— Благодарю за помощь, — произношу, передавая карточку с номером.
— Ваш уж здесь, — ведет меня за собой медсестра к Антону. — Вашему супругу нужно отдохнуть и восстановить силы, — указывает на шоколадку медсестра. — Как только почувствуете себя лучше, можете ехать домой. В реанимации вам больше не нужно оставаться.
— Спасибо. — благодарю медсестру.
— Возьми шоколадку, тебе будет легче. — передаю ему сладость.
— Не хочу, — отмахивается. — Как Юля? — спрашивает сразу. Я радуюсь, что его волнует ее состояние.
— Опасность миновала, — отвечаю, прислоняясь к его плечу. — Спасибо. Ты спас нашу дочь. Если бы не ты... даже не представляю, что было бы.
— Я не мог по-другому. Она же наша. — он так тепло говорит, пытаясь встать, но ему тяжело.
— У меня кружится голова, — жалуется Антон.
— Садись, — помогаю ему сесть. — Ешь, — протягиваю шоколадку.
— Не хочу... хочу домой.
— Съешь кусочек, и мы поедем.
— Правда?
— Да.
И Антон съедает. Удается запихнуть два кусочка. С помощью меня он покидает больницу. Если бы ему не понадобилось отдохнуть, я бы ночевала в коридоре. Но была бы рядом с дочкой. Врачи правы, в реанимации он больше не нуждается. Но что делать, когда материнское сердце там.
— Поехали, — завожу машину и ввожу адрес в навигатор. Я сама получила права в Гонконге. Там, конечно, другие правила и стиль вождения, но я не первый раз за рулем здесь.
Мы быстро добираемся домой. Антон уже успел уснуть. Я тащу его в комнату, где он в полусознании. С трудом уговариваю его снять обувь и хотя бы куртку. Мне удается все это сделать и бросить на кресло.
— Какой ты тяжелый! — опрокидываю его на кровать, еле сдерживаясь от падения за ним.
— Останься, — просит.
— Тебе нужно отдохнуть.
— Голова болит… — он умоляет. — Останься со мной, — просит снова. — После того, как он спас нашу дочь, можно ли оставить его одного? — особенно подчеркивает последние слова. — Обещаю, не буду надоедать.
— Ладно, но только на одну ночь. И только потому, что ты спас нашу дочь.
Я снимаю обувь и оставляю свою толстовку. Лишь касаюсь его груди. Он обнимает меня, и я таю в его объятиях, погружаясь в сон.
Утром я встаю раньше, чем Антон. Он еще спит, его дыхание ровное, спокойное, создающее домашний уют. С ним я чувствую себя хорошо. Помню, как раньше мне было трудно. Я бежала, плевала на всех, только чтобы увидеть его. Только его теплота помогала мне бороться, чувствовать веру в себя и набираться сил.
Антон был моим главным мотиватором. Благодаря ему я рискнула, изменила все, предала всё ради идеи обрести покой и нормальную жизнь. Я даже предала свою любовь, которая всегда была для меня опорой. Только с ним я обретаю себя, как будто он та часть меня, которая делает меня целостной. Без него я могу существовать, но не полностью.
- Евочка проснулась. Доброе утро, - улыбается мне мама Антона, Любовь Степановна. По ней видно, что она плакала, переживала.
- Любовь Степановна, - обнимаю я маму Антона, - Не вините себя. Вы замечательная бабушка, и Юля вас очень любит.
- Спасибо тебе, Евочка, что не держишь зла. Представляю, что ты пережила. И если бы с Юлей что-то случилось, я бы этого не выдержала. Однажды я уже похоронила ребенка. Не смогла бы жить, если бы это повторилось вновь.
- Антон никогда не говорил, что у вас был ещё один ребенок.
- Он не знает о нем. Мы ему не говорили, чтобы он не чувствовал вины перед погибшим братом, - рассказывает мама Антона, вертя в руках чашку с чаем. - Антон и Вася были двойняшками. Все шло хорошо до третьего триместра, потом начались проблемы.
Вспоминая ужасную атмосферу операции и осложнения, мама Антона вздрагивает от воспоминаний.
- Первым из вод вытащили Антона. Он не дышал, его лицо было зеленоватым. Ему массировали сердце, и вскоре он издал крик. Этот крик навсегда запомнила. Крик радости. Победа над смертью. Васю извлекли вторым. С ним было труднее. Он был обвит пуповиной и напился воды. Долго врачи пытались восстановить его сердце, но безуспешно. Вася не закричал. Я все ждала, отсчитывая минуты. Но вместо крика была тишина. Врачи продолжали бороться за него, даже понимая, что его сердце уже не бьется. Они не прекращали массаж, потому что я просила. Через сорок минут они остановились. Было поздно. В итоге в этот день я испытала и радость жизни, и горечь смерти. Мне всегда трудно было выразить свои чувства перед Антоном. Он с детства был хулиганом, но всегда понимал, что правильно, а что нет. Он всегда искал в других себя, и, по-моему, нашел это в тебе. Вы слишком похожи, как пазлы, которые соединяются без усилий. У вас одинаковый путь, цели, взгляды. Вы живете, любите, ненавидите вместе. Вы как черное и белое, лед и пламя, магниты. Ваша связь неразрывна. Нам нужно решить наши проблемы, прощая друг друга. Я хочу, чтобы ты знала, что для тебя всегда будут открыты двери.
- Спасибо, - признаюсь я и обнимаю ее, утирая слезы. Ее слова о Антоне оставили глубокий след в моей душе. Он никогда не говорил о себе, всегда поступал для меня. Его поступки были гораздо выразительнее слов. Мне было сложно поверить в его чувства, учитывая наши различия, но мама видела в нас что-то большее.
Мы как магниты. Спорим, сходимся и отдаляемся, но без друг друга нам плохо. Я решила не будить Антона и отправилась в больницу одна. Антон, переодетый и свежий, внезапно появился рядом со мной на скамейке.
Продолжение следует…