью, вышел из зоны иллюзии. Существо приготовилось к прыжку, но не успело и дёрнуться, как его горло разорвалось, и кровь хлынула фонтаном на землю. Кряхтя и корчась, он умирал, и Швед пощадил его, взмахнув рукой в воздухе. Шея существа сломалась, и оно затихло. «Неплохо. Но нам следует быть аккуратнее. В ущелье ты сможешь попрактиковаться в силе. Я помогу тебе с этим. Идём…». Они двигались дальше. Ему было идти гораздо тяжелее, нежели Фарагору. Тот практически парил над землёй. Увидев в глазах вопрос, тут же ответил.
— Другие, конечно, так не умеют. Я просто очень стар, мой… мальчик. Хоть и неплохо сохранился.
— Мог бы научить меня чему-нибудь полезному. Я бы тогда сейчас не проламывал туловищем бурьян. — Фарагор скромно улыбнулся одними губами.
Он тоже всё время так делал, и это нравилось Миле. Похоже, совпадение. Да и думать об этом времени не было. Урод, назвавший его миссией, захватил власть, и одному Богу известно, чем это для всех обернётся.
— Расскажешь, почему козел назвал меня миссией? — Фарагор ответил на вопрос выражением лица. — Всему своё время…, — трагичным тоном изобразил его Швед, и тот кивнул в знак согласия.
Они шли весь день, и когда солнце уже зашло за горизонт, добрались до небольшой горы. Ущелья в ней не было. Фарагор слегка прикоснулся к камню ладонью, и в ту же секунду появился небольшой проход. Небольшим он был в основном для него, обладающего ростом порядка двух с половиной метров. Факелы, висевшие на стенах, освещали туннель, который привёл в просторное помещение. Посередине стоял деревянный стол огромных размеров. За ним восседали порядка двадцати существ. Среди собравшихся единственной, кого знал, была Сильва, приветствовавшая ехидной улыбкой.
— Наконец-то. Мы уж, было, подумали, вас схватили! Это был бы настоящий провал! — произнёс коренастый, квадратный и большеголовый представитель их расы.
— Ярим, не стоило паниковать. Сейчас нам нужно быть как можно собраннее, и обсудить план.
«И как он остаётся таким спокойным?». Сам Швед с нетерпением ёрзал на стуле, не подходящем по размеру. Одна из женщин, высокая и худая, стремительно поднялась.
— Тут нечего обсуждать, Фарагор! У нас есть Мессия, и мы выдвигаемся в бой! Очень скоро они подчинят селение людей. Там девчонка и ребёнок. Часть пророчества завершится, не начавшись! Или я ошибаюсь? — он взметнул вверх большую ладонь, обрывая тираду, и она продолжала открывать рот, но из него не исходило ни звука.
«Немая, как рыба». Впервые Швед видел буквальное подтверждение выражению. «Захватят селение! Чёрт! Любимая отзовись!» Мила тут же вышла на связь. «Бери дочку и беги!» Она не понимала, что происходит, но доверилась и обещала сделать, как просит. Разгневанный, отвлеченный внутренним монологом с женой, он не сразу заметил, что парит в воздухе над столом. Когда увидел существ в нескольких метрах под собой, на удивление не испугался, а принял новую способность всем естеством. Они, задрав головы, взирали на него с благоговением и страхом. Кто-то шептал: «Мессия». Голос громыхал раскатами в их головах, и не только. Каким-то образом сотворил звуковой эффект, который был слышен в пространстве, и он будто находился везде одновременно. Швед понял, что может влиять на материю этого мира. Любых миров.
— Как ты мог не сказать, что они собираются напасть на моих людей?!
Сила окружала практически видимым шаром, искрилась, набирала мощность. Ударь он сейчас, и от них не останется и следа.
— Ты должен взять себя в руки…, вдохни глубже.
— Я могу убить вас всех прямо сейчас! А потом уничтожу и тех! И тогда моей семье ничто угрожать не сможет! — прорычал с невиданной ранее ненавистью. Сила набрала мощность, ураганный ветер начал сдувать их со стульев, и они с трудом удерживались на местах. — Хотите миссию?! Вы его получите!
Он собирался нанести удар, но Фарагор поднялся в воздух и поравнялся, перекрикивая бушующий вихрь.
