Гюрхан взял Федерику за плечи, развернул лицом к себе, и в следующий миг его горячий рот с жадностью приник к её губам.
- Доигралась, синьорина-интриганка? – прошептал он, нависая над ней и взяв в ладони её лицо.
Она совсем не испугалась и не дала ему пощёчину, как он ожидал, а погладила его волосы, коснулась щетины на лице, потрогала губы.
Кровь побежала по его венам, разжигая страсть, он тяжело задышал и заглянул ей в глаза.
В ту же секунду она обняла его за шею, притянула к себе и неумело прижалась к его губам.
Гюрхан вздохнул от неожиданности. Он сжал её в кольце своих объятий и стал нежно и одновременно жадно покрывать поцелуями её лицо.
Федерика зажмурилась и издала стон удовольствия.
Услышав его, Гюрхан невероятно возбудился и стал неистово ласкать её шею, руки, грудь, не обращая внимания на плотную ткань одежды.
Федерика запрокинула голову, словно призывая его касаться себя.
Он посмотрел на неё и увидел, как раскрылись от наслаждения её влажные губы, и, угадывая её желания, снова захватил их страстным поцелуем.
Она обняла его за пояс и подалась к нему, приподняв голову, однако он резко остановился и попытался отстраниться, вызвав в ней вопль разочарования.
- Почему?! – вцепилась она в тугие мышцы его плеч.
Он молчал. Ну как он мог сказать ей, что боится? Боится причинить ей боль. Это происходило с ним впервые. Он знал женщин, но никогда не задумывался о их чувствах, утоляя вожделение и легко расставаясь, никогда не испытывая душевного волнения. Окажись одна из них на месте Федерики, он с готовностью бы исполнил то, о чём его просят, удовлетворив свой мужской пыл.
С Федерикой всё было по-другому. Его одолевало страстное желание, вроде бы такое же, как и раньше, но в то же время совсем другое. Он трепетал перед ней и больше всего боялся обидеть.
Он смотрел на её красивое лицо, нежно гладил её волосы, шею, грудь, целовал её губы, руки, видел её искреннее удивление и понимал, что она впервые испытывает чувственное наслаждение под действием его умелых ласк, и воспользоваться этим он не собирался, как бы ни бушевала его плоть. “Пусть поиграет, если ей так хочется”, - снисходительно, с любовью, думал он.
Гюрхан долго боролся с собой, но в конце концов признался себе, что полюбил эту девушку, и очень хотел, чтобы она была счастлива, пусть не с ним, с другим, которого когда-нибудь полюбит, хотя мысли об этом вызывали в нём странное и очень неприятное чувство где-то в груди. Это была ревность, которую ему никогда не доводилось испытывать.
Мысль о том, что и Федерика может полюбить его, не приходила ему в голову.
А Федерика, решившая дерзко пошутить над женоненавистником, чьи синие глаза с первого дня знакомства заставляли трепетать её сердечко, испытала странное, неведомое ранее ощущение удовольствия и не могла поверить, что тот, кого она считала грубым, насмешливым, оказался таким нежным, внимательным и чувственным.
Сейчас она смотрела на него, пытаясь усмирить участившееся дыхание и отчаянно бьющееся сердце, и не могла оторвать взгляда от светлоокого красавца.
Она, которая вообще не стремилась общаться с мужчинами, с брезгливостью отвергая их знаки внимания, теперь со всей силы прижимала к себе Гюрхана, не желая отпускать его.
- Федерика, что на тебя нашло? Это буря так действует на тебя? – изо всех сил сопротивляясь нахлынувшей волне всепоглощающего влечения, как можно хладнокровнее задал он ей вопрос и сам же на него ответил, стараясь осторожно погасить и её пыл.
- А-а! Я понял! Ты сама и вызвала эту бурю, чтобы искусить меня и заставить на тебе жениться! – заявил он, произнеся фразу тоном страшной догадки.
