Часть 3
С отцовскими средствами Лана управлялась довольно ловко и дом вела ничем не хуже сбежавшей матери. Алина Сергеевна Троицкая научила ее готовить и Лана с удовольствием возилась на кухне, экспериментируя со специями и соусами, изобретая неожиданные сочетания, открывая новые вкусы. Питаться в столовой или довольствоваться пельменями, Павлу не приходилось. Он всегда любил именно домашние обеды и очень ценил то, что дочка это понимает и, не смотря на занятость, успевает побаловать его.
Так они и жили вдвоем с отцом, уютно, тепло и дружно.
Через пять лет контракт Павлу Анатольевичу продлили, и осиротевшая семья окончательно обосновалась в Москве. А еще несколько лет спустя, Павел выкупил, и оформил в собственность, ставшую привычной, и полюбившуюся им квартиру.
—Теперь ты можешь все здесь поменять, если хочешь - положив перед дочерью документы, великодушно предложил Павел. —А я точно знаю, ты давно хочешь.
Первым делом Лана позвала Женьку, чтобы посоветоваться. К тому времени Женя уже занялась дизайном, и успела с блеском выполнить несколько не самых простых заказов.
—Мне бы хотелось изменить все до неузнаваемости. Как думаешь, что стоит сделать с моей комнатой?
—Да уж… Комната у тебя не так, чтобы очень, – безапелляционно заявила Женька, —ее ведь бывшая хозяйка оформляла? Если не ошибаюсь?
—Не ошибаешься. Поэтому мне и хочется изменить абсолютно все. Поможешь?
—Сделаю тебе не проект, а леденец на палочке! – самоуверенно засмеялась Женька, —причем заметь, возьму недорого. Бутылку Мартини, банку оливок и несколько вечеров за душещипательными разговорами. Идет?
—Идет! – обрадовалась Лана и крепко обняла подругу.
—А пока идет ремонт, можешь переехать к нам. Пущу тебя в свою комнату, так уж и быть.
—К вам?! – засомневалась Лана, —а папа как же? Я его не оставлю.
—И не надо. Не переживай так. Папе мы поможем квартиру снять. Недалеко и недорого.
—Не-е-е, Жень. Это неудобно. Я имею в виду, что мы с папой вместе на квартиру переедем. Так лучше будет, и никого стеснять не придется.
—Как знаешь, - Женька развела руками, —мое дело предложить.
Женька не подвела и надежды, на нее возложенные, не обманула. Через каких-то восемь месяцев Лана с отцом вернулись в свое преображенное до неузнаваемости жилье. Квартира стала светлой, казалась много больше, открылась и задышала. Комнату Павла оформили в коричнево-кремовых и охристых тонах, сдержанно, строго, линии четкие, ничего лишнего. Женька даже достала антикварный письменный стол, небольшой, но основательный, с добротной дубовой столешницей. Стол был именно такой, какой больше всего подходит для работы. Женька прекрасно знала, что отец подруги частенько возится дома с чертежами и бумагами. А Лана получила комнату нежную, мятную, со светлой мебелью и удобным диваном. Посовещавшись, Лана с отцом решили полностью довериться Женьке. Ее видению и вкусам. Осторожный и практичный Павел навел предварительно справки о ней. К своему удовольствию, он выяснил, что Женька настоящий талант и карьера ее непременно пойдет в гору.
—Стоит рискнуть, я посмотрел на ее работы и, надо сказать, она молодчина. Твоя подруга далеко редкий экземпляр, помяни мое слово.
—Я только за! Пусть делает, что считает нужным, так даже интереснее, – с готовностью кивнула Лана.
—А не понравится, заставим переделать, – весело хохотнул Павел, —и не уйдет, пока не сделает все так, чтобы нам понравилось. Верно, дочка?
Уже через неделю после этого разговора Лана с отцом перебрались в съемную квартиру, а Женька принялась колдовать.
Поэтому сюрприз удался на славу, ходили, охали, изумлялись и радовались.
—Это тебе, Женечка, за работу, – вкладывая в руку Женьки конверт, пояснил Павел.
