Зачем всё это:
Предыдущая серия:
25 января 1504 года. Площадь Синьории, Флоренция, Флорентийская Республика.
У здания Синьории стоит Леонардо да Винчи и задумчиво смотрит на стекающийся к нему народ. К Леонардо подходит высокий высохший пожилой мужчина лет под 60. Его лицо изнурено лишениями.
Пожилой мужчина (радостно): А, синьор да Винчи! Приветствую вас! У меня не было и тени сомнения, что я встречу вас здесь!
Леонардо (уважительно): Рад вас видеть в добром здравии, синьор Филипепи!
Филипепи (с иронией): Только не говорите, что тоже не сомневались в нашей встрече, не кривите душой!
Леонардо: Если бы я не встретил вас здесь, я подумал бы, что Флоренция потеряла память.
Филипепи: Люди всего лишь люди. Они не обязаны помнить то, что для них осталось в прошлом. А будущее за вами, за этим юношей. Говорят, он талантлив?
Леонардо: Такого скульптора Флоренция не знала со времён великого Донателло. Но теперь Микеланджело затмил и его.
Филипепи: Не так страшно оставлять этот мир, зная, что его есть на кого оставить!
Леонардо: Ну что вы...
Но Филипепи знаком прерывает его и нетвёрдой походкой направляется ко входу в Синьории. К Леонардо подходит довольно бедно одетый высокий атлетического сложения мужчина 28 лет.
Мужчина: Ну и что это за старая развалина, пришедшая судить мой талант?
Леонардо: Когда ему было столько, сколько сейчас вам, флорентийцы звали его Сандро Бочонок (на итальянском Боттичелли).
Мужчина: Вряд ли мне стоит запоминать это имя.
Леонардо: А зря. Нас хорошо видно только потому, что мы стоим на плечах гигантов. Не стоит забывать, что все мы вышли из одного круга, начертанного рукой великого Джотто (по легенде, чтобы доказать своё мастерство художника Джотто нарисовал от руки идеально ровный круг).
Мужчина: Но сейчас лучшие мастера Италии собрались не ради круга Джотто, а чтобы решить, где именно во Флоренции люди будут тысячелетиями восторгаться моим Давидом.
Леонардо: Ну в вашем таланте, дорогой Микеланджело, никто не сомневается. Хотя, помяните моё слово, флорентийцы не скоро примут, что вы изобразили великого библейского царя голым. Однако нам нужно идти. Заседание комиссии скоро начнётся. Как по мне, так Лоджия Ланци - идеальное место для вашего творения. Но решение, конечно, за комиссией.
Февраль 1504 года. Замок Блуа, Блуа Королевство Франция.
Анна Бретонская и Д’Амбуаз в кабинете обсуждают текущие дела. В кабинет врывается Людовик XII.
Людовик (возмущённо): Мер...вец! По...ец! Не...дяй! Да его повесить мало!
Анна: Если ты про Жака Леру, то я его уже приказала повесить. Я так и знала, что ты не будешь возражать…
Людовик (в запале): Нет, я не буду возражать! (ошарашенно) А кто такой Жак Леру?
Анна: Ну вот так всегда. Сделаешь хорошее дело и никакой благодарности. Леру – фальшивомонетчик. Подделывал королевские экю. Что мне уже нельзя фальшивомонетчика повесть?
Людовик (удивлённо): Фальшивомонетчика можно. А причём тут фальшивомонетчик?
Анна: Ну ты же про него сейчас так кричал. (не давая мужу вставить слова) Согласна, это возмутительно покушаться на твоё священное право чеканить монету! Надеюсь, ты не брал у него ссуду?
Людовик (взрываясь): Причём тут какой-то фальшивомонетчик! Я говорю о Фердинанде Арагонском! Мы договаривались с ним о совместных действиях против Неаполя! Но этот мер...вец повернул оружие против Франции! Гонец принёс известие – Лодовико де Салуццо сдался арагонским войскам в Гаэте.
