В еде Максим Горький был умерен, придерживался аскетичного образа жизни и идей вегетарианства. Писатель говорил: «Я всегда презирал людей, которые слишком заботятся о том, чтобы быть сытыми» .
Что мы знаем о вкусовых предпочтениях литературного гения? Какие блюда и напитки были его любимыми?
1. Квашеная капуста с яблоками и хреном
Будучи вегетарианцем, Горький употреблял много овощей, в том числе соленых, квашеных, маринованных. Домашние заготовки он с радостью принимал в дар от родных и друзей. «Это письмо пишу в расчете, что ты заплатишь за него огурцами. Солеными. А?» – просил он супругу. Долгие годы, которые писатель прожил в Италии, ему не хватало традиционных русских солений, в особенности квашеной капусты. Федор Шаляпин, хороший друг Горького, утверждал, что наибольшее предпочтение он отдавал капусте с яблоками и хреном.
2. Грибы
Максим Горький одинаково любил собирать грибы и есть их. Не привередничал и брал любые – от боровиков до груздей, а употреблял с удовольствием в любом виде: в супе, жареные, маринованные. В том же описанном выше послании Екатерине Пешковой, супруге писателя, он говорил:
Не забудь, что в марте я именинник, а именинникам всегда дарят грибы, но — маринованные и белые, а не дрянь какую-нибудь.
3. Яйца
Единственная «животная» пища, которая попадала на стол вегетарианца Горького, были куриные яйца. Внучка писателя, Дарья Пешкова, вспоминает, что ежедневно по утрам он выпивал два сырых яйца. Завтрак завершал чашкой черного кофе, только тогда Горький приступал к работе.
4. Блины
Забавный парадокс, но Горький любил сладкое. Свою простую трапезу он завершал чем-нибудь вкусненьким. Но любимый десерт был так же прост, как другие крестьянские блюда – блины. В одном из писем, которые Горький писал из Мануйловки, он сетовал:
На третье был «кабачек», …. а я в этих случаях ем блины. Но вчера мне оных не дали. Каково? И я долго плакал от обиды.
5. Чай из самовара
Традиционным напитком в доме Горького был чай. Как писал в своих заметках Владислав Ходасевич, «поздним вечером суета стихала. Наступал час семейного чаепития». Вечерний ритуал подразумевал посиделки у самовара, для которого писатель лично собирал сосновые шишки.
Хоть от Максима Горького подсознательно и ждешь каких-то босяцких кулинарных пристрастий (что-нибудь вроде луковицы с коркой черного хлеба), но отождествлять писателя с его героями не совсем правильно.
Так, в повести "В людях" Алексей Максимович описывал, как некий приказчик съедал на спор за два часа десяток фунтов (чуть больше четырех килограммов) ветчины: "Отрезав тонкий ломоть хлеба и толстый мяса, едок аккуратно складывает их вместе, обеими руками подносит ко рту,- губы его дрожат, он облизывает их длинным собачьим языком, видны мелкие острые зубы,- и собачьей ухваткой наклоняет морду над мясом... Лицо едока постепенно буреет, уши становятся сизыми, провалившиеся глаза вылезают из костяных ям, дышит он тяжко... Лицо его стало похоже на ветчину, острый, хрящеватый нос жалобно свистит".
Однако наиболее обильно и красочно еда описана в труде всей жизни Горького - "Жизни Клима Самгина".
"…В двери, заполнив всю ее, встал Денисов, приглашая:
— Пожалуйте!
Перешли в большую комнату, ее освещали белым огнем две спиртовые лампы, поставленные на стол среди многочисленных тарелок, блюд, бутылок. Денисов взял Самгина за плечо и подвинул к небольшой, толстенькой женщине в красном платье с черными бантиками на нем.
— Супруга моя, Марья Никаноровна, а это — дочь, Софья.
Дочь оказалась на голову выше матери и крупнее ее в плечах, пышная, с толстейшей косой, румянощекая, ее большие ласковые глаза напомнили Самгину горничную Сашу.
— Крестница моя, — объявил Фроленков и обратился к жене Денисова: — Ну-ко, кума, командуй!
Денисов решительно произнес:
— Нуте-ко, благословясь, положим основание травничком!...."
"...Травник оказался такой жгучей силы, что у Самгина перехватило дыхание и померкло в глазах. Оказалось, что травник этот необходимо закусывать маринованным стручковым перцем. Затем нужно было выпить «для осадки» рюмку простой водки с «рижским бальзамом» и закусить ее соловецкой селедкой...."
"....— Нежнейшая сельдь, первая во всем мире по вкусу, — объяснил Денисов. — Есть у немцев селедка Бисмарк, — ну, она рядом с этой — лыко! А теперь обязательно отбить вкус английской горькой...."
"...Выпили горькой. На столе явился суп с гусиными потрохами, Фроленков с наслаждением закачался, потирая колена ладонями, говоря:
— Любимое мое хлебово!
А Денисов сказал:
— У нас, по стародавнему обычаю, ужин сытный, как обед. Кушаем не по нужде, а для удовольствия.
После трех, солидной вместимости, рюмок Самгин почувствовал некую благодушную печаль...."
"....И мешала девица Софья, спрашивая:
— Вы читали роман Мережковского об императоре Юлиане? А — «Ипатию» Кингслея? Я страшно люблю историческое: «Бен Гур», «Камо грядеши», «Последний день Помпеи»…
Это не мешало ей кушать, и Самгин подумал, что, если она так же легко и с таким вкусом читает, она действительно много читает. Ее мамаша кушала с таким увлечением, что было ясно: ее интересы, ее мысли на сей час не выходят за пределы тарелки. Фроленков и Денисов насыщались быстро, пили часто и перебрасывались фразами, и было ясно, что Денисов — жалуется, а Фроленков утешает:
— Солдат все съест.
— Гуся ему не дадут.
— И для гуся найдется брюхо.
Комнату наполняло ласковое, душистое тепло, медовый запах ласкал обоняние, и хотелось, чтоб вся кожа погрузилась в эту теплоту, подышала ею....".