—И это не обсуждается! – пресекла Лана маминым голосом и тут же прыснула, — ты потратила столько времени, нервов и сил, что было бы свинством не оплатить твой труд. Расценки мы с папой знаем, так что…
—Лана совершенно права. Ты, как я понимаю, все эти месяцы занималась только нами? Спасибо тебе! Нам очень понравилось! Благодаря тебе мы начнем все с чистого листа, в этой квартире ничего не напоминает о прошлом и можно смело строить будущее. Вы уж извините за пафос. Правда, дочка? – Павел Анатольевич привлек к себе Лану и поцеловал ее в висок.
Он знал, хотя Лана не признавалась ему в этом, что боль от исчезновения Милы саднила и по сей день. И если сам он давно сумел пережить давнее разочарование и больше не тосковал о пропавшей жене, то Лана… С ней все обстояло куда сложнее.
Обида на маму засела в сердце Ланы ядовитым жалом, но не подавала видимых признаков жизни. Внешне все выглядело так, будто она перенесла подлое бегство поразительно легко, с некоторым даже равнодушием. С отцом они тему эту обсуждали крайне редко и скудно, о маме вслух не вспоминали, словно и не было ее никогда. Но Павел Анатольевич хорошо знал и понимал свою дочь, поэтому обмануть его ей не удалось.
А ведь бывают совсем другие семьи, теперь-то Лана знала это наверняка. И для себя она воображала именно такую семью, как у Троицких. Непременно двое, а лучше трое детей и любящий муж, и полная чаша… В роли отца и мужа Лана не мыслила никого, кроме Егора. Не беда что сейчас он о ней не думает, видимо время не пришло. Все еще непременно будет. Павел Анатольевич, сколько помнила себя Лана, по мере сил и возможностей старался, чтобы "его девочки" ни в чем не нуждались. Семья для него значила много, если не все. И что же? Когда и почему что-то пошло не так? Лана ломала себе голову, рассуждая и пытаясь понять, где ошиблись родители, что сделали не так, чего не предусмотрели? И как ей, Лане, избежать для себя подобных ошибок?
Поэтому к Алине, матери Троицких, Лана тянулась всем сердцем, всей душой.
Работала она не покладая рук, краснеть за нее Алине не пришлось. А руки у девушки оказались ловкими, легкими, чуткими и ласковыми. Лана догадывалась, что они недаром такие умелые, то наследие непутевой мамаши, ее пламенный привет. Хоть что-то хорошее оставила Мила для родной дочери.
"Спасибо тебе, дорогая мамочка, – мысленно благодарила Лана. —За руки, за то, что в детдом не сдала, за все хорошее тебе большое человеческое спасибо".
Приняли Лану в салоне не сразу, как не сразу принимают новеньких во всех сложившихся коллективах. Но девушка не унывала, настороженность и отстраненность коллег воспринимала как временную трудность. Пройдет время и все встанет на свои места.
—Ты уверена, что хочешь работать парикмахером? – без обиняков спросила у Ланы Елизавета Дмитриевна при первом знакомстве. —Ты подумай хорошенько, я, знаешь ли, люблю, когда у меня девочки работают стабильно. А то сбежишь через полгода-год, мне замену искать. Клиентура у нас не простая, но капризная, избалованная, всякое бывает… Ты подумай еще раз, Ланочка. Работа тяжелая, весь день на ногах.
—Елизавета Дмитриевна, я подумала. Иначе не стала бы Алину Сергеевну беспокоить. Вы не волнуйтесь. Поверьте мне. Работы я не боюсь и белоручкой никогда не была.
Елизавета поверила, пусть и не сразу. Несколько месяцев присматривалась она к Лане, глаз с нее не спускала. Была придирчива и строга, как и ко всем остальным работницам в начале пути. Даром что Лана блатная, поблажек Елизавета не допускала. Бизнес - прежде всего.
Вскоре хозяйка с удовольствием заметила, что работы Алинина протеже действительно не боится, может и волосы сама замести, если уборщица занята, и мелкие поручения выполняет без лишних вопросов. Клиентки поначалу не слишком охотно доверяли свои головы новенькой, предпочитая проверенных волшебниц, а потом ничего, оценили по достоинству, приняли. Лана - девушка аккуратная, доброжелательная, умела и промолчать, и спросить, и интерес показать, когда необходимость появлялась. Через некоторое время Елизавета Дмитриевна расслабилась, и Лану окончательно в покое оставила.
