Глава 5.
- Как-то некрасиво получилось, Ниночка! Надо было бы извиниться перед Лидией Егоровной, - сказал Петр Михайлович, когда все вышли с кладбища и расселись по своим местам в Бобике (так Илья звал училищный УАЗ).
- Тонечке не понравилось бы, как ты разговаривала с соседкой, продолжал Петр Михайлович.
- Пап, а ты уверен, что это не она переложила шкатулку?
- Я ни в чем уже не уверен. Только мне совсем не хочется сейчас об этом думать. Нашлось же, нашлось. И хорошо.
- Ладно, пап. Кок приеду к тебе, извинюсь. А ты помалкивай пока, что шкатулка нашлась.
- Почему, Ниночка? - удивился отец.
- Эх, вы! Я и то уже понял, что имела в виду Нина. Если это не рук дело, Петр Михайлович, она захочет забрать ее потихоньку, будет снова стараться к вам в доверие войти, - подал голос Илья.
- Мам, а что это за шкатулка? Бабушкина, да? С колечками и бусиками? - теребила рукав матери Ларочка.
- Лара, не задавай лишних вопросов, - строго сказал Илья Сергеевич. - Это не твое дело.
- Не мое, так и говорили бы без меня, - капризно надула губки девочка.
- И, правда! Завели ненужный разговор, - покачал головой Петр Михайлович.
- Надо Тонечке памятник заказать и оградку кованую, - добавил он.
- Памятник рановато, пусть земля осядет. А оградку мы сами закажем, правда, Илюша?. У нас на улице кузнец живёт из промкомбината. Он все умеет, - Нина обняла сзади отца, прижавшись к его спине щекой. - Береги себя, папочка! Ты у нас теперь один остался!
Бобик, миновав город, мчался уже по шоссе, оставляя позади дачные домики, собак, бегущих вслед и весело облаивающих их машину, коров и коз, пасущихся вдоль дороги. Солнце заливало светом эту мирную картину, умиротворяюще действующую на всех.
- Мам, смотри, какие цветочки красивые! А вон речка! Вот бы искупаться сейчас! - восторженно закричала Ларочка.
- И я хочу искупаться! Весь взмок. Жарища такая! - поддержал сестру Мишаня.
- Нет, дорогие мои. В этой речке неизвестно какое дно, - это раз, ваш дедушка устал - это два. Приедем домой, если успеете сбегаете на наш пляж, или под летним душем обольетесь.
Ларочка успокоилась, откинулась на сиденье.
- Ладно, Миш, немного потерпим, - сказала она, обмахиваясь газетой, сложенной гармошкой. Ее смуглые щечки от жары горели алым цветом, капельки пота бисером выступили на выпуклом лбу. Небольшая полнота ее нисколько не портила. Ларочка была похожа на гуттаперчевую куколку в своем розовом платьице с оборочками.
Через два часа Бобик подрулил к дому, где жила семья Петровых. Виктор вытащил чемодан и сумки и уехал. Дом был ведомственным не чувствовалось хозяйской руки. Перед окнами были заросли сирени, источающий сказочный аромат.
На небольшом участке позади дома росли три яблони, несколько кустов малины и ни одной грядки. Нина была городская, копаться в земле категорически не любила. Дома был относительный порядок. За чистотой следили, но без фанатизма. Следили больше за собой. Нина Петровна сама одевалась, как модель, и детей наряжала, как кукол. Илья Сергеевич тоже любил щегольнуть новой рубашечкой, новым галстуком.
Ещё один культ, кроме красивой одежды был у Петровых. Это культ вкусной еды. Проблемы достать хорошее мясо, масло или ещё что-то у семьи не было, сами понимаете, при должности Ильи Сергеевича. Наверное, поэтому и у него самого рос животик, и дочка была упитанная, и у Нины уже появились отложения на боках. Только Мишаня был прогонистым, жилистым. Он любил подтягиваться на турнике, отжиматься от пола и был сильным, что ему очень в жизни потом пригодилось.
На крылечке отчаянно мяукал Барсик, едва дождавшийся хозяев. Через забор заглянула соседка, увидев, что Петровы вернулись.
- С приездом, - поздоровалась она. - Как прошли поминки? Царство небесное рабе божьей Антонине! А я тут подкармливала вашего зверя.
- Всё хорошо прошло, спасибо! И за Барсика спасибо! - Нина по-быстрому занесла сумки в дом. Ей совсем не хотелось судачить с любопытной соседкой Марусей.
- Проходи, папа! Давай сюда чемодан, Илья. Ребята, мыть руки. Сейчас будем пить чай с городскими пирогами, - распоряжалась она.
После того, как все подкрепились с дороги, она отвела отца на веранду, где для него была приготовлена постель:
- Располагайся, папочка! Отдыхай! Что тебе дать?
- Ничего не надо доченька. Ты шкатулку забрала? Надо было взять. Это всё ваше. Мама говорила, что это твоё наследство от нее, - сказал, устало опускаясь на кровать, Петр Михайлович.
- Взяла, папа. Вот она, - Нина достала из сумки лаковую китайскую шкатулку красного цвета. - Пусть будет здесь, чтобы ни у кого не было соблазна. Если ты передумаешь, можешь забрать в любое время.
- Да что ты? Нет! Это твое. Спрячь подальше. Потом когда-нибудь Ларочке с Мишаней поделишь. А воздух-то какой у вас! Не надышаться! Сиренью пахнет! Пожалуй я от вас не уеду, пропишусь здесь!
Продолжение:
