Маленький городок тем утром, казалось, утонул в тумане. Попрятались и притаились малоэтажные домики, из которых в основном и состоял этот сонный уголок, затерявшийся среди величавых мегаполисов. Дома и деревья укутались в белесую мантию и от этого казались несколько загадочными. Волшебными, такими же, как в детстве.
Детство мое прошло именно в этом городе, и с ним было связано столько самых сильных воспоминаний. В основном хороших, потому что в них была жива моя мама! А одно это уже могло компенсировать все на свете!
— Толик! Это и правда ты? — воскликнул прохожий, останавливаясь рядом со мной. Как он разглядел меня в этом тумане и как узнал после стольких лет, ума не приложу.
— Я, Савельич. А ты чего в такую рань по улицам шастаешь?
Сам я только что сошел с поезда, доставившего меня в город детства, где я не был почти пятнадцать лет. С тех пор как похоронил маму и не был.
Дом наш располагался в двух кварталах от вокзала, и я решил не брать такси, а пройтись пешком. Улицы городка, укутанные туманом, были еще пустынны. Когда поезд прибыл на вокзал, часы показывали четыре тридцать утра.
Савельич опустил голову, не ответив на вопрос. Когда-то мы жили с ним по соседству. Ребенком, я даже помню, как-то раз случайно поцарапал его машину, припаркованную возле подъезда.
— А ты сам как здесь? В гости приехал? — спросил Савельич.
— Да вот, решил брата навестить, — нехотя пояснил я.
Савельич посмотрел на меня внимательно, наверняка догадываясь об истинных причинах моего приезда.
— Ну, бывай тогда. Увидимся еще, — неожиданно попрощался со мной Савельич.
Я закинул сумку на плечо и зашагал по направлению к дому, где прошло мое детство и юность. Туман постепенно рассеивался, и улицы приобретали знакомые очертания. Мало что здесь изменилось за время моего отсутствия. Разве что расплодившиеся магазины пестрили своими вывесками, да деревья стали как будто немного старше.
Вопреки моему желанию, в голову полезли разные мысли. Я невольно вспомнил, как уезжал отсюда. Бежал, словно от опасности заразиться чумой, что, собственно, было недалеко от истины. А как еще назвать распространившееся в городе зло, что стало косвенной причиной смерти моей матери?
Брат Славка тогда не послушал меня, решил остаться здесь, полагая, что контролирует ситуацию, и вот теперь я мог наблюдать последствия этого. Много раз я пытался вразумить Славу, помочь ему выпутаться из сетей, которыми он сам себя опутывал, но Слава считал себя не уязвимым. К тому же, как ни стыдно это признать, мой брат и был частью этого самого зла, что заполонило этот город в те самые далекие времена.
Тогда, пятнадцать лет назад, все это только начиналось. Полиция даже не всегда боролась с распространителями заразы в виде легких наркотиков, которыми баловались все кому не лень. Особенно, конечно, молодежь, но и среди стариков были случаи. У того же Савельича сестра пристрастилась к заразе и потом, как я слышал, долго лечилась. Хотя у нее была семья и дети школьники.
Со временем зараза распространилась фактически повсеместно, и борьба с ней приобрела более серьезный характер. Многих посадили, в том числе и из тех, кого я когда-то считал своими друзьями. Славка оставался на свободе, но все это настолько доконало его, что он и сам увяз по уши в этом дерьме, став, по моему мнению, обычным наркоманом.
Я приехал сюда в надежде на то, что смогу хоть как-то помочь брату. Отправить его на принудительное лечение или хотя бы попытаться увезти его отсюда. Конечно, и в том городе, где я сейчас жил, было то же самое, и при желании и там можно было достать те же синтетические наркотические средства. Но это если постараться. В маленьком городке концентрация зла наиболее ощутима, а среди моего нынешнего окружения я не знал ни одного человека, который был бы знаком с этой дрянью.
Брат был старше меня на пять лет. Когда он стал торговать запрещенными веществами, ему было 22 года, мне 17. Я считал своего брата крутым, у Славки всегда водились деньги, и мы могли позволить себя все, чего не было у других.
Сам я попробовал эту дрянь не с подачи брата. Но все равно все, кто поставлял тогда курительные смеси, были между собой знакомы. Когда Славка узнал об этом, он избил меня, хотя я точно знал, что сам он тоже пробовал. Я был тогда упрям, и увещевания брата на меня не подействовали. Даже скорее наоборот. Я решил, что стану еще круче, если нарушу запрет, данный мне братом.
