Рассказ "Он и Она"
Она не знает, сколько стоит в пестрой толпе, окутанная запахом ладана и дымом горящих свечей. Ноги и спина ноют, намекая, что уже немало времени прошло. Зато голова светлая и удивительно лёгкая. Словно все наконец встало на свои места. Она все делает правильно. Зря только маму не предупредила, та наверняка переживает. Но кто же знал, что все так закрутиться? Она ведь только сторожа планировала повидать. А на такое счастье, как ночь с любимым даже в мечтах боялась рассчитывать. Но теперь все будет хорошо. С ним ничего не страшно. Пусть теперь Сава переживает. Макс его ли простит. Туда ему и дорога.
Она испуганно озирается и неумело крестится, путая стороны. Нехорошо в храме о таких вещах думать. Грех желать смерти. Пусть даже такому как Сава. Чуть сдвигается в сторону, чтоб увидеть Семена. Он нараспев читает слова молитвы:
-Слава отцу и сыну, и святому духу, ныне и присна и вовеки веков. Аминь!
Слова словно идут из глубины и достают до самого сердца.
-Спасибо Господи, он жив! - шепчет она на пламя свечи. Огарок в руке уже совсем маленький. Скоро догорит.
Служба заканчивается, тетушки выстраиваются на исповедь. Она с любопытством наблюдает за бабулькой с полупрозрачными глазами в пуховом платке. Та достает листочек , шевеля губами перечитывает написанное на нем. Видимо грехи освежает в памяти. Вот бы послушали они ее историю. На пару дней хватит каяться. Только она ни о чем не жалеет. Лучше быть счастливой немного, чем несчастной всю жизнь. Кто это сказал?
Брызгает на лицо святой водой, вспомнив, что не умывалась сегодня. Выходит во двор. Там на удивление солнечно. Капли стекают по краю крыши и громко барабанят по металлическому подоконнику.
Бойкие крикливые воробьишки ныряют под водяную
струю, хлопают крыльями и суетливо отряхиваются. Веселый гомон смешивается с монотонным звуком падающих капель.
Перезимовали.
От нечего делать рассматривает церковь. Она не особо разбирается в истории и всяком таком, но похоже, что постройка старинная. Колонны, вензеля, резные арки. Так не похоже на современные панельные дома, похожие друг на друга как братья близнецы. Задирает голову, чтоб рассмотреть колокольню целиком. Крыша переливается в лучах, совсем свежая. Плохой человек не может восстанавливать церковь. Значит ему не все равно.
Рядом устраивается та старушка, что читала прегрешения с листочка. Лицо у нее светлое, счастливое.
-Как гора с плеч! - выдыхает бабуля и ищет поддержки у своей невольной собеседницы.
Почему с ней все время все пытаются разговаривать? Что нужно вообще говорить в таких случаях? Она даже не уверена, что придет второй раз сюда. Хотя нет, ведь..
-Мы с любимым вот тоже решили обвенчаться, - хочется ей поделиться радостью, а заодно послушать еще раз, как это звучит.
-И правильно! Перед Богом надо союз заключать. А не эти бумажки и печати. Перед Господом оно самое верное, нерушимое, - одобряет ее новая знакомая, - пусть вам будет много счастья! От души желаю!
Они какое-то время сидят молча, каждый в своих мыслях. Она пытается представить встречу с Савой. Куда везти его? Он сказал - в лес, подальше от людей. Может на те пруды, где они как-то прятались от ментов? Там сейчас даже рыбаков не встретишь, не то, что людей. Лес и поле. Но как сказать теперь Максу об этом? Он велел делать вид. Но притворяться долго не получится. Значит, он собирается тоже там быть. Почему она сразу не спросила? Что за голова такая дырявая, вечно все нормальные мысли приходят слишком поздно.
-Благодать какая, правда? - негромко произносит соседка. Она поворачивает голову в недоумении:
-Где? Что?
-Благодать! Везде! Разве ты не видишь? Облака на небе, солнце в лужах отражается, птички вон теплу первому радуются. И благодать, что мы можем это видеть и слышать, уже дар Божий. Кто-то слепой, кто-то глухой, кто-то ходить не может. А у нас все есть. Храм вот какой красивый нам отремонтировали добрые люди! Стоял разрушенный с тех пор, как немец уходил отсюда, так все за собой и поджигал. Святые места особенно. Батюшка тогда в ополчение ушел. Винтовку взял в руки и сказал: «немца буду бить вот этими руками, за все, что на нашей земле сделали». А храму этому уж почитай больше пятисот лет.
-А Вы немцев застали?- заинтересованно уточняет она. Одно дело читать про историю в скучном учебнике, другое - вот так от живых людей.
-Ой, милая, застала. Вот как тебе, наверное, было. Сказать страшно, неделями прятались по подвалам, света белого не видели. Хуже немцев только братки теперешние. Нет у них ни чести, ни совести. Думают, что все на земле для них, что хочешь, то и бери. Гребут, гребут, никого не боятся. ни Бога, ни черта. Стреляют их, нелюдей, а взамен тут же другие приходят, что грибы после дождя. Душа болит за ваше поколение, что-то с вами всеми будет.
Ее так и подмывает сообщить сердобольной собеседнице, что хороший человек, строящий храм, и нелюдь, который хуже немцев, одно и то же лицо. И ее будущий муж по совместительству. И что батюшка их лучший друг этого нелюдя. Сказать и посмотреть после этого на реакцию.
Но дверь храма со скрипом распахивается, на пороге появляется Семен. Он в рясе, на груди блестит крест. Она машинально гладит свой. Правда, для нее он не совсем про Бога, больше про него. Но какое это имеет значение?
Семен делает ей знак в сторону машины. Она с сожалением прощается с бабулькой и забирается в прогретый солнцем салон. Чувствует, что устала и клонит в сон. Пытается устроится поудобнее.
Дорога домой кажется очень короткой. Она только закрыла глаза, открыла, и уже виднеются верхушки домов на горизонте.
-Семен? Как мне рассказать Максу, где мы будем встречать с Савой? Он меня найдет?
-Ты придумала место?
-Да. Пруды за городской ТЭЦ, там тихо и пустынно. Жилья поблизости нет, - она осекается. Можно ли говорить такие вещи священнику? Ведь сразу понятно, почему именно такое место нужно, а не центр города. Что со встречи вернуться не все.
Но Семен спокойно кивает. Словно они обсуждают поход в кино.
-Понял. В любом случае за тобой присмотрят. Я. Или другой. Так что не переживай. У Макса все под контролем. Не переживай. Приехали.
Она ощущает раздражение.
Почему все отмахиваются от нее, как от назойливой мухи? Никто не может нормально ничего объяснить! Не вникай, не переживай. Она вообще то своей головой рискует, и не только ей.
-А если Сава не приедет? Тогда что?
-Приедет. Не сомневайся. Мне пора.
-Когда я увижу Макса? Скажи, хоть ты скажи! - делает она еще попытку.
В ответ молчание.
Она выходит и громко хлопает дверью в знак протеста. Хотя кого это волнует?
Идет по ступенькам нога за ногу. Силы закончились. Сейчас послушает мамин скандал из-за ночного отсутствия и
спать. Жаль, она не может с мамулей поделиться своей радостью. Та бы сразу все поняла и не ругалась.
Ключ в замке почему-то не хочет проворачиваться. Она крутит так и эдак, потом толкает дверь. Та оказывается не запертой и с шорохом приоткрывается. В полумраке коридора глаза улавливают скорчившийся силуэт на полу. Кто-то полулежит, облокотившись спиной о стену. Прислушивается. В тишине слышно мерное дыхание. Значит, живой. Она щурится, всматриваясь в очертания. Свой или чужой?
Дверь за спиной щелкает, спящий человек вздрагивает, резко поднимает шапку, сползшую на глаза.
-Лысый? Твою мать! - не сдерживается она, - какого черта ты тут делаешь? Поспать больше негде?
Димка потягивается, трёт глаза.
-Ну наконец! Где ты вечно шляешься? Я тебя всю ночь тут караулю! Думаешь, удобно на полу?
-Вообще это мамины слова, ее рабочая заготовка. А у тебя свой дом есть. Или ты благодарность боишься растерять по дороге? - язвит она, скидывая ботинки. Как же хочется спать!
-Я ключи не нашел, чтоб дверь закрыть. Мать твоя в больнице, а отец вон валяется в отключке, еле дотащил до кровати. Так что это с тебя благодарность, дорогуша! - парирует Лысый.
-Мама где? - испуганно переспрашивает она.
-В больнице нашей, скорая туда забрала. Сказали, утром позвонить.