Федерика несколько секунд молча смотрела на него, успокаивая разыгравшиеся чувства и пытаясь уловить смысл сказанных им слов и, наконец, разразилась ожидаемым возмущением.
- Я?! Я хотела искусить тебя?! Заставить жениться на мне?! Что за бред ты несёшь?! – воскликнула она.
- А почему бы и нет? – промурлыкал он, радуясь, что его хитрость возымела действие.
- Ты самовлюблённый глупец! Э-эх! А ещё паша! - едва не сплюнула она по-пиратски с досады, резко отвернулась, немного отстранилась от него, ещё что-то пробурчала и вскоре затихла, издавая ровное сопение.
- Спишь, неистовая синьорина? – тихонько спросил он и, не услышав ответа, сам смежил веки.
Непогода закончилась также быстро, как и началась.
Ночью тучи развеялись, на чистое небо взошла полная луна, усмирив расшалившиеся волны.
А поутру из-за горизонта выглянуло солнце и быстро побежало к зениту, освещая всё вокруг яркими тёплыми лучами.
Гюрхан проснулся от того, что не услышал рядом дыхания Федерики.
Он быстро выбрался из-под еловых лап и остановился, жмурясь от слепящего солнца. Привыкнув к свету, мужчина быстрыми шагами пошёл к обрыву, собрался, было, спуститься вниз, но замер, прячась за дерево.
На берегу, скинув одежду, стояла обнажённая Федерика, собирая волосы в хвост и укрепляя его на затылке.
Мгновение спустя она бросилась в набежавшую волну, вскрикнула и стала плескаться, окружая себя светящейся радугой брызг.
Гюрхан, не в силах оторвать глаз от завораживающей картины, несколько минут наблюдал за резвящейся девушкой, сорвался с места и ловко спустился по узкой тропинке с косогора.
Федерика уже вышла из воды и вытирала волосы рубахой, когда, вдруг, увидела его. Она ахнула, схватила чистую тунику Сонного Густаво, которую нашла в его сундуке, прикрылась ею и погрозила Гюрхану кулаком.
- Отвернись, паша! – крикнула она ему, и он, улыбаясь, повернулся к ней спиной.
Волны шумно накатывали на берег, и мужчина лишь тогда понял, что, девушка подкралась к нему, когда почувствовал лёгкое щекотание на шее.
Не удержавшись, он поёжился, засмеялся и обернулся.
Каково же было его удивление, когда он увидел рядом с собой довольную Федерику с длинным птичьим пером в руках.
- Ты не перестаёшь меня удивлять! – его брови поползли вверх, а изумлённые глаза широко раскрылись. – Придушить и отравить у тебя не получилось, и ты решила защекотать меня до смерти? – спросил он, и его глаза опасно сверкнули синевой.
Девушка рассмеялась.
- Я вызвала Вас на дуэль, паша, за подглядывание, и Вы повержены мной! – радостно произнесла она.
- Э-э, нет, дуэль нечестная! Вырвите мне тоже перо из хвоста чайки, и сразимся вновь, - озорно прищурился он.
Федерика расхохоталась.
- Представляю, как Вы будете хвастаться друзьям, что уложили врага в схватке на птичьих перьях!
- Пожалуй, я не стану рассказывать им, щадя их и не дав усомниться в моём душевном здоровье, - смеясь, ответил он.
- Зря иронизируете, паша. Я читала, что на одном из островов аборигены вполне серьёзно проводят дуэли на фазаньих перьях, щекоча ими друг друга. Проигравшим считается тот, кто первым засмеётся, - улыбаясь, сказала она.
- Преклоняюсь перед Вашими знаниями, наиумнейшая синьорина, - приложив правую руку к сердцу, почтительно склонил он голову. – С Вашего позволения я тоже приму морские ванны, так, кажется, говорят у вас, когда хотят посетить хамам?
- Так, - вновь рассмеялась она, и он, быстро скинув одежду, вошёл в море и сразу нырнул с головой в пучину волн.