К тому же в моем окружении появилась девчонка, которая мне ужасно нравилась и была заядлой курильщицей запрещенных смесей. Первая близость с ней произошла у меня под действием веществ, и мне стало казаться, что без этого такое волшебство уже не повторится. То есть я сознательно шел на все это, лишь бы быть достойным Лизы, той девушки, что нравилась мне.
Мама растила нас с братом одна, отец умер, когда мы были еще маленькими. Помню, как мама начала замечать, что со мной происходит что-то не то. Слава тогда уже не жил с нами, снимал квартиру в центре нашего городка, где жилье считалось более элитным.
— Толя, скажи мне, что это? Что с тобой? Ты как будто пьяный, а запаха нет.
Мама наша была простодушным человеком, она еще не ведала обо всех этих новых изобретениях, которые не оставляют ни следов на руках, ни запаха, присущего алкоголю.
— Мамка! Я просто влюблен, вот и все! — пытался отшутиться я, отправляясь в свою комнату. Все же я понимал, что мама, узнай она о том, что я делаю, расстроится. А я не хотел огорчать свою маму.
Все произошло после того, как моя девушка Лиза выбросилась в окно своего дома. Естественно, на тот момент она была обкуренной, но что именно подвигло ее совершить этот поступок, никто из наших друзей не понимал. Кстати, после этого случая большинство знакомых девчонок, что тоже баловались, перестали заниматься этой ерундой.
А вот я напротив. Только употребление смесей и приносило мне хоть какое-то облегчение от потери любимой девушки. После ухода Лизы ни дня не проходило, чтобы я не курил, и именно тогда я попробовал еще и какие-то таблетки более сильного действия.
Однажды мне взбрело в голову, что я должен уйти вслед за Лизой. Несколько дней я вынашивал эту мысль, а однажды ночью раскрыл окно и подумал, как хорошо, что мы живем в девятиэтажном доме, самом высоком в округе. Наш этаж был восьмым, и я надеялся, что прыгнув вниз, я сразу же попаду в объятия своей любимой.
Я стоял в проеме окна, и мне оставалось сделать лишь один шаг, когда я услышал крик своей матери. Я пошатнулся и, оглянувшись, увидел маму, медленно оседающую на пол.
Маму увезли в больницу с сердечным приступом. Следующей ночью она умерла, и долгое время я считал себя убийцей собственной матери. Мне было так плохо, что казалось, будто мою грудь вскрыли и режут мое сердце на мелкие кусочки. Но как бы мне не хотелось тогда спрятаться от этой боли, приняв хоть одну «спасительную» таблетку, я не посмел сделать этого. В память о маме не посмел!
К тому времени мне уже исполнилось восемнадцать лет, и тогда я решил уехать. Куда угодно, лишь бы мне не просыпаться каждую ночь и не переживать снова ту сцену, что унесла жизнь моей матери.
С трудом прогнав мысли о прошлом, я постарался переключиться на насущные проблемы, а именно размышлял, что сказать брату при встрече. Славка сейчас жил в нашей старой квартире. Я вошел в подъезд и всей грудью вдохнул знакомый с детства запах. Здесь пахло сыростью, как в подвальном помещении, но запах этот все равно как будто казался приятным.
Подъезд тоже ничуть не изменился. Разве что стены были покрашены не в ядовито-синий цвет, а в более спокойные тона. И еще старые окна заменили на современные пластиковые. Ах, да! Еще лифт выглядел несколько более презентабельно, чем в старые добрые времена, но при этом все равно не работал. Я поднялся пешком на наш этаж, по дороге начиная улыбаться. Слишком много воспоминаний было связано с этими стенами. В молодости мы частенько торчали в подъездах, особенно в холодное время года.
Слава открыл дверь не сразу, несколько минут до этого я терзал кнопку входного звонка. Передо мной стоял небритый, немолодой уже человек с впалыми щеками. На редких фото, что Слава выкладывал в соцсетях, брат выглядел не то чтобы хорошо, но все же значительно лучше, чем на самом деле.
— Приехал все-таки, — то ли спросил, то ли констатировал Славик.
— Приехал.
Я немного нерешительно потянулся к нему, прежде чем обнять. Когда мои руки обхватили худощавое тело брата, из груди моей вырвался полу вздох, полу всхлип. Все же Слава был для меня самым родным человеком. Сколько бы я не пытался вырезать из памяти свое прежнее существование, оно было частью моей жизни. А значит, и меня самого.
— Брат, ты стал как будто выше, — рассмеялся Слава, обнимая меня в ответ.
— Или это ты постарел и уже растешь вниз, — присоединился я к его смеху.
