Продолжение. Начало тут: "МЕДВЕДЬ-ЗОМБИ" Больше контента в ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛЕ "УЖАСАРИУМ".
Проснулся я от громкого рёва. Наскоро впихнув ноги в джинсы и припрыгивая на одной ноге, выбежал из комнаты.
- О, проснулся! А ты ранняя птаха.
Федор сидел за столом как ни в чем не бывало и пил чай.
- Это что? Что за рёв? - растерянно спросил я, указывая рукой куда-то в окно.
- А это. Да, первотёлы. Коровы. К телятам рвутся, кормить.
Я стоял с чувством недоумения и легкого стыда. Наверняка Федор про себя усмехается пугливости городского, но рёв был и правда очень жуткий.
- Да ты не стой, чай наливай, хлеб, масло на столе, - Федя не подал вида, что его забавляет мой испуг.
- Спасибо. Растерялся, что-то от неожиданности. Петухов я еще ожидал, а тут такое.
- Кур у нас нет. Грипп, всех пришлось истребить, а больше и не заводил никто.
- Понятно. Слушай, я тут посижу, подумаю над материалом?
- Да не вопрос, сиди сколько надо. Я сейчас чай допью и на ферму поеду, по работе. Мешать не буду.
- А я хотел еще к Митричу сходить.
- Так иди, конечно. Дверь прикрой и всё. Замков тут нет. От кого запираться?
Федя допил свой чай и ушел. Я расположился на кухне с ноутом. Надо по памяти записать то, что вчера рассказал мне Митрич. Совсем не надеялся на репортаж, поэтому ничего не фиксировал и не снимал, но вчера пришла идея - а если сделать что-то вроде документального фильма или даже цикла фильмов, такой пугающий деревенский фольклор. Конечно, внезапно могут вылезти уши Рен-ТВ, но в целом, если сохранить колорит, набрать интересные истории, может получится что-то вполне литературное. Вроде бажовских сказов или тургеневского “Бежина луга”.
Полностью в исполнении Митрича истории конечно не вставить. Дело даже не в том, что уговорить его рассказать снова, да еще и не прикладываясь к бутылке, будет не просто, дикция у него... сложная... устанут слушать. Но картинка все же нужна, да и пару фраз для аутентичности тоже можно вставить.
Я достал смартфон, проверил, достаточно ли места. Сети, конечно, не было. Откуда. Сколько здесь жителей? Пятьдесят от силы. Но памяти достаточно. Зря, конечно, камеру не взял. Если продам идею, монтажеры будут материть за такую съемку. Но что есть, то есть.
Несколько часов я записывал детали истории про медведя и набрасывал концепт передачи или цикла - идея с циклом программ меня захватила. Я выдавал страницу за страницей, и концепт, и историю Митрича, даже попытался что-то зарисовать в блокноте, но быстро эту идею забросил. С режиссерского раскадровками не занимался, а у меня и тогда не очень получалось.
Время близилось к обеду, и я решил, что уже можно навестить Митрича. По наставлению Федора прикрыл дверь и пошел по улице к покосившемуся домику старика.
Пекло немилосердно, я старался держаться в тени деревьев и заборов, но солнце вошло в зенит и теней было очень мало. Хоть был и день, на улице ни души. Пару раз мне казалось, что я видел выглядывающие из-за заборов головы, но стоило мне посмотреть, как они тут же исчезали. Странно, - подумал я. - Конечно, взрослые могут быть заняты делами, но детей тоже не видно. Хотя такая жара. Все наверняка на речке. Эх, я бы тоже с удовольствием искупался.
Подойдя к забору Митрича, я услышал внутри ворчание, глухие удары и треск. Сквозь широкие щели в иссохшемся заборе увидел, как старик рубит дрова. Замахнувшись он с силой опускал топор на сухие сучья, каждый раз громко выдыхая и что-то приговаривая. Вроде бы он был один. Дождавшись паузы между замахами, я постучал.
- Здравствуйте. Можно?
Следующего удара не последовало, и через некоторое время я услышал шамкающий голос старика.
- Заходи, раз пришел. Чего надо?
Я приоткрыл калитку и шагнул во двор. Старик действительно был один. Он стоял возле большой чурки, опершись на топор, рядом лежал ворох сухих веток.
- Шнова ты? - спросил он с удивлением, даже, казалось, с беспокойством. - Ты шего не уехал ешо?
- Да вот, решил остаться ненадолго - я опешил от такого вопроса. - М…материала подсобрать. Мне говорили, вы еще много историй знаете. Может расскажете?
- Иштори, мать… Уезжать тебе надо. Нешего тут шастать!
- Да я вот как раз пока Федор с машиной договорится и зашел.
- Федор? Ты не на швоей штоле?
- Не, я на попутках.
- Эх, матить же… Уезжать надо тебе. Дожжь вечером нашнетшя, дорога рашкишнет заштрянень тут на неделю, - ворчал он, указывая на собирающиеся на горизонте тучи.
- Да? - Я посмотрел на черное небо вдалеке. - Не хотелось бы. Но все равно ждать. Я вот принес….
Я достал из сумки бутылку водки.
- В жару такую? Шовшем штоле? - отмахнулся старик, воткнул топор в чурку и поковылял к дому.
Я стоял с бутылкой в руках, не зная, что и делать.
- Што там штоишь? Иди поштавь в дом и шадишь.
Митрич доковылял до своей лачуги и присел у стены на низенькую скамейку в тени дома. Он достал из кармана сложенную газету, оторвал кусок, из другого кармана выгреб горсть вонючей махорки. Прямо из кармана, безо всякой табакерки или кисета. Насыпал на лист и завернул, обильно послюнявив край.
Я поставил бутылку за дверь и пристроился рядом.
- Можно я вас на видео запишу? Для передачи, ну и рассказ, чтобы не по памяти, а то боюсь упустить детали какие-то.
- Видео? Ты ш телевидения штоли? Я думал иж газеты.
- С телевидения. С областного.
- Ну шнимай, не жалко… Может быть ушпеешь в швою передачу….
Я достал смартфон и включил запись. Митрич курил самокрутку, выдыхая едкий дым, и смотрел за моими приготовлениями.
- Што рашказать-то?
- Не знаю… Что-нибудь пугающее.
- Пугающее… Коротенько тогда, штобы ты шкорее уже шмотался отшудова.
Я не стал обращать внимание на грубость старика, мне и самому не хотелось тут задерживаться. Перспектива застрять тут на неделю мне совсем не нравилась.
- Видел карьеры по пути? - спросил Митрич. Я замотал головой.
- Ну как не видел. Шпал штоли? Озера, зарошшие возле деревни?
- А да. Озера видел.
- Не видел он… Карьеры это, не озера. Так вот….
Я еще пацаном был, то есть очень давно. Карьеры уже тогда заброшенные были. Там раньше кирпичный завод был. Китайцы шабашили. Кирпичи делали и накопали карьеров, глину добывали. Потом то ли вода пришла и они уехали, то ли они уехали сперва, а потом вода поднялась. Не знаю. Карьеры испокон стоят залитые и заросшие.
Так вот жили у нас два брата, дружки мои. Там, на другом конце деревни. Сашка и Мишка. Сашка постарше, а Мишка - шкет совсем.
Однажды Сашка пропал… К вечеру хватились - нету его. Нас собрали, расспрашивали - никто не видел ничего, даже Мишка, брат его. Ночь искали. Утром и милиция приехала. Нас снова всех собрали. Ничего. Лес прочесали вокруг. Неделю наверное шумели, ни следа не нашли… Потом стихать все начало. Лето. Сенокос. Всем работать надо. Родители, понятно, не успокоились.
Мишка редко стал выходить из дома. То мать не отпускала да и сам он не очень-то хотел. Потом слухи пошли, что Мишка того… немного. Ночью встает, по дому ходит и кричит, и будто бы воду расплескивает по полу, но не признается. Молчит только и отнекивается, что не он.
Как-то раз ни с того ни сего отец Сашки и Мишки мужиков собрал, надо, говорит, на карьеры ехать еще раз обыскать все. Дескать, Мишка опять ночью вскочил и кричит - Сашка на карьерах, Сашка на карьерах. Мать, понятно, в истерике, чуть ночью не побежала сама. Еле уговорили утра дождаться.
Карьеры обыскивали уже, но собрались, поехали. Вообще на эти карьеры не ходит никто. Вода там из ключей подъемных. Холодная. Глина везде - хуже чем болото. Да и далеко они. Речка ближе.
Приехали, осмотрели всё вокруг. Ничего нет. Вернулись и Мишку расспрашивать. Почему он сказал про карьеры? Сашка ему говорил, что будет там или видел он когда тот уходил? Мишка только ревет и головой машет. Не видел… Не говорил….
Ну оставили в покое. Мужики разбрелись по делам. Полдня прошло, работать надо. А вечером снова напасть - Мишка пропал. После расспросов в избе был, в комнате своей. Решили не трогать его, чтобы успокоился. Вечером спать уже пора было ложиться, зашли, а нет его.
Снова всех всполошили. У матери опять истерика, темно уже. Она все рвется искать сама. Насилу успокоили. Таблеток дали, уложили в доме. Мужики во дворе собираются искать, хоть и ночь почти.
Тут из дома - крик. Да екарныбабай Что опять? Забежали. А там посреди комнаты мать Сашки и Мишки сидит. Мокрая вся и вокруг вода по всему полу. Она кричит, по воде руками бьет, плачет. Мужиков увидела, кричит им - езжайте на карьер, сейчас, там дети.
Бабы остались успокаивать, мужики тут же поехали. Ночи у нас темные. Шарят по кустам, по берегам фонарями. Там скользко. Глина, трава. Того и гляди сам навернешься.
И тут увидели - на берегу возле куста одежда сложена аккуратно, а к дереву веревка привязана и в воду закинута. Подергали - крепко сидит. Начали тянуть, а на другом конце Мишка. Веревка к его ноге привязана. Он окоченевший уже и обеими руками Сашку держит. Тот уже давно в воде, отекший, только по одежде узнали. Мишка разделся когда в воду полез, а Сашка в одежде был.
Как Сашка в карьер попал еще и в одежде? Зачем вообще туда пришёл? Как Мишка узнал, в каком карьере искать, да еще в каком конкретном месте?.. Непонятно.
В деревню решили до утра не привозить. Мало ли милиция что-то будет искать, да и матери, как сказать не знали. Отца еле успокоили там, а что с матерью-то будет….
Но она как будто бы узнала. Бабы, что с ней сидели, говорят в какой-то момент замолчала. Не кричит, не плачет. Не разговаривает. Сидит, раскачивается взад-вперед и смотрит в одну точку.
Позже уже рассказывали, что она все-таки рассказала кому-то, что увидела в избе, когда закричала...
От таблеток она заснула и слышит, как сквозь сон будто зовёт её кто. Глаза открыла. Темно. С трудом разглядела посреди комнаты, оба сына её стоят, за руки держатся. Она понять не может, сон это или мерещится ей, все плывет в глазах, дети как будто мутные. Она рот руками зажала, чтобы не закричать, и слышит, как будто в ушах у неё зашумело и голос еле различимый. Мишкин голос: “Мама, мы теперь оба в карьере…” Тут она не выдержала. Бросилась к ним. Хотел схватить, обнять, прижать… Но руки насквозь прошли, через что-то холодное и их тела тут же заколыхались и растеклись на неё и по полу водой… Тут она и закричала. Этот крик и услышали во дворе.