Федерика проводила его взглядом, не отвернувшись ни на секунду, любуясь его мускулистой фигурой. Она и представить не могла, что под мешковатой одеждой скрывается такое великолепное тело.
Вволю накупавшись, Гюрхан вышел на берег, не застал там Федерики, накинул рубаху и растянулся на песке, думая о девушке.
Однако сосредоточиться на мыслях ему было трудно. Перед глазами постоянно мелькал её образ, то вздорный, то смеющийся, то призывный и манкий, и кровь начинала бежать по его венам слишком быстро.
А ночное происшествие вообще выбило его из колеи, заставив по-новому посмотреть на семейную жизнь. Он представил большой дом, очаг, вокруг которого они с Федерикой сидят в окружении собственных детей, и у него заныло под ложечкой.
- Гюрхан-паша! – услышал он и вскинул голову. Туман мечтаний рассеялся, и он увидел Федерику. Она и прежде была хороша, но сейчас ослепляла. Венок из стеблей с изумрудными листьями оттенял светящийся на солнце каштановый ореол волос, карие глаза смотрели на него блестящими драгоценными агатами, а рубаха пирата доходила до середины икры, открывая изящные щиколотки.
Она улыбнулась, озорно засмеялась и закружилась, выделывая пируэты.
- Не желаете отведать лесных яств? – опустилась она рядом, встав перед ним на коленки, и протянула полную горсть ягод.
- Желаю, - сглотнул мужчина, не спуская с неё глаз.
Он забрал в свою руку ягоды, запрокинул голову и высыпал их в рот.
Федерика наклонилась к нему и вдруг нахмурила брови.
Гюрхан взглянул вопросительно.
- В чём дело? Снова станешь обвинять меня? Но ты сама отдала мне всё!
- Нет, дело не в этом, - её голос прозвучал серьёзно, - у тебя воспалилась рана, - она протянула руку и дотронулась до припухшего багрового участка кожи, выступающего над воротом рубахи.
- Тебе показалось, - напряжённо ответил, понимая, что она права. Он ещё ночью почувствовал дёргающую боль в месте пореза.
- Нет, не показалось! – упрямо сказала она и спустила ворот его рубахи ниже.
- Гюрхан! Твоя рана загноилась, - испуганно посмотрела она на него.
- Пройдёт, - ответил он, усомнившись в своих словах, не желая тревожить девушку. Сам он прекрасно знал, что может сулить такое воспаление, однако средств вылечить его на острове не было.
К ночи Гюрхан уже метался в бреду.
- Вот ты и дождалась свободы, прекрасная воительница. Твой враг повержен…правда, не тобой, - криво усмехнулся он, приходя на несколько минут в сознание, и его тут же накрыло новой волной жара. - Не сиди возле меня…Можешь уходить на все четыре стороны, я тебя отпускаю.
- Мне не нужна свобода, в которой не будет тебя, - услышал он её ровный голос и, на минуту забыв о боли, вытаращил на неё зажженные лихорадкой голубые глаза.
- Ты не ослышался, я не уйду от тебя, - повторила она.
Огонь надежды на миг вспыхнул в его глазах и тотчас погас, взгляд сделался тусклым и затуманенным. - Жаль…- произнёс он и слабо улыбнулся. - Поздно, моя строптивая хатун, слишком поздно…А ведь мы могли бы быть с тобой прекрасной парой… Оба красивы и умны, отважны…и… в другом подходим друг другу…
- Мне показалось, или сейчас ты занимаешься самолюбованием? - прищурилась она, - а ты уверен, что мы подходим друг другу …в другом? - смерила она его оценивающим взглядом.
- Молчи, хатун, а то я не посмотрю, что умираю…- слабо произнёс он.
- Послушай, никогда больше не называй меня хатун, мне не нравится это слово, - она недовольно сдвинула брови, вытащила из костра длинную головешку и сосредоточенно стала разглядывать тлевший конец.
Он внимательно следил за каждым движением Федерики.