Обстановка в нашей квартире не претерпела особых изменений. Кухню украшал все тот же гарнитур, который Славка подарил маме на день рождения незадолго до ее смерти. Брат приобрел мебель, естественно, на те самые деньги от продажи синтетических наркотиков. Вот только мама ничего этого не знала и хвасталась перед соседями, радуясь, какой у нее успешный и внимательный сын.
В комнате, что раньше была нашей с братом общей, обстановка была иной, чем я запомнил. Вместо двух односпальных кроватей, стоявших друг напротив друга, здесь расположился диван с уже продавленными пружинами и немного покосившийся компьютерный стол, на котором был водружен дешевый компьютер.
Общее запустение в квартире говорило о том, что здесь давно не убирались. Я нерешительно заглянул в комнату матери, где все было на своих местах. Даже мамин халат, накинутый на спинку стула, находился все там же. «Неужели он провисел здесь целых пятнадцать лет?» — подумал я, едва справившись с желанием взять в руки этот предмет одежды и вдохнуть его запах.
Мы с братом проговорили тогда весь вечер. Периодически Славка уходил в ванную, и я абсолютно точно знал, с какой целью. Брат становился все более возбужденным, и, хотя время близилось к рассвету, спать он не собирался. Я знал, что в таком состоянии, обкурившись смесей, люди могут не спать по нескольку суток кряду.
В тот вечер я увидел все, что мне было нужно, и лишний раз убедился в том, что я был прав и брата нужно срочно спасать. Вот только в голове у меня так до сих пор и не было никакого плана действий. Обычными уговорами здесь явно было не обойтись, хотя бы потому, что Слава сам желал такой жизни.
Пока мы сидели на кухне, выпив уже, наверное, десятый по счету чайник кипятка, брат выложил мне свою историю. Оказалось, у него была девушка, которую он готов был назвать своей женой. Я даже смутно припоминал, о ком он говорит. Невысокая шатенка по имени Вероника, живущая где-то на окраине города. Так вот, эта самая Вероника спуталась за спиной у брата с одним из его друзей, Серегой Плотниковым. Сейчас Серега отбывал срок, а Вероника, с которой Плотников успел расписаться, воспитывала его ребенка.
Все это настолько выбило Славку из колеи, что он быстрыми прыжками помчался на дно ущелья, из которого выбраться теперь было не так-то просто. Как и все наркоманы, Славка считал, что у него все под контролем. И ведь сам варился в этой каше столько лет, но так ничему и не научился.
Самым надежным было уговорить Славу поехать со мной, и в тот вечер я несколько раз забрасывал крючки в этом направлении. Рассказывал о прелестях жизни в большом городе, о перспективах и прочее. Только Слава был ко всему безучастен. Ему ничего в жизни не было интересно, он жил сегодняшним днем.
На следующее утро, перед этим немного подремав в комнате мамы, я решил прогуляться по городу и все еще раз обдумать. Ноги сами привели меня к клинике, где, как я знал, лечили все виды зависимости. В прежние времена стены эти населяли в основном алкоголики, которых жены приводили сюда чуть ли не за ручку. Теперь же пациенты в основном состояли из таких же, как мой брат.
Я просто зашел внутрь и сразу улыбнулся, увидев на ресепшен премилое создание. Этакий ангелочек, спустившийся прямо с небес. Белокурая барышня смотрела на меня так участливо, как будто собиралась усыновить.
— Доброе утро! — пропела она. — Вы на прием?
— На консультацию, — продолжая улыбаться, ответил я.
— По какому вопросу?
— По-личному.
Девушка недоуменно посмотрела на меня, но вопросов больше не задавала. Заполнила какие-то документы, попросив мой паспорт, и отправила меня на второй этаж к доктору Панишевой Зое Владимировне.
Докторша, что приняла меня в своем кабинете, тоже отличалась ангельской внешностью. У меня даже промелькнула мысль, уж не забрел ли я случайно в небесную канцелярию? Сейчас миловидная доктор вытащит из ящика стола список моих провинностей и начнет зачитывать их вслух. Я даже внутренне сжался, приготовившись давать ответ за совершенные в жизни проступки.
— Присаживайтесь, — между тем проговорила доктор.
— Да я, собственно, только хотел узнать…
— Да, да, я понимаю. Не стесняйтесь. Можете расположиться на том диванчике у входа, если вам так удобнее.
— Спасибо, — пролепетал я, плюхнувшись на белоснежную мягкую банкетку.
