После того, как родители развелись, мать, по капризу ли, по нежеланию отца общаться с сыном, в общем, по непонятным причинам, Сашку больше к бабушке не отправляли. Это было, наверное, самым больным ударом. Лето проводили в городе. Потом, когда появился дядя Иван, на юге или в летнем лагере. Сашу не радовало ни море, ни кафешки с мороженым, ни видеосалоны. От неусыпного надзора вожатых и купания по расписанию в лагере Сашку тошнило. Уже после первой смены он наотрез отказался оставаться на вторую.
Не было вольной воли, ворованных яблок, сладкой лесной земляники и бесшабашных пацанов на велосипедах. Велосипед дядя Иван ему все-таки купил, но это уже не то. Да и сам Сашка уже стал взрослее – появились другие интересы. Может быть, любовь к деревне тоже остыла бы, но в Сашиной душе навечно остались теплые воспоминания об аккуратном домике с белоснежными кружевными наличниками, о гусях, проселочных дорогах, обрамленными тесьмой золотистой пижмы и ромашек, бабушкиного тенистого палисадника, сладкой морковке, выпирающей из парной земли ухоженного огородика, обо всем, что так дорого каждому второму человеку, у которого была деревенская бабушка.
И вот, взлелеянная воспоминаниями Сашкина мечта начала претворяться в действие. Вместе с Настей они объездили весь район, перешерстили кучу объявлений. И нашли, то, что хотели. Небольшой, но крепкий домик по тому же, как у бабушки, типовому проекту. Веселый яблоневый садик, отличная, возделанная земля, вид на озеро из окошек, и светлая сосновая роща, начинающаяся прямо на задах огорода.
Настя прогулялась под соснами и взвизгнула даже от удовольствия:
- Как в парке, Саша! Можно в тапочках гулять!
Сашке стало очень приятно. Значит, жить они будут здесь. И даже нытик Серега Копусов, убеждавший его, что покупать дом в этой деревне – глупая затея, не смог Александра отговорить. Вместо того, чтобы послушать Серегиного совета, Саша спросил:
- А кто в нем до нас жил?
- Бабка Таня жила. Хорошая такая была, царствие ей небесное.
«Хорошая бабушка Таня» стала последним и самым твердым аргументом в пользу покупки!
***
Сашка с азартом приступил к работе: обновлял, чинил и обставлял жилище бабы Тани. Ничего менять он не хотел: руки не поднимались. Практически все оставил, как есть. Настя помалкивала, но удивленное выражение ее с лица не сходило.
- Саш, а чего ты ждешь? С деньгами беда? Что ты вечно помалкиваешь? Проблемы? – не выдержала она.
- Да никаких проблем. С чего ты взяла, Настя?
- Ну… не знаю. Техники нет, участок не расчищен. Я уже фирму нашла: за год нам новый дом под ключ сделают. И баню. С ландшафтным дизайнером договорилась – он такое интересное решение предложил, не участок будет – конфетка! И все это мы сможем потянуть!
Она засуетилась. Включила ноутбук, чтобы показать варианты проектов будущего дома. Сашка стоял с убитым видом. Пока Настена щебетала, рассказывая, где будет расположены: сам дом (бессмысленный куб с тонированными окнами), беседка ( куб с белыми занавесками, типа городских кофе-павильонов), баня (в этой бане рота солдат помоется, но не согреется, потому что помещение огромное, бревна толстенные, а толку – ноль), Сашка мрачнел на глазах. Нет уюта. Офис газпрома. Безликое уродство: ровная зеленая лужайка, засаженная туями. Рябинкам и березкам тут не место – мордой лица, так сказать, не вышли!
Здесь не посадишь капусту и картошку – живая, плодоносная земля будет безжалостно содрана ковшом бездушного экскаватора, и вместо нее - прорезиненное одеяло, чтобы ни травинки, ни цветочка не проросло. На одеяло – сетку с гламурным газоном. А пырей – веселая, сочная трава – навсегда погибнет, задохнется под гнетом новомодного изобретения. Хуже – только асфальт положить.
Он так и сказал:
- А давай просто заасфальтируем все к чертям! Совсем хорошо будет!
Настя вскинула брови.
- Тебе не нравится?
- Не нравится. Я хочу оставить именно этот дом. Он еще сто лет простоит! И огород пусть будет! И палисад! Забор только поменять, кое-что до ума довести. Баню сам построю и беседку – сам! Зачем тебе это стеклянное чудовище? В нем же воздуха не будет! А зимой мы в нем околеем просто!
- Котел! Котел на что? – начала заводиться Настя.
- Иди ты со своим котлом! – Саша вскипел, - котел! Ты где живешь, в Париже? В Германии? Котел твой – мертвому припарка! Я не понимаю, у тебя совсем ум за разум зашел? Ты жена олигарха? Это уродство, Настя. Неоправданно дорогое уродство!
Ссора вспыхнула, как бак с бензином. Злая, полная взаимных оскорблений и криков.
- Это твоя избушка – уродство! Это твои яблоньки, рябинки, огороды и домотканые дорожки на полу – уродство! Ты еще пальму из пластиковых бутылок сооруди во дворе! И рукомойник прибей! И чтобы я стирала в тазике на стиральной доске! И чтобы полоскала белье в проруби, как все нормальные русские бабы! А что? Идиллия! А ты у бабки своей спросил: каково ей было в своей избушке? Как она в деревянной будке вместо нормального цивилизованного туалета мучилась? Как воду таскала? Косила траву? Нет! Ты рогом уперся в милую твоему сердцу картинку, и знать ничего не желаешь! Идиот!
Она не желала сюда приезжать. Принципиально! Саша делал все сам. Как хотел. И у него получалось очень хорошо. У другого бы руки опустились, но не у Саши. Он построил баню, обновил мебель в доме, посадил картошку и другие овощи. Над Сашиной головой стрекотали шустрые ласточки, скворцы старожилы сердито трещали на жердочках своего домика, благоухала буйно разросшаяся сирень. Он отдыхал душой и телом, хоть и болели мышцы от непривычной работы.
И всю эту красоту закатать под газон? И дом, где витал дух «доброй бабушки Тани», сломать и выкинуть в карьер? Да это как живое существо убить! Здесь все живое, близкое, родное до дрожи: Сашке казалось даже, что по утрам избушка здоровается с ним, поскрипывая надежными толстенными половицами. И печка рада, дрова загораются с одной спички, а чайничек ласково побулькивает.
Все хорошо. Только Насти нет. Какой черт ее укусил?
А она стала мраморная какая-то. Каменная. Черты лица заострились, кожа обтянула скулы, глаза подернулись ледком. Ребята, радостные, бросались отцу на шею, спрашивали, где папа пропадает и когда вернется.
- Когда перестанет заниматься ерундой! – за Сашу отвечала Настя каким-то особенным, правильно поставленным голосом.
У Саши желваки под кожей ходили ходуном. Он не узнавал жену. Такую Настю он не хотел. А может, и не в доме дело? Может…
- Лицо попроще сделай! – шипел он супруге. И уходил к детям, где подолгу возился с ними. После купания и вечерней папиной сказки ребятишки засыпали.
Он тогда решился поставить все точки над «и». Она сидела на кухне, уставившись в телефон.
- Давай поговорим? – Сашка уселся напротив.
- О чем? – Настя не поднимала глаз.
- О том самом. Долго этот концерт продолжаться будет?
- А тебе что? – Настя листала ленту, будто Саши рядом не было.
Он настойчиво выхватил телефон из ее рук. Она вскрикнула: больно! Он не обратил внимания.
Настя вскочила, нервно задвигалась по кухне, заламывая руки. Слезы брызнули из глаз, будто она фокус в цирке показывает – ручьями!
- Ты не человек! Ты абьюзер какой-то! Все в моей жизни происходит только по твоей указке. Саша умеет плавать – все плавают. Саша хорошо водит машину – и все должны хорошо водить машину! Саше понадобилась деревенская халупа – и все должны обожать, то, что понадобилось нашему Саше! Я не могу так больше. Не могу и не хочу! Хоть раз в жизни я хочу сделать свой выбор! А ты чихать хотел на мое мнение. Ты всегда на меня чихал с высокой колокольни. Ненавижу!
- Так и что? Сделала выбор? Подыскала кого уже? Не дизайнера ли? А че, чистенький. Богатенький… Ишь, забегала…
- Что ты несешь вообще? Что за ерунду ты несешь? Никого я не искала…
- Это мы посмотрим, - Теперь и Сашины глаза стали похожи на кусочки льда, - а то разогналась больно: газоны, особняки… А я не олигарх, между прочим. И в кредиты бешеные ради твоих хотелок не полезу. Крышу снесло? Красивой жизни захотелось? А ты хоть копейку на эту красивую жизнь заработала? Или пусть мужик корячится? Абьюзер.
- Нечего было и жениться тогда такому нищедралу! – брякнула Настя.