—Хорошую ты мне девку сосватала, подруга, —призналась она Алине Сергеевне, —вот что ни говори, а найти путевого мастера, с огоньком, по-настоящему в своем деле талантливого совсем непросто.
Алина Сергеевна рассмеялась и ответила, что никогда бы не "сватала" Лану, если бы не была в ней уверена:
—А то знаешь как иногда бывает, привел твой знакомый человека, порекомендовал его, а тот оказался бездельник и бездарь. Вот и приходится маяться, дилемму решать, дабы знакомого не обидеть, и самому в накладе не остаться.
Лана быстро обросла постоянной клиентурой, то, чем занималась, любила, и оттого на работу ходила с радостью. Если Елизавета Дмитриевна предлагала курсы повышения квалификации или семинары по теме, никогда не отказывалась, всегда с готовностью, жадно постигала новое. Клиентки часто спрашивали, принимает ли Лана на дому, но на дому Лана не принимала. Уверена была, что домой работу тащить не стоит, и устраивать из квартиры проходной двор не считала для себя возможным.
Но все это произошло несколько позже.
А пока Лана страдала, ведь Егор по-прежнему не замечал в ней женщину, старался случайно не прикоснуться, не остаться наедине, и вообще, реже смотреть. Он давно уже догадывался о ее чувствах, но ответить не мог, да не хотел вовсе. При появлении Ланы, он норовил поскорее удрать, дабы не впасть в соблазн и не попасться. Разумеется, Лана это видела, как видели и все остальные. Сколько горьких слез пролила влюбленная на плече Женьки, сколько было выстрадано, сколько говорено-переговорено, перемолото в муку. Егор неизменно оставался прохладен, отстраненно дружелюбен, улыбчив и ничего более. Очень мягко, но недвусмысленно, стараясь не обидеть Лану, он все же, раз за разом давал ей недвусмысленно понять, что более чем братом подруги вряд ли когда-либо станет для нее.
—Зачем тебе я, малыш? Ты встретишь достойного парня, он сделает тебя счастливой. А у меня это точно не получится – вкрадчиво увещевал Егор, — ты же все придумала, я совсем не тот, кто тебе нужен. Посуди сама, я не создан для серьезных отношений и не могу дать тебе то, чего ты хочешь. Даже не так, дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Ты чудесная девушка и вправе рассчитывать на большее. Ланочка, детка, я разобью тебе сердце, – и он целовал ее ладошку.
—Лана, а ведь он не врет, – соглашалась Женька, — переключись на кого-нибудь другого. Если не перестроишься, Егор обязательно разобьет твое сердце, как и обещал. Того, кого ты любишь, не существует, пойми. Егор другой, открой глаза. Откро-о-о-й!
Но Лана не слышала, упрямо качала головой и молчала. Переубедить ее не смог бы никто в целом мире.
—Я люблю его и это сильнее меня, - призналась она, когда Егор в очередной раз сбежал от нее. —Он позже поймет, увидит. Никто не будет любить его так, как я, так никто не умеет. Просто время еще не пришло, нужно подождать.
—Время не пришло, не пришло время! – передразнила Женька, —я слышу эту фразу уже тысячу лет! Ты повторяешь ее как мантру, и что? Ланка, дуреха, ты пропустишь все самое интересное, - тормошила она очарованную подругу. —Надо встречаться, влюбляться, делать глупости и терять голову. Когда, если не теперь? Уж кто-кто, а Егор своего точно не упускает. Ты надеешься, он думает о тебе? А он вообще помнит о твоем существовании, пока не столкнется нос к носу?
—Но я совсем не хочу делать глупости и терять голову еще раз. Я ее уже потеряла однажды и навсегда. Как ты не поймешь?! - упрямо возразила Лана и на щеках ее вспыхнул румянец.
—Лана! Ты безнадежная фантазерка! Ты все себе придумала. У Егора своя жизнь, он старше нас на десять лет! Это же так много!
—Это не много. И не имеет никакого значения, – упрямо твердила Лана. —Есть пары, в которых разница гораздо больше. Почему бы нам не стать одной из таких, где мужчина более зрелый, опытный?
—А ведь я ни минуты не сомневалась, что у тебя это пройдет, – сказала Женька, —но вот мы выросли, почти совсем взрослые, а ты все еще сохнешь по моему братцу. Кошмар!
Надежда Ровицкая