Далее наш разговор вспоминается мною как-то расплывчато, словно я находился в это время под гипнозом, что вполне даже может быть. В результате через полчаса доктор Панишева знала обо мне буквально все, даже больше, чем я сам.
— Вы неправильно относитесь к своему брату, — сказала Зоя Владимировна, вызвав совершенное мое недоумение. — Вы слишком снисходительны к нему и ведете себя как младший брат. А в то же время, если сейчас не принять строгих мер, вы можете потерять своего брата.
— И что же вы предлагаете, надеть на него наручники и привести к вам?
— А вы предпочитаете, чтобы кто-то другой надел на него наручники?
Только тут я осознал, что рассказал ей слишком много, и выданная мною информация может обернуться для Славки серьезными неприятностями.
— Не переживайте, эти стены и не такое слышали, — будто прочитав мои мысли, сказала врач. — Поверьте, большинство наших пациентов не только сами употребляют различные психотропные средства, но и являются их распространителями. — Зоя Владимировна сделала паузу, а потом неожиданно сказала, — вот вам первое задание, придумайте до завтра, чего именно боится ваш брат. Только я не имею в виду какую-либо реально грозящую опасность в виде его врагов или органов власти. Вы должны заглянуть к нему в душу и найти то самое сокровенное, что вызывает у вашего брата настоящий, подлинный ужас.
Я вышел от нее с таким странным ощущением, будто побывал в кабинете какого-нибудь генерала, и теперь мне предстояло выполнить спецзадание. Невыполнимое спецзадание.
Весь день я размышлял над словами доктора Зои Владимировны и пытался понять, что она имела в виду? Что может вызвать в человеке настоящий ужас, сокрытый в самых потаенных закоулках души? А потом я представил, что могло бы испугать сильнее всего меня самого. Чего боялся я сам больше всего на свете. Память тут же вернула меня в прошлое, и я вспомнил, как стою на подоконнике в этой самой комнате, а моя мама, моя любимая мама, медленно оседает на пол. Я понял, ощутил это каждой клеточкой своего тела — нет для меня большего страха, чем тот, что я пережил тогда. Самое страшное — это потерять родного человека, самого близкого тебе. Потому что это самое ценное, что есть у нас! Наши близкие люди! Именно поэтому я находился сейчас здесь, опасаясь потерять еще и своего брата!
После осознания всего этого я вышел из дома и отправился в винный магазин. Купил бутылку водки и, вернувшись назад, вылил половину содержимого в раковину. Затем разлил немного водки на столе и щедро полил ею свою одежду.
Далее я стал дожидаться брата, выглядывая в окно и внимательно наблюдая за входом в подъезд, куда выходили окна нашей квартиры.
Когда Слава вернулся домой, я, пошатываясь, стоял в проеме открытого окна, там же, где когда-то пытался совершить самоубийство.
— Что ты делаешь? — вскричал Слава и метнулся в мою сторону.
— Стой там! Иначе я тут же шагну вниз! — проговорил я нарочито заплетающимся языком.
— Но почему, что случилось?
— Ничего! — выкрикнул я.
Слава почувствовал запах алкоголя и, взяв в руки почти пустую бутылку, спросил:
— Ты что, напился?
— А что мне еще делать? Прыгать с восьмого этажа на трезвую голову, знаешь ли, немного жутковато! Я мать потерял! Теперь тебя теряю! Я не желаю оставаться один в этом мире! Не хочу жить с этим! Так что лучше иди отсюда, мне не нужны свидетели.
— Толик, не дури, слезай оттуда. Я тебе серьезно говорю, ничего на свете не стоит того, чтобы из-за этого сводить счеты с жизнью!
— Правда? Тогда, значит, тебе будет спокойнее без меня на этом свете.
Я развернулся в сторону открытого окна и сделал вид, что собираюсь шагнуть в проем.
— Толик! — услышал я позади себя надломленный голос брата и невольно оглянулся. В его взгляде было что-то такое, от чего я вздрогнул и чуть на самом деле не выпал из окна. — Прошу тебя, не надо! — в глазах Славы заблестели слезы.
Я спрыгнул с подоконника на пол и подошел к нему.
— Прости, прости, брат! — я вцепился в его рукав, — не знаю, что на меня нашло! Я просто очень боюсь остаться один без тебя! Все эти годы я жил мечтами, что ты однажды приедешь ко мне, и мы вместе проедемся по ночным проспектам, расцвеченным неоновыми огнями, и посидим в баре на крыше высотного здания, и…, не важно, что еще, но только вместе! Понимаешь?!