В деревне потом я уже и не видел их… Говорят мать с ума сошла и утопилась, а после и отец, не выдержал….
Митрич замолчал. Всё это время я слушал молча. Мне стало как-то очень тоскливо и тяжело. Да и на улице потемнело, задул противный холодный ветер. Небо затягивали тучи.
- Жуткая история, - сказал я.
- Какая ешть, - прошамкал Митрич. - Ты бы шел уже.
- Да, да. Спасибо. Слушайте, а я, может, еще приеду после? Вы не против? С оператором.
- Потом видно будет. Тебя как звать?
- Игорь.
- Ты вот што, Игорь. Езжай пока, а пошля, бог дашт, приедешь - поговорим.
- Хорошо. Спасибо. Я тогда пойду.
Я поднялся и пошел к забору. Митрич шаркал за мной. Выйдя за ворота, я еще раз кивнул ему и пошел к дому Федора.
- А ты у какого Феди оштановилшя-то? - окликнул меня старик.
- Да вон там, через несколько домов, - указал я.
Старик приложил руку ко лбу, всматриваясь куда я указывал. Затем проворчал что-то под нос и ушел. Калитка звякнула, захлопнувшиеся за ним.
Федра все еще не было. Тучи продолжали скапливаться. Уже вечер скоро. Что же там с машиной? В крайнем случае, Федор обещал отвезти сам. Я же заплачу, если что, и побольше.
Захотелось есть. Думаю, не обидится хозяин, если я тут что-нибудь тут найду перекусить. В холодильнике была кастрюля с вареной картошкой и колбаса, хлеб я нашел в шкафчике над плитой. Поставил чайник, разогрел картошку на сковороде, сделал бутерброды. Просто, но довольно сытно.
Убрав посуду со стола, я достал ноутбук и дополнил свои заметки. Скинул на него видео с телефона, на всякий случай пусть будет копия.
Тем временем ветер за окном завывал все сильнее. Темнело. Становилось не по себе. Где искать Федора я не знал, связи нет. Неужели все-таки застряну тут?
Я вышел на крыльцо. Не знаю зачем. Видимо, от волнения. Посмотрел на улицу через забор. По-прежнему пусто. Деревня как будто вымерла. Оглядел двор. Несколько построек, сарай, баня, огород.
Дверь сарая хлопала на ветру, звякая петлями. Прикрыть что ли? Я спустился с крыльца и подошел к сараю. Внутри было темно, пахло навозом. Дверь никак не хотела закрываться, я огляделся вокруг, ища какой-нибудь камень или палку, чтобы подпереть её. Опустив глаза я увидел, что из-под двери растекается какая-то темная густая жидкость. Кровь?
Тревога охватила меня. Оставить? Уйти? Но куда? В дом? Буду еще больше переживать, не понимая, не зная, что тут во дворе.
Медленно я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Несколько небольших окошек были под самым потолком, но они были очень малы, да и на улице уже стемнело, что-то разглядеть было сложно. Я сделал шаг внутрь, затем еще и нога ударилась о что-то твердое. Осторожно присев я напрягал глаза стараясь разглядеть, что это одновременно нашаривая рукой. Рука вляпалась во что-то липкое, покрытое жесткой шерстью. Глаза уже почти привыкли, и я увидел, что это коровья голова. Отрезанная или оторванная, в крови, с высунутым языком. От неожиданности мне стало трудно дышать, я одернул руку, вскочил на ноги, отпнув страшную находку, и попятился к выходу. Резко повернувшись, я бросился к выходу и почти столкнулся с возникшим в проеме Митричем. На изувеченной половине его лица плясали тени раскачивающихся на ветру деревьев от чего он выглядел еще более жутко.
Я остановился перед ним с выпученными глазами, все еще хватая ртом воздух, пытаясь отдышаться. Вообще не понимая, что тут происходит. И тут старик схватил меня за одежду, сильно дернул вперед и вытащил на улицу….
Продолжение следует.