— Стой! Я твой отец, Макс! Неужели ты готов убить собственного отца?! — Швед ослабил хватку, с трудом собравшись и взяв себя в руки.
Оказалось, не так-то просто вернуться в обычное состояние, не дав выхода энергии. После этого он обмяк, уставший и сконфуженный, капли пота стекали со лба. Швед смотрел на Фарагора грустно и отрешённо, словно тот вдруг вернулся домой спустя много лет и объявил, что он его отец. По сути, так и было. Только он не дома, мама с братом мертвы, а отца совсем не знал. Вспомнилась та же улыбка, как и у него. Та же сила, которую сразу признал при встрече. То, как Фарагор радовался, что пришёл на зов. То, как что-то оберегало все эти годы. То, что Фарагор знал его мать, грусть в глазах об её упоминании. «Но как мама с ним? Мерзость какая! Ну, конечно…иллюзии. Знала ли мама, кто на самом деле мой отец? И если знала, почему не рассказала? Да и кто в такое поверит». Видимо, он читал мысли. От усталости Швед забыл их блокировать. Фарагор повернулся к собратьям, ошеломлённым и заинтригованным, и сделал еле заметный жест. Все встали и проследовали куда-то по коридору. И только тощая, что вещала, уходить не хотела.
— Рамина, дай мне поговорить с сыном наедине. Пожалуйста. — Она неохотно встала и скрылась в туннеле.
Швед опустил голову и изредка покачивал из стороны в сторону. Правда ранила больнее любой физической боли. Он поверил ему сразу же, сомнений в родстве с существом не возникало. Чувствовал это с самого начала каким-то немыслимым образом, на генетическом уровне. Кровь узнала кровь и забурлила по венам. Но задвигал ощущение вглубь сознания, прятал. Сначала за страхом, затем за другими переживаниями. Теперь он знал, откуда взялись силы, и думал, что лучше бы это была радиация. Фарагор тяжело вздохнул, опускаясь на стул. Он мог бы вести диалог с сыном на внутреннем уровне, но не стал, побоявшись реакции. Подобного рода общение в его мире являлось сугубо личным, интимным. Да и сам Швед придерживался того же мнения. Ссорясь с женой, он всегда переходил на настоящий крик, не желая тесного общения из-за чувства обиды.
— Я прилетал на Землю в составе экспедиции. Нам было поручено исследовать землян, предоставить отчёт, и сравнить с отчётами предыдущих столетий. Наш народ всегда интересовало общество землян и то, как продвигается развитие. Естественно, во время миссии я выглядел иначе…, — помолчал немного, подбирая слова, и продолжил. — Мне нравилось находиться в человеческом теле, гулять дотемна, вдыхать свежий летний воздух, есть пиццу и играть с животными. Жизнь в качестве человека была проста. Такая, о которой мог только мечтать. Затем я встретил твою мать. Мы познакомились на танцах. Помню, какой она была юной и стеснительной. Помню, даже под какую песню мы танцевали. Прекрасная Ксения. Она покорила меня одним лишь взглядом, не имея аномальных сил, присущих моей расе. Не суди меня строго. У нас не принято чувствовать что-то друг к другу. За столетия эволюции мы утратили эту способность. Такое случается, когда становишься слишком зависимым от разума — перестаёшь слышать сердце. — Швед хотел перебить, но он умоляюще посмотрел в глаза и снова продолжил. — Я полюбил её…, не спал ночами. А если и засыпал, то видел во сне. Вначале не понимал, что происходит. И не нужно было, ноги сами вели меня к ней. Твоему брату на тот момент было где-то три года. Поначалу я, конечно, испытывал к нему неприязнь, но потом проникся и полюбил также как и её. Я совсем позабыл об обязанностях, перестал вести бортовой журнал. Просто жил и был счастлив. Вылазки длились десятилетиями, и я старался не думать об окончании путешествия, ставшего самой жизнью. Через два года Ксения сообщила, что беременна. Мягко говоря, я был шокирован. Нельзя было этого допускать. Прекрасно понимая, что ты унаследуешь силу и не сможешь ей управлять в мире людей. И не имея возможности открыться женщине, которую любил больше жизни, я впадал в отчаяние с каждым днём всё сильнее. Наконец, твёрдо решил рассказать правду, как только ты родишься. Скрывать тайны становилось труднее. Ты слишком быстро рос у неё в животе, и я постоянно слышал тебя в своей голове. Это пугало меня не меньше самого факта твоего существования. — «Также и я слышу Аришу».