Стыдно признаться, но мы с братом плакали в тот день, как дети. Как будто мы снова маленькие и дед выпорол нас крапивой прямо по голым задницам. Мы тогда тоже ревели в один голос, и не столько от боли, сколько от стыда., Потому что наказание происходило при людно, в присутствии наших друзей, а среди них были даже девчонки! И одна из них страшно нравилась Славке, а другую я не переваривал, но постоянно жаждал дернуть за пушистый хвостик, перехваченный ярко-синей резинкой для волос.
— Хочешь, я поеду с тобой? — неожиданно сказал Слава, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Посмотрю хотя бы, как ты там устроился.
***
Возможно, кому-то мое дальнейшее повествование покажется выдумкой и сказкой. Но вот я теперь точно знаю, нет ничего невозможного для человека, который сумел понять, ради чего он живет! То есть отыскать смысл жизни и распознать ее вкус можно, только ощутив страх. Тот самый скрытый глубоко внутри нас ужас, о котором говорила доктор Зоя. И это именно так. По другому мы, люди, не понимаем. Любой, кто терял близкого человека или испытал угрозу потери единственной родной ему души, знает, что это такое. И смотрит на жизнь уже совсем иначе.
Мы с братом теперь жили в том городе, что стал мне родным за последние несколько лет. Спустя два года, после приезда сюда Славы мы сумели открыть собственную автомойку. Небольшое предприятие, но уже приносящее некоторый доход. Мы очень гордимся тем, что у нас что-то типа семейного бизнеса, созданного, между прочим, с нуля. Поначалу мы делали все сами, и машины мыли тоже сами. Потом клиентская база выросла, и у нас появилась возможность нанять небольшой штат сотрудников.
Сегодня я стоял перед зеркалом, любуясь своим отражением. Новенький костюм очень шел мне, и я мечтательно представлял лицо Ани. Той самой девушки с ангельской улыбкой, что встретила меня за стойкой на входе в наркологическую клинику. Мы с ней периодически списывались в соцсетях, и Аня обещала подумать над тем, чтобы когда-нибудь приехать ко мне в гости.
После того как брат согласился поехать со мной, я был на седьмом небе от счастья! Накупил цветов и помчался в ту же клинику. Один букет вручил Ане, совершенно смутив ее, а со вторым ворвался в кабинет Зои Владимировны. Хотел еще всучить ей конверт с деньгами, но врач строго посмотрела на меня и велела мне не бежать впереди паровоза. «Если запахло навозом, это не значит, что тебе подарили корову!» — назидательно сказала Зоя Владимировна. Ассоциации у нее, конечно, те еще! Так вот, Зоя… Я давно звал доктора просто по имени, потому что как-то однажды она мне сказала: «Можно уже не произносить каждый раз мое отчество, Анатолий? Из-за этого я ощущаю себя старой!». В общем, все эти два года Зоя помогала нам с братом пережить период борьбы с прошлыми привычками. Нелегко Славке приходилось, это точно. Да и мне с ним тоже. Наблюдать за его мучениями и желанием все бросить и вернуться к прежней жизни было то еще удовольствие. Вот только бросить меня брат уже не мог! К тому же Зоя, она буквально творила чудеса, управляя нашими жизнями, хотя и издалека.
Одним из способов реабилитации Славика доктор называла любовь! Я помню, тогда больше всего недоумевал и даже смеялся над этим пунктом в списке обозначенных Зоей задач. Но вот когда Слава встретил Катю, мне стало не до смеха. Странное это чувство — любовь! Оно способно толкнуть человека в пропасть, как это было после предательства, которое совершила по отношению к моему брату его бывшая девушка Вероника. И это же чувство способно воскресить человека, буквально вернув его из царства мертвых, и вознести до небес.
Сегодня у Славы и Кати была свадьба, и я на этом торжестве выступал в качестве свидетеля.
— Ну и красавчик! Даже не ожидала! — услышал я звонкий голос позади себя и оглянулся.
— Аня? Как ты здесь?
— Решила, что негоже позволять такому красавцу одному разгуливать среди гостей. Наверняка найдется та, что положит на тебя глаз, и тогда у меня не останется шанса на то, чтобы полюбоваться звездами в твоем обществе, сидя в баре на крыше высотного здания. Ты так рекламируешь это заведение, что я никоим образом не могу лишить себя этого удовольствия.
Я подошел к ней и взял за руку. Белокурые кудряшки, обрамляющие ее нежное личико, казались сегодня еще светлее.
— Пожалуй, теперь я абсолютно счастлив! — на выдохе произнес я и, не удержавшись, легонько прикоснулся к ее волосам.
Автор: Юферева С.