Анна (разочаровано): И ты поверил Фердинанду Арагонскому? Мда… Лучше бы ты взял ссуду у Леру…
Людовик (в бешенстве): Причём тут Леру!
Анна (явно издеваясь над мужем): Ну с Леру был хоть какой-то шанс, что он не обманет тебя…
Людовик нечленораздельно рычит.
Анна: Ваше святейшество, а разве я не предупреждала его величество не связываться с Фердинандом Арагонским?
Д’Амбуаз (почтительно): Точно так, ваша светлость, предупреждали!
Анна (глядя как Людовик покрывается пятнами): Ладно, сегодня побуду их величеством. В конце концов этот мер...вец нам обоим в лицо плюнул. Я про Фердинанда, конечно.
Людовик (жалобно): Делать то что?
Анна: Хорошую мину при плохой игре. Что тут ещё сделаешь. Неаполь вы потеряли, мой супруг. Теперь надо попытаться потерять его не просто так. А, например, обменять на что-то полезное. Или наоборот, обменять на него что-то бесполезное. Эх, был бы Фердинанд холост, можно было бы обменять на Неаполь Луизу Савойскую...
Людовик (жалобно Анне): Ваша светлость...
Анна (польщённая): Ваше святейшество, а отпишите-ка де Крою. Пора воспользоваться тем пиететом, который испытывает по отношению к вам, ваше величество, Филипп Бургундский.
Д’Амбуаз: Имперские войска не дойдут до Неаполя. Их не пропустят венецианцы.
Анна: Ну, по крайней мере, попробуем оставить Фердинанда в политической изоляции. Пока они с Генрихом Английским меряются жадностью, у нас есть все шансы.
29 февраля 1504 года. Залив Святой Анны, побережье острова Ямайка.
Вечереет. В заливе на мели стоят две сильно потрёпанные каравеллы. Часть матросов копошится на берегу. Горит несколько костров. В адмиральской каюте одной из каравелл совещаются три человека: изнеможённый мужчина 52 лет, мужчина лет за 40 и 15-летний юноша. Судя по внешнему сходству, они родственники.
Мужчина помладше: Это полный провал, Христофор. Если мы выживем, тебе вряд ли удастся собрать деньги на новую экспедицию. Успех да Гамы перечеркнул все наши планы. Мы сгниём в тюрьме. Или сдохнем от голода здесь, на этом острове.
Мужчина постарше: Ну голод нам не грозит. Спасибо альманаху Закуто.
Мужчина помладше: Причём тут Закуто?
Юноша: Ты что-то придумал, отец? О, я знал, что великий Христофор Колумб найдёт выход из любой ситуации! Зря ты не веришь в его гений, дядя.
Мужчина помладше: Посидел бы ты вместе с ним в трюме в цепях, ты бы тоже усомнился в его гениальности. Поверь мне, у нашего адмирала был тогда весьма жалкий вид.
Христофор: И, тем не менее, Бартоломео, сейчас я знаю, что делать. Сегодня мне, прости Господи, придётся побыть богом для этих дикарей.
Юноша: Это как?
Христофор: Ты скоро сам всё увидишь, Фернандо. Солнце село. Пора.
Колумб выходит на палубу. На ней расположилось с десяток знатных индейцев-таино, возглавляемых вождями.
Колумб (громовым голосом): Я призвал вас сюда, чтобы сообщить вам: вы прогневали Бога! Наш Господь Вседержитель велит нам чтить законы гостеприимства! Вы же обрекли меня и моих людей на голодную смерть! И Господь решил покарать вас за ваше злодеяние!
Молодой монах, стоящий рядом с Колумбом, дрожащим голосом переводит его слова. Лица индейцев суровые, у некоторых даже озлобленные, в ответ на слова Колумба они начинают что-то грубо выкрикивать на своём языке.
Колумб: Посмотрите на луну! (показывает рукой на полную луну на бездонном чёрном небе, усыпанном яркими звёздами) Она пылает гневом на вас!