Фарагор смотрел в одну точку, красные глаза потеряли фокус. Он погрузился в воспоминания.
— Врачи стали задавать много вопросов, и я заставлял забывать, уничтожал бумаги, на которых присутствовало, по меньшей мере, несколько людских открытий. Ксения начала испытывать неведомую тревогу. И тогда я открылся ей на свой страх и риск. Помню, как она смотрела на меня. Не сказала, что сумасшедший, не кричала. Просто подошла и обняла. Как оказалось, во сне я не мог контролировать силу, предметы порой летали или перемещались. И она давно знала, что я другой… Мы договорились пройти через всё, что пошлёт судьба вместе. Так и было. Ты рос, взрослел, отличаясь от сверстников. Сила отпугивала даже взрослых, не говоря о том, чтобы с кем-то дружить. Видеть твои попытки и старания, провалы было наказанием за мои грехи. Сердце разрывалось от горя. Я не раз стирал память соседям, дабы не объяснять, почему мой сын вывернул их пса наизнанку, или летают предметы… Мы справлялись, как могли, и были счастливы. Пока не произошёл один случай в школе…
«Тот парень, которому я оторвал руки», — грустно отозвался Швед.
Фарагор воспринял это как приглашение, и продолжил рассказ у сына в голове. «Именно. Ты был ещё ребёнок Макс. Не вини себя. Я к своим пятнадцати годам изувечил троих соплеменников. Виной всему гормоны и гнев… После того случая мне пришлось потрудиться, чтобы стереть память всем, кто хоть одним глазком мог видеть, или что-нибудь слышать об этом. Единственным выходом защитить тебя — было стереть память». У Шведа похолодело в груди. «Сынок для меня в ней тоже не оказалось места, иначе невозможно достичь нужного эффекта. Твоя мать была против, но в итоге согласилась. В тот вечер я говорил с тобой о…». В этот миг у Шведа вновь перед глазами вспыхнуло, картинки стали более четкими и продолжительными. Вот он снова в школе. Мила целует в щеку. Он сидит на крыльце со своим…папой. Фарагор в человеческой оболочке. Они говорят по душам. Отец почему-то плачет, обнимает так, что хрустят рёбра. Затем он берёт его лицо в ладони, смотрит в глаза, шепчет что-то, кончики пальцев загораются ярким светом. Прислоняет их ко лбу и вискам. Вспышка, озарившая на мгновение ночь, унесла с собой воспоминания, лишая нормальной семьи. Наступила кромешная тьма. Видения пропали, голова немного гудела. Фарагор сидел рядом на корточках и держал за руку, вид у него был обеспокоенный.
— Я видел… прощание. Ты не хотел уходить? — делал открытие, слёзы текли по лицу. Слёзы мальчика, который столько лет мечтал обнять отца.
— Не хотел. Ты не оставил мне выбора. Я заблокировал силы. Это было также необходимо. Поэтому ты и не мог больше ими пользоваться. Я не знал, как долго будет действовать блокировка, потому наблюдал за тобой. Все эти годы был рядом, хоть ты и не знал. Я принимал различные обличия и приглядывал, как мог. — Тут одна ужасная мысль промелькнула у Шведа в голове.
— Мила она тоже твоя…
— Нет, конечно, нет! Это ведь я отправил её к тебе на помощь. Я бы никогда не позволил сблизиться с ней, если бы это было так! Но я знал её отца. Им был мой напарник Тариус, который погиб много лет назад — несчастный случай, взрыв на космическом корабле. Жаль его, он был хорошим другом. Миле повезло не меньше твоего, но у неё хотя бы был отец. Её сила позволяла находиться в обществе, но память тоже стёрли. Как только высший совет узнал о её существовании, посчитали девочку опасностью. Они думали, что подчищают за нами. Им пришлось стереть воспоминания даже о тебе, которыми она так дорожила.
Швед встал на ноги, мгновенно осознав, насколько они ватные. Посмотрел отцу прямо в глаза. Те самые красные глаза, снившиеся в кошмарах не так давно. И обнял жилистое, худое тело, а тот обнял в ответ.
Продолжение (ежедневно в 15:00)
Автор: Анна Богарнэ
Источник: https://litclubbs.ru/articles/11464-put-domoi.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: