Как уже говорилось выше, для легитимизации и укрепления власти в эпоху дворцовых переворотов, императорам пришлось пойти на значительное расширение прав дворянства, от которых во многом зависели не только политические возможности монарха, но и его жизнь. В целом положение высшего общества весь 17-18 век только укреплялось. Апогеем стала жалованная грамота дворянству, данная в 1785 году Екатериной II и освобождавшая дворян от обязательной службы. Ей предшествовал манифест о вольности дворянства Петра III, вступивший в силу 18 февраля 1762 года. Укрепление правящего класса заключалось не только в даровании личных и юридических прав и привилегий, но и в безраздельных имущественных правах на собственность – землю и крестьян. Освобождение крестьян произошло через 99 лет и один день, как шутили потом – на следующий день – 19 февраля 1861 года.
Однако к 1858 году, во время активной подготовки реформы, согласно данным 10-ой ревизии, крепостных крестьян насчитывалось только 37% - 23,1 миллиона человек (обоих полов) из 62,5 миллионов человек, населявших Российскую империю. [46]
По губерниям крепостные распределялись непропорционально. В основном они проживали в центральных областях, а в Сибири, Средней Азии, западных провинциях (в прибалтийских (остзейских) губерниях крепостное право было отменено еще в 1816-19 гг.), на юге крепостных практически не было, но и проживало там всего лишь около четверти населения империи. В связи с развитием торговли и промышленности число оброчных имений к концу 18 века увеличилось в северных, нечерноземных губерниях и перевалило за половину всех помещичьих имений, составляя в Ярославской губернии 78%, в Нижегородской — 82%, в Костромской — 85%, в Вологодской — 83%; наоборот, в черноземных хлебородных губерниях оно было невелико, например, в Курской и Тульской не превышало 8%, в Киевской губернии – 10%. [213]
Всю первую половину 19 века наблюдалось постепенное обеднение крестьян, что было связано как с их классовым положением, так и с ростом численности. Особо остро вопрос малоземелья стоял в центральных губерниях, где была высокая плотность населения и крепостными являлось значительное число крестьян. Не малую роль в положение крестьян играла сложившаяся традиция их эксплуатации помещиками. В некоторых губерниях отношения между помещиками и земледельцами были вполне удовлетворительными, а в некоторых крестьян нещадно эксплуатировали и притесняли, этим особенно отличалась Киевская губерния. По наблюдениям А.П. Заблоцкого-Десятовского, описанных в 1841 году, размер и качество надела, выделяемого крестьянину зависело от размера имения и произвола помещика, в целом же помещик старался отдать землю похуже, что было естественно в условиях рискованного земледелия. В некоторых губерниях барщину отрабатывали даже в воскресные дни после обедни. Размер тягла также очень отличался, в среднем от 30 до 100 рублей с души. Больше платили оброчные и дворовые крепостные, которые часто отпускались помещиком в отход по временным покормежным паспортам. Это было взаимовыгодно – помещик зарабатывал больше денег, а крестьянин жил в относительной свободе и также мог откладывать деньги на жизнь. [213]
В целом нарастающий год от года земледельческий кризис, связанный с обеднением почв и малоземельем, обострял отношения между землевладельцами и крестьянами. Насильственные действия помещиков усиливали социальную напряженность, которая иногда перерастала в открытые бунты.
Государство предпринимало различные попытки облегчения положения крепостных крестьян, которые вызывали сильное сопротивление помещиков. Так манифест о трехдневной барщине 1797 года, подписанный Павлом I, мало кто соблюдал. Малый эффект на положение крестьян оказал и указ от 1803 года о вольных хлебопашцах Александра I. Даже созданный Николаем I Секретный комитет с десятком различных комиссий, организованных специально для решения упразднения крепостного права встретили противодействие знати. Только постепенное снижение доли крепостных и углубляющийся кризис всей крепостнической системы, позволил ослабить влияние помещиков-дворян на решение власти. [214]
Так, по словам О.В. Ключевского, к 1850 году более 2/3 дворянских имений и 2/3 крепостных душ были заложены в обеспечение взятых у государства ссуд [215]. Поэтому освобождение крестьян могло произойти и без всеобщего государственного акта и согласия на то помещиков, а просто путем выкупа государством крестьян у разорившегося землевладельца. Именно такой план вынашивал П.Д. Киселев, проводивший крестьянские реформы еще при Николае I в 1840-х.