Индейцы поднимают глаза к небу и лица их перекашиваются от страха. Луна приобретает красный оттенок.
Колумб: Вы пожалели пищи для странников! За это Бог решил отнять у вас луну! Молите Господа о прощении, нечестивцы!
По рядам индейцев пробегает возглас ужаса - луна постепенно исчезает с неба. Начинается лунное затмение. Колумб победоносно оглядывает индейцев. Они совещаются на своём языке. Сразу несколько из них покидают корабль. Остальные что-то выкрикивают в адрес Колумба.
Монах: Они просят вас вернуть им луну.
Колумб: Я буду молиться за вас перед Господом! И если ваше раскаянье искренне, и вы будете снабжать нас пищей до самого отъезда, Господь вернёт вам луну!
Колумб уходит в каюту, где его сын Фернандо давится от смеха.
Фернандо Колумб (хихикая): Ты и правда решил молиться Господу о возвращение луны, отец?
Христофор Колумб (переворачивая песочные часы): Главное не пропустить момент окончания затмения.
Бартоломео Колумб (глядя в иллюминатор): Ого! К нам плывут пироги. И, судя по осадке, сильно нагруженные. Похоже, твоя затея удалась, брат!
В следующем кадре все трое Колумбов сидят в каюте за столом. На столе остатки обильной трапезы. За иллюминатором светает.
Фернандо Колумб: А жаль, что Овандо не согласиться в обмен на луну прислать нам на помощь каравеллу.
Бартоломео Колумб: Так пускай Христофор уговорит Бога забрать на время солнце? Тогда мы сможем торговаться не только с Овандо, но и с самими католическими величествами? А что, брат? Продадим им солнце, а на вырученные деньги организуем новую экспедицию.
Христофор Колумб: Знать бы только, как подступиться к этой новой экспедиции. Специй на этих землях нет. Пролив дальше на запад мы так и не нашли. А экспедиция будет иметь успех только в случае, если наш путь в Индию окажется короче, чем тот, что открыл да Гама.
Бартоломео Колумб: Ну или на этих землях обнаружится несметное количество золота...
6 апреля 1504 года. Санто-Доминго, остров Эспаньола (ныне Гаити), Королевство Кастилия и Леон.
У пристани швартуется каравелла, матросы опускают сходни. По ним бодрой щеголеватой походкой на пирс спускается Эрнан Кортес. Он оглядывается вокруг и восхищенно произносит: «Так вот ты какой, Новый свет!» Его слуги выгружают вещи. Кортес эфесом шпаги похлопывает по плечу одного из слуг: «Пойдёшь со мной». Сопровождаемый слугой он выходит на портовую площадь, на которой кипит жизнь, сгружают и разгружают товары. Кортес останавливается возле пожилого господина, занимающегося погрузкой товара.
Пожилой господин: Бартоломе, ты что, уснул там! Подгоняй этих ленивых тварей, а то мы и до ночи не закончим погрузку!
Бартоломе, высокий парень 19 лет, следит за индейцами, таскающими мешки от пирса.
Бартоломе: Хорошо, отец!
К пожилому господину походит купец с прибывшей каравеллы.
Купец: Э нет, синьор де лас Касас, так не пойдёт! Здесь нет и половины той суммы, о которой мы договаривались!
Де лас Касас: Тут ровно столько, сколько я тебе обещал! Я не знаю, что ты там себе напридумывал!
Кортес (перебивает их): Синьоры, будьте любезны, как мне найти дом губернатора де Овандо?
Де лас Касас: А вот пройдёте по этой улочке... Хотя постойте. (окликает проходящего мимо дворянина) Дон Франсиско! Дон Франсиско! Вы случайно не к губернатору идёте?
Франсиско: Так губернатор в отъезде. А зачем он вам, синьор де лас Касас?
Де лас Касас: Да вот юный синьор хочет его повидать?
Франсиско (поворачиваясь к Кортесу): Я могу вам быть чем-то полезен синьор...?