- Что ты собираешься делать? - настороженно спросил он, когда она в одну руку взяла короткую палку, а в другую горящую лучину.
- Вытаскивать тебя с того света, - коротко бросила она и присела с ним рядом. – Зажми это в зубах и на счёт три задержи дыхание, - протянула она ему короткую палку, - так надо.
Внезапно его лицо исказилось от боли, он вытянулся, все его мышцы напряглись, он с силой вцепился в еловые ветки, на которых лежал, и, задыхаясь, произнёс - Скажи, что любишь меня…Мне будет легче …не так больно…
- Я люблю тебя, - спокойной сказала она - а теперь твоя очередь сделать мне признание! Ну, давай! На счёт три! Я слушаю! Раз, два, три! - её глаза загорелись решимостью, дыхание стало частым, она быстро сунула ему в рот щепу, а другой рукой приложила тлеющую палку к воспалённой резаной ране.
Гюрхан выгнулся, зажмурил глаза, вцепился зубами в дерево, и из его груди вырвалось хриплое мычание.
- Ну, давай, говори! Что? Я не слышу! Я не понимаю! Ты меня любишь? Говори! - задыхалась она, проходилась горящей лучиной по рваным краям раны, вычищая гной и прижигая её.
Гюрхан яростно метался по лапнику, продолжая мычать, но вскоре затих, его голова упала набок, палка вывалилась изо рта.
Федерика глубоко вздохнула, закрыла глаза, опустила голову на ладони и устало произнесла:
- Ничего, всё будет хорошо, Гюрхан! Завтра ты проснёшься совсем другим человеком. И только попробуй отказаться от своих слов.
- Не откажусь…я люблю…тебя… - донёсся до её слуха его осипший голос, и она, вздрогнув, открыла глаза и взглянула на него, однако он снова впал в забытьё.
Федерика улыбнулась, прилегла рядом с ним, закрыла глаза и тотчас провалилась в глубокий сон.
Проснулась она от ласковых прикосновений тёплых рук Гюрхана.
Он гладил её волосы, щёки, плечи…
Она повернулась к нему, внимательно посмотрела и прислонила ладонь к его лбу.
- Жар спал, - радостно объявила она и собралась встать, - сейчас я буду поить тебя разными отравами…то есть отварами, - оглянулась она на него с хитрой усмешкой, - вот только схожу в лес и поищу каких-нибудь трав.
Он остановил её, взяв за руку.
- Пообещай, что не рассердишься, когда я спрошу тебя кое о чём, - заметно волнуясь, произнёс он.
- Обещаю, - ответила она.
- Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он и сжал её ладонь.
- Это вопрос или предложение?
- Федерика, я люблю тебя! Я люблю тебя больше жизни! Выходи за меня замуж! – проникновенно сказал он, глядя ей в глаза.
- Я согласна, Гюрхан! Я тоже люблю тебя! Безумно! – ответила она, положила голову ему на грудь и заплакала.
- Ну вот! Федерика, милая, что же ты плачешь? – растерянно спросил он, попытался поднять голову, но сильная слабость во всём теле не позволила ему сделать этого.
- Ты чуть не умер, - сквозь рыдания, проговорила она.
- У тебя запоздалая реакция, ночью ты выглядела смелой, - едва шевеля запёкшимися губами, произнёс он и погладил её каштановые волосы.
…Следующие два дня Федерика ходила в лес, собирала ягоды, грибы, ромашку, крапиву, календулу, варила, делала настои, и поила Гюрхана. Она нашла инжировое дерево и принесла его плоды любимому мужчине.
И на третий день он встал на ноги.
Федерика подставила ему плечо, обняла за пояс и помогла выйти на край леса, откуда было видно море. Они вдыхали влажный морской воздух и с надеждой вглядывались в синюю даль.
Вскоре они заметили у самого горизонта тёмную точку, которая всё увеличивалась и увеличивалась в размерах, пока не превратилась в большую галеру.
Уважаемые читатели, друзья! Все мои герои счастливы! Следующая глава будет заключительной!