И вскрикнула – Саша занес руку для пощечины. Но вовремя осекся. Отвернулся от жены. Надел куртку и вышел из квартиры.
Входная дверь попискивала, заедала – что-то с замком. И домофон через раз работал, надрывно хрипел. Саша саданул по двери кулаком. Выскочил на улицу, включил зажигание и вылетел из заставленного автомобилями двора. Ехал нервно, подгазовывая, чертыхаясь, матерясь на неповоротливых водил. Скорее бы смыться из этого проклятого города, подальше от тесных улиц, каменных домов, тупых пешеходов, уткнувшихся в айфоны и идиотки жены, ставшей одной из них! Ах ты, бедная Настя, лисичка-сестричка. Мышка-норушка. Ишь ты, за нищедрала она замуж вышла… И где только нахваталась этой пакости, дрянь. Абъюзер… И вычитала где-то! Нет, сама бы не дотумкалась – кто-то науськал! Какая-то стерва-подружка шастает и шипит этой дурочке всякую ересь…
В горячей Сашиной голове творилось черти что: то ему мерещился холеный, при костюмчике дизайнер-соблазнитель, то подружки, ухоженные, задастые, с сумочками из крокодила. Он никогда не видел таких в Настином окружении, но воображение упорно рисовало всяких развратниц в коротких красных платьицах. Голова болела, воспаляясь, внимание слабло, Саша из мирного и веселого человека превращался в быка для корриды: попадись кто на глаза – порвет…
Он не заметил автомобиля, выскочившего, как черт из табакерки, из темного переулка. В машине сидел какой-то ротозей, забывший правила дорожного движения. А может, пьяный был. Тяжелый джип со скрежетом и грохотом влепился в морду Сашиной машины. Поверженные автомобили замерли. Из-под раскуроченных в мясо капотов валил черный дым. На несколько секунд повисла тишина. А потом к месту аварии побежали те самые идиоты-пешеходы, уже настроившие гаджеты на режим видеосъемки...
***
- Ну что, парень, в рубашке родился! Не иначе кто-то за тебя крепко молится.
Первое, что увидел Саша – большие, миндалевидные глаза. Густые черные брови над ними. А потом только голую, как коленка, абсолютно лысую башку. Если бы не белый халат, подумал: абрек какой-то. Вот его бы в новом сериале про Угрюм-реку снимать. Сочный типаж. «Кынжала» не хватает.
Саша скосил глаза: весь, как мумия.
- Не так и страшно, - подбодрил его врач, так похожий на персонажа Шишкова, - два ребра, ушиб брюшины, ключица сломана и на погоны – раздробленное колено. Ну и физиономию подпортили – носик немножко набок и пары зубов нет. И порезы. Ерунда – жить будешь!
- А тот, второй?
- А чего ему сделается? Подушка безопасности сработала. Но тоже ничего так: шнобель всмятку, шейные позвонки пострадали. Ключица. Выживет. Машину новую купит, права купит, от тебя откупится и дальше бухой за рулем раскатывать будет. Не в первый раз.
- Да не… - Саше было больно говорить, - не откупится.
Врач поднял на больного кустистые свои брови.
- Откупится. Телевизионщики немного пошумят, да и отстанут. Зато с деньгами будешь. Тоже хлеб.
Доктор легко поднялся со стула и только что воздушный поцелуй не послал.
- Давай, сынок, выздоравливай. К тебе уже третий день супруга ломится. Так я впущу ее. Нервная?
- Не очень.
- Ну и хорошо.
После того, как за лысым доктором закрылась дверь, прошло минуты три. И… Явление! Запыхавшаяся, ни кровинки на лице, Настя ворвалась в палату. Откинула сумку с гостинцами в сторону, упала на колени возле Сашиной кровати, похожей на фантастический космический корабль, и расплакалась, уткнувшись в простыню.
- Ой, Сашка, - ревела она, - ой! Ой, что же ты наделал, дурак! Ой дурак!
А Саше очень хотелось погладить Настю по пушистым ее волосам. Только не получалось – тело, скованное гипсовым панцирем, не слушалось.
***
Восстанавливался Саша очень долго. Около шести месяцев пришлось куковать на уже обрыдлой койке. Сдохнуть от скуки можно. Хорошо, Настя навещала. Отчим приходил, ребята…
Выписали его бледного, как покойника только в начале апреля. Пока пришел в себя, пока почувствовал себя здоровым – в город постучался весенним вихрем месяц май.
- Ну что ты ерзаешь все? – не выдержала однажды Настя.
Его хорошая, простая Настюшка.
- Собирайся.
- Куда? – Сашка очень хотел, услышать нужный ответ. Хотел, но ужасно боялся. Пока болел, жена была ангелом в человеческом обличье. У них даже медовый месяц был. Когда ужасно тянет к женщине, но никак не получается. Настя смеялась, что после такого медового месяца ее точно возьмут в сборную по гимнастике. Не хочется начинать свару с самого начала – Бог с ней, с дачей.
- В деревню, олух! Порядки надо наводить! Шашлыки жарить. Детей выгулять, - она улыбнулась и тут же нахмурилась, - за руль я сяду. Ну тебя к черту!
Ехали молча. Сашка – затаив дыхание. Вот сейчас приедут они и увидят проклятый газон… На дом у Насти денег не хватило бы. А газон… Фу… Нехорошо как… И, главное, молчала, ни словечка. Ни намека. Все равно своей цели добилась…
Орать на нее? Хватит. Наорались. Чуть жизнь вдребезги не расколотили. Пусть она делает, что хочет. Саша устал. Саша хотел спокойно закончить день. А на дачу придется просто плюнуть. Была – и нет. Была – и нет. Не приезжать туда. Совсем. Так легче.
Машина шуршала новыми шинами по гравийке, мелькали деревья, покрытые свежей, незапыленной листвой. На заднем сиденье прыгали возбужденные поездкой дети. Настя смотрела на дорогу и загадочно улыбалась. У Саши стучало сердце.
И вот деревня. Нарядная, светлая, приветливая. Воды в озере прибыло, жемчужные волны играли с песчаной кромкой берега. А вот и…
Знакомый палисад. Белые наличники. Под ними багровеют тюльпаны. В прошлом году их не было. А теперь – есть. На столбиках крылечка – кашпо. К Сашиной дорожке прибавились еще две такие же аккуратные тропки. Вокруг беседки установлены шпалеры, по которым уже вился клематис. Прибавилось плодовых деревьев, и еще какие-то незнакомые Сашке красивые кусты с пушистыми, круглыми, как шарики, соцветиями. Егор и Машка высыпались горошинами из машины и с визгом ринулись куда-то вглубь участка.
- Там площадку детскую рабочие соорудили. Недорого. Увидишь, - сообщила Настя.
Она схватила сумки (не доверила их искалеченному мужу) и прошла вперед, к дому. Открыла дверь. Саша вошел…
Беленький, аккуратный, обновленный домик распахнул перед хозяевами свои объятья. Большой отполированный деревянный стол. Вокруг него надежные стулья, такие же новенькие. Букет черемуховый в глиняной вазе. Кровать – большая, на крепких дубовых ногах, под роскошным покрывалом, сотканным из разноцветных лоскутков. Новой оказалась небольшая перегородка, спальня-горенка для детей. Отполированный янтарный пол… Все было в избе, как раньше. Только лучше. Добрая женская рука приложена. Настина рука.
- Ты все сама?
Настя разбирала сумки и складывала продукты в аккуратный холодильник.
- Не все. Текстиль и идеи мои. Остальное рабочие делали.
- А деньги? Настя, откуда деньги?
- А этот, участник твоей аварии, распорядился. Очень просил понять и простить. А я, дура, взяла, - Настя взглянула на мужа виноватыми глазами.
- Взяла и взяла. Что теперь, - Сашка был поражен до глубины души.
- Ой, пойдем на участок, я тебе еще кое-что покажу. Все лето и осень горбатились!
- Около бани не было ни ведер, ни ванн, ни бочек. Аккуратный, как теремочек, на месте всяческого хлама расположился колодец.
- Как вы жилу нашли? – Саша, посрамленный, чесал репу.
- А так. Дядя Иван, папа твой... Без него бы я пропала! Он с палочками походил и нашел. И ведь не ошибся. Есть вода, да такая вкусная! Приедет сегодня на новое новоселье, кстати!
Представляешь? Своя вода! – щебетала Настя. - Вот здесь надо бассейн сделать, только не пластиковый, нужно что-то надежное придумать. И чтобы скат плавный был – детям купаться. А тут я розы посажу, я такие сорта шикарные выбрала, а мангал подальше…
Она болтала, болтала что-то про цветы, рассаду, тандыр…
А Сашка думал: «Какая у него замечательная Настя, и дядю Ивана давным-давно пора отцом называть, что Сашка все «дядькает» с ним?» Он жмурил счастливые глаза и глупо улыбался во все свои оставшиеся зубы…
Саша был на седьмом небе.
Автор: Анна Лебедева