Кортес: Кортес. Фернандо Кортес. Я только что прибыл на Эспаньолу...
Франсиско (перебивает): Кортес?! Сын достопочтенной тётушки Каталины?
Кортес (удивлённо): Мы знакомы?
Франсиско: Я Франсиско Писарро!
Кортес (удивлённо): Кузен Франсиско?! Внебрачный сын дядюшки Гонсало Римлянина?!
Писарро (беззаботно): Он самый! Франсиско сын Кастелянши. Дон Гонсало никогда ни в чём себя не ограничивал и любил всех красивых женщин, которые его окружали. Так ты значит тоже решил попытать счастье в наших краях?
Кортес: О да! У меня рекомендательные письма от отца к дону Николасу де Овандо...
Писарро: Губернатор вернётся через пару недель. Но я провожу тебя к губернаторскому дому - поговоришь с его секретарём... А всё-таки как здорово, что ты тоже здесь! Новый свет - это новые возможности! Кем я был в Кастилии! А теперь мне открыт путь к вершинам мира!
19 апреля 1504 года. Остия, Папская область.
Вечереет. Чезаре Борджиа стоит на берегу и тоскливо смотрит на море, розовое под вечерним солнцем. Перед его глазами в лёгкой призрачной дымке проносятся воспоминания. Чезаре ещё бледный от отравления в Замке Святого Ангела. Кардинал Джулиано делла Ровере тихим доверительным голосом сообщает ему: «И уверяю вас, ваша светлость, пост главнокомандующего папской армией останется за вами!» Чезаре встряхивает головой, видение пропадает, но тут же появляется новое. Он на борту галеона. Незнакомый ему человек вызывающим тоном заявляет: «Его святейшество приказывает тебе, герцог Валентинуа, вернуть все города и крепости, незаконно удерживаемые тобой, апостольскому престолу!.. В таком случае именем его святейшества вы арестованы». Офицеры в каюте галеона направляют на разъярённого Чезаре мечи. Вдруг слышится скрип гальки под чьими-то тяжёлыми шагами. К Чезаре подходит кардинал Бернардино Лопес де Карвахаль, невысокий кругленький мужчина 47 лет.
Чезаре (не оборачиваясь на латыни): Ну и зачем я вам понадобился?
Карвахаль (на кастильском, отчего Чезаре вздрагивает): У меня есть к вам предложение, герцог. (видя удивление Чезаре) Отвыкли от языка предков? Или арагонский вам понятнее?
Чезаре (на кастильском): Мой отец родом из Арагона, но кастильский я знаю. А зачем такие предосторожности? От лишних ушей? Кастильский язык только привлечёт их. Нас Борджиа всегда ненавидели в Италии как чужаков.
Карвахаль: Ненавидели... Но не все. Немало выходцев из Испании оказались в римской курии благодаря вашему покойному отцу, понтифику Александру VI.
Чезаре: Вы в том числе...
Карвахаль: Верно! Иначе мы бы говорили на латыни... Но вернёмся к моему предложению.
Чезаре: Что я должен сделать?
Карвахаль: В том-то и дело, что вам ничего делать не придётся.
Чезаре: Тогда в чём заключается ваше предложение?
Карвахаль: Удивительный вы человек, герцог. Вас ненавидит вся Европа, и, тем не менее, есть люди, готовые отдать за вас жизнь... (после паузы) Несколько крепостей Романьи, до сих пор сохраняющие вам верность, согласились капитулировать в обмен на вашу свободу.
Чезаре: И папа готов меня освободить?
Карвахаль: Папа хочет выдать вас во Францию. Зря вы так высокомерно вели себя с Людовиком, когда ему потребовался развод.
Чезаре: Тогда о чём речь?
Карвахаль: Предлагаете перейти на латынь? Впрочем, спишем вашу непонятливость на плохое знание кастильского. Вы в курсе, что Франсиско де Ремолинс вернулся в Рим?