Пытались улучшить и положение государственных крестьян. Эти меры оказались более эффективными, т.к. не вызывали сопротивление знати. Проводил их все тот же П.Д. Киселев. Поводом для реформ явилась низкая доходность казенных имений, побуждавшая правительство поставить вопрос о повышении уровня экономического благосостояния государственных крестьян как средства поднять их платежеспособность. Было произведено наделение безземельных крестьян землями, для чего отведено около 3 млн. дес., не считая 2 с лишним млн. дес. леса. На случай неурожаев устроены были сельские хлебозапасные магазины, из которых за 18 лет было отпущено около 15 млн. четвертей хлеба в пособие. Положительный финансовый эффект оказался значительным - доходы казенных имений возросли на 28%. [216]
Положение резко ухудшилось в 50-х годах, когда помимо помещичьего, империя вступила в остросоциальный и экономический кризис, в связи с участием и проигрышем в Крымской войне. Крестьяне, к которым царская власть обратилась за помощью, призывая в ополчение, полагали, что своей службой они заслужат себе свободу от крепостной зависимости, но надежды не оправдались. В прифронтовых губерниях крепостные самовольно уходили в ополчение, за что помещики их жестоко наказывали. Все это вело к росту недовольства и открытым выступлениям среди крестьян. Так, с 1851 по 1861 годы произошло 591 волнение крепостных крестьян, что составляло 41% от всех волнений первой половины 19 века (1448 прецедентов), которые постепенно учащались [217]. Из 1119 волнений, прошедших в центральных губерниях с 1800 по 1860 год, 162 были усмирены с помощью военной команды, 197 волнений продолжались свыше года [218].
При этом сменялся сам характер волнений. Изменялись мотивы крестьянского движения, формы и методы борьбы, выступления стали массовыми и более активными. Одиночные тайные побеги «за волей» стали групповыми, носили открытый характер, бежали не только семьями, но целыми селениями, мигрируя в основном на юг в малоосвоенные степные губернии. «Поводами для массовых побегов являются обыкновенно слухи о законах, будто бы изданных правительством или действительно изданных, но произвольно истолковываемых крестьянами по-своему, согласно их желаниям» - докладывали наверх [цитата по 219]. Появился индивидуальный террор против помещиков и их доверенных лиц: поджигались помещичьи постройки, совершались покушения на жизнь помещиков и их управляющих, применялись разные способы физического воздействия. С каждым днем волнение приобретало более устойчивый и всеобщий характер. Теперь борьба велась не против «своего» барина, а против всей крепостной системы. При этом традиционно, все надежды возлагались на «царя-батюшку», то есть революционными их считать ошибочно. [216]
Бунтовать начали даже государственные и удельные крестьяне, хотя и не так активно, как крепостные. Причинами послужила земельная и имущественная неравномерность, повышение налогов, появление хлебного сбора, принудительные переселения в многоземельные губернии и др. [216]
Особого размаха крестьянские волнения второй половины 1850-х гг. достигли в Поволжье, Новороссийских губерниях, Киевской и Воронежской губернии. В Киевской губернии даже властью признавался произвол помещиков (панов) над крестьянами. Так, киевский генерал-губернатор Бибиков в 1839 году писал в рапорте Николаю I: «Здешние помещики, посессоры, управляют крестьянами бесчеловечно, и хотя в защите крестьян принимаются указанные законом меры, но они, как последствия разных случаев или происшествий, принося пользу частную, не сильны отвратить зла общего» [цитата по 220]. Здесь в местечке Таганчи к выступлению крестьян присоединились и рабочие суконной фабрики, а руководить стихийным восстанием стала разночинная интеллигенция, представители городского населения, отпускные солдаты и сельский причт. Причинами восстаний послужили слухи об укрытии царского указа об освобождении. [216]
В итоге власть была вынуждена пойти на кардинальные реформы. Усилившиеся крестьянские бунты заставили правительство пойти на уступки в программе крестьянской реформы. Хотя даже в таких условиях чувствовалась неуверенность и сомнения власти. Внутри комитетов началась борьба за меры и формы уступок между либеральными и реакционными помещиками. Так, программа от 21 апреля 1858 года, констатирующая лишь очередное смягчение крепостного права была заменена на новую от 4 декабря, разработанную Я.И. Ростовцевым и предполагающую уже полноценную отмену. Но на Редакционных комиссиях, созванных весной 1859 года императором для разработки проекта, консервативный блок дворян-крепостников снова пытался затормозить всю реформу освобождения. Генерал Ростовцев не выдержал накала страстей и умер в феврале 1860 года. Место председателя Редакционных комиссий занял консерватор и крупный помещик граф В.Н. Панин. При его активном участии в проекте были уменьшены наделы и увеличены повинности для освобождаемых крестьян. При этом сам император постоянно требовал скорейшего завершения работы комиссии, считая любое промедление пагубным для всего государства [221]. В итоге манифест был утвержден только в феврале следующего 1861 года, то есть на разработку проекта закона ушло не менее трех лет.
Продолжение следует.
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.