Чезаре (удивлённо): Ремолино вернулся?
Карвахаль: Да. Он помирился с папой. Кстати он сейчас здесь, в Остии. Представляете, недавно примчался из Неаполя и сразу сюда, не заезжая в Рим. Говорят, привёз какую-то бумагу от Великого Капитана. Ищет вас. Как вы знаете, я родился в Кастилии. А вот де Ремолинс – каталонец. Может он вам лучше объяснит на арагонском?
Чезаре (взволнованно): Где он?
Карвахаль: Ждёт вас в доме, где вы проживаете. (видя, что Чезаре собирается уходить) Одну минуту! Прежде чем де Ремолинс отдаст вам свою бумагу, поставьте подпись на этой. Без неё та бумага будет бесполезной.
Чезаре: Что это?
Карвахаль: Ваше письменное обещание никогда не обнажать своё оружие против папы Юлия. (видя замешательство Чезаре, говорит на латыни) Другого шанса у вас не будет…
Чезаре берёт бумагу. Карвахаль делает знак и появляется его секретарь с пером и чернилами и двое слуг с небольшим столиком. Чезаре наклоняется над столиком и ставит роспись. Секретарь сушит чернила и передаёт бумагу Карвахалю, который прячет её в сутану.
Карвахаль (на кастильском): Вечереет. Скоро стемнеет, а вам ещё нужно увидеться с де Ремолинсом.
Чезаре поворачивается и уходит. Карвахаль возвращается к своей карете и садится в неё. Он делает знак, и офицер-гвардеец склоняется к карете. Карвахаль что-то говорит ему и протягивает бумагу. Офицер берёт бумагу и пускает лошадь вскачь, а карета Карвахаля в сопровождении гвардейцев едет в другую сторону. Чезаре доходит до дома уже в сумерках. У ворота стоят три осёдланные лошади с вьюками у сёдел. При виде Чезаре два человека вскакивают в сёдла. Третий, невысокий господин 42 лет в сутане, протягивает ему бумагу и говорит по-арагонски: «Ваша светлость, это охранная грамота от Великого Капитана. Вам нужно только достигнуть расположения арагонской армии. Поспешите». Чезаре берёт бумагу, и человек в сутане растворяется в сумерках. Чезаре садится в седло и вместе со слугами пускается вскачь. Они скачут мимо поста гвардейцев, но те никак не реагируют. Только один делает несколько шагов вслед беглецам и в свете вышедшей луны видно, что это офицер, которому передал бумагу Карвахаль.
26 мая 1504 года. Кастель-Нуово, Неаполь, Неаполитанское королевство.
В столовой ужинают Великий Капитан, высокий, стройный, крепкий мужчина 50 лет, и Чезаре Борджиа.
Чезаре: Ещё раз хочу вас поблагодарить за доверие, дон Гонсало. Мною практически закончено формирование итальянских подразделений в арагонской армии. Итальянцы только и ждут вашего приказа, чтобы выступить на Милан! Клянусь всеми святыми, вы не ошиблись в своём выборе! Я приведу их к победе во славу католических величеств!
Великий Капитан (задумчиво): Да, боюсь, что не ошибся...
Чезаре (бодро, но немного удивлённо): Обещаю вам, ваша светлость, вы не пожалеете...
Великий Капитан (в той же задумчивости): Безусловно!
Чезаре: Однако пора и честь знать! Завтра с утра планирую устроить очередной смотр войскам. Позвольте откланяться!
Великий Капитан: Конечно, конечно! Прощайте, мой друг!
Чезаре, сопровождаемый слугой, выходит во двор замка. Дорогу ему преграждает арагонский офицер.
Офицер: Дон Чезаре Борджиа, именем их католических величеств вы арестованы.
Чезаре хватается за меч. С нескольких сторон загораются огни и появляются солдаты с факелами в руках. За спиной Чезаре слышит голос Великого Капитана: «Не стоит оказывать сопротивления, мой друг. Король Фердинанд будет рад и вашему трупу».
Чезаре (опустив голову сквозь зубы): Вы дали мне гарантии неприкосновенности…
Великий Капитан: Увы, даже в Неаполе не всё зависит от меня. Вы нажили себе слишком могущественных врагов. И нажили их в таком количестве, что странно даже как вы всё ещё живы...
Офицер: Ваш меч. (Чезаре отстёгивает и отдаёт меч)
Великий Капитан (меланхолично): Препроводите синьора Борджиа в его покои. Если попытается бежать – убейте.
Июнь 1504 года. Дом герцога, Брюссель, Священная Римская империя.
Поздний вечер. Кавалькада Хуаны Кастильской подъезжает к Дому герцога. Слуга открывает дверцу кареты, и радостная Хуана спешит во дворец. Встречающие придворные едва поспевают за ней. Хуана быстрым шагом идёт по коридорам и залам, оглядывая их в поисках мужа. В её ушах звучат обрывки разговора с Изабеллой I в Медина-дель-Кампо: «Ты приказала не пускать меня к мужу?!», «Ты не позволила мне уехать с ним…», «Мама, я люблю его! За что ты разлучаешь нас!» Хуана отгоняет эти мысли и напряжённо прислушивается. Издалека доносится весёлый голос Филиппа Красивого. Хуана торопится на голос и распахивает двери спальни мужа. Филипп сидит на кровати в объятиях полуголой фрейлины.
Филипп (удивлённо): Ты уже здесь? (приходя в себя будничным голосом) Как добралась дорогая?
Хуана со слезами на глазах выбегает из спальни.
Утро следующего дня. Хуана с сосредоточенным лицом идёт по дворцу с ножницами в руках. Придворные дамы кланяются ей. Среди них Хуана видит фрейлину, которую вчера застала с мужем. Когда фрейлина склоняется в поклоне, Хуана в бешенстве хватает её за шевелюру и начинает ножницами выстригать клочья волос. Фрейлина визжит и вырывается, но Хуана крепко держит её. Наконец фрейлине удаётся вырваться, оставив в руке Хуаны клок волос.
Фрейлина (визжит): Сумасшедшая!
Хуана (тихим, но полным ненависти голосом отвечает): Это я то сумасшедшая?
Не контролируя себя, она бьёт фрейлину в лицо ножницами, распарывая ей щёку. Брызжет кровь. Окружающие в оцепенении боятся подойти к Хуане. На крики прибегает Филипп. Он с силой хватает жену за руку, вырывая ножницы, после чего при всех бьёт её кулаком в лицо, сбивая с ног. Потом несколько раз бьёт ногой. Филиппа сзади хватает Гийом де Крой, крепкий коренастый мужчина 46 лет.
Де Крой: Ваше высочество, что вы творите! Если королева Изабелла узнает, вам не видать кастильской короны как своих ушей!
Филипп: Ха! Тёща верит лишь мне! Её она и слушать не станет!
Удерживаемый Де Кроем Филипп постепенно успокаивается. Хуана лежит безжизненно на полу с разбитым носом, по щекам её текут слёзы.
Тем же вечером. Хуана сидит в своей спальне, вздрагивая от беззвучных рыданий. В спальню по-хозяйски входит Филипп. Хуана отодвигается на кровати, вжимаясь в стену.
Филипп (наигранным голосом): Ну-ну, дорогая! Я пришёл мириться! Прости меня! За время твоего отсутствия я отвык от тебя и огрубел! Но ты разбудила в моей душе эти… ну былые чувства.
Хуана смотрит на него испугано и недоверчиво. Филипп дотрагивается рукой до её плеча, но Хуана испуганно отдёргивается. Филипп тянется к ней губами. Хуана закрывает глаза и отвечает на поцелуй сначала робко, потом страстно, и вот она уже обнимает мужа руками, потом начинает судорожно расстёгивать его камзол, запрыгивая на него верхом.
Следующая серия: