– Татьяна, просыпайтесь. - послышался над ухом голос лечащего врача, Дмитрия Ивановича.
Она открыла глаза. Он стоял над ней и осматривал, слегка прикасаясь к бинтам. Рядом стоящая медсестра держала в руках металлический лоток с сиреневой жидкостью и несколько пинцетов с ножницами.
– Татьяна, будем снимать бинты, нужна обработка ран. Потерпите, мы постараемся сделать всё быстро и как можно аккуратней. - Дмитрий Иванович сделал знак медсестре и та подошла с улыбкой и сказала:
– Я сначала смочу жидкостью бинты, а как они отмокнут, будем потихонечку снимать. Хорошо?
Татьяна кивнула и попыталась растянуть рот в улыбке, правда, рубцы и шрамы не дали ей это сделать, трескаясь и кровоточа при каждом движении. Снятие бинтов и нанесение лекарственных мазей проводилось каждый день на протяжении вот уже полутора месяцев. Эти ежедневные процедуры выматывали посильнее уколов и капельниц, которые пробовали ставить самые опытные медсёстры - найти вену в сплошном ожоге было делом почти невозможным.
Спустя пару часов мучений и громких стонов почти всё тело несчастной женщины вновь покрывали бинты, которые постепенно пропитывались лечебной мазью.
– Зеркало... - промычала Татьяна.
– Что? - медсестра обернулась, стоя у двери.
– Зеркало. Я просила вчера. - приходилось напрягать голосовые связки, после ожога никак не желающих восстанавливаться.
– Татьяна, Дмитрий Иванович мне запретил. Сказал, что ещё рано. - она открыла дверь и продолжила: – Скоро ваши родные приедут, ваш муж звонил. Можете подойти к окну, я им покажу, куда смотреть.
– Спасибо... - Татьяна бессильно откинулась на подушку и закрыла глаза.
Дни в палате хирургического отделения сливались в сплошную ленту однообразных действий - сон, лечение, перевязки, осмотры, слабые попытки вставать и ходить на негнущихся ногах, когда каждый шаг причиняет безумную боль. Звонки из дома, тоска по маленькой дочери и мужу, благодарность маме за то, что живёт с ними и взяла на себя обязанности хозяйки. За сорок шесть дней в палате сменились несколько соседок с разными степенями ожогов, но каждая из них, увидев закутанную в бинты, словно мумия, молодую женщину, сочувственно качали головами и при любом удобном случае делились фруктами, приносили еду из столовой или помогали добраться до туалета, когда Татьяна смогла вставать.
На реабилитацию ушло почти восемь месяцев. Пересадки кожи делали тут же, в хирургии, медики наблюдали за процессом и хвалили женщину за ответственное выполнение всех назначений. Даже после того, как её отпустили домой, она приезжала в больницу каждые две недели, потом каждый месяц, пока с момента пожара не прошёл год. Да и после визиты к пластическим хирургам стали для неё привычными - выправить лицо Татьяны для них было главной задачей.
Дома терпеливо ждали муж Пётр, полуторагодовалая дочка Даша и мама, Ирина Тимофеевна. Трудней всего Татьяне далась разлука с любимой дочерью, она скучала по ней и боялась, что малышка не вспомнит её или испугается, когда увидит вблизи и без бинтов.
Так и случилось - ещё в дверях Татьяна услышала, как маленькие ножки топают к ней. Взглянув на маму, Даша скривила ротик и громко заплакала от страха, и даже знакомый мамин голос не убедил её.
– Дашенька, доча! Это я, твоя мама! Ну, иди ко мне, не бойся! - женщина распахнула руки, ожидая, что дочь узнает её. Но малышка попросилась к бабушке и спрятала лицо, не желая смотреть в сторону матери.
Привыкала Даша долго, около месяца. Со временем свыклась с внешностью мамы и перестала бояться. Лицо Татьяне восстановили, но, конечно, от былой красоты, кроме лучистых синих глаз, почти ничего не осталось. Волосы на голове никак не хотели расти, поэтому пришлось ходить в парике, что тоже доставляло массу неудобств, особенно летом. Пётр изо всех сил поддерживал жену и ни намёком не показывал, что ему что-то не нравится. Напротив, стал более терпелив и нежен, будто боялся навредить хрупкому организму супруги, за что она ему была безмерно благодарна.
Понятно, что с такой внешностью устроиться на публичные должности стало невозможно, поэтому она нашла работу бухгалтером на дому в нескольких фирмах, и смогла сочетать домашние заботы с погружением в ворох бумаг и компьютерных таблиц. Лечение и пластика дали свои результаты, и о том, что Татьяна стала жертвой пожара, говорили только шрамы на руках и нижней части ног, на остальных частях тела остались небольшие рубцы, но их происхождение работодателей не волновало, так как было под одеждой - главное, что она справлялась со всем объёмом документов, привозимых к ней на дом.
Выходя на улицу, Татьяна всегда одевала закрытую одежду с длинными рукавами, чтобы не пугать прохожих, а лицо скрывала за большими солнцезащитными очками. Однако, на выпускной в детском саду дочь просила прийти папу или бабушку. Татьяну смутило эта просьба, но она не придала этому особого значения, списав всё на некоторую избалованность дочери, в которой она души не чаяла.
На первое сентября Даша снова попросила, чтобы с ней пошёл папа. Он удивился, но отказывать не стал, отпросившись с работы. Татьяна только и смогла, что помахать рукой из окна и со слезами проводить взглядом дочь в белых колготках и огромными бантами на волосах, чей букет был едва ли не больше её самой.
Накануне девятого дня рождения Даши Татьяна предложила:
– Дочь, пригласи друзей на праздник. Мы стол накроем, можем даже уйти куда-нибудь, чтобы вы повеселились от души.
Дочь отвела глаза и сказала:
– А я приглашала, они сказали, что не придут.
– Да? - удивилась мать. – Странно. Обычно дети любят ходить в гости на день рождения... Ну что ж, тогда отметим, как обычно, в узком семейном кругу!
За всё время в их доме так и не побывал никто из друзей дочери, чаще она к ним ходила, или они гуляли во дворе, не поднимаясь в дом. На занятия и концерты в музыкальной школе ходили тоже папа или бабушка, также, как и в больницу на приём. Татьяна поняла, что дочь не хочет, чтобы её видели с "не такой, как все" мамой, и однажды напрямую спросила у Даши об этом.
– Нет, мам, п-ф-ф, ты что?.. - ответила дочь. – Всё нормально, просто у тебя всегда работы много, а у папы машина, ему проще и быстрее меня отвезти.
– А бабушка? У неё тоже машина? - Татьяна пристально всмотрелась в глаза дочки.
– Нет, но у неё... - дочь подбирала слова. – У неё времени свободного больше, чем у тебя! И ей не трудно, она сама сказала.
– Точно? - Татьяна прищурилась.
– Точно! - дочь развернулась и быстро сказала: – Ну, ладно, я пошла, а то уроков много задали.
Так прошло ещё несколько лет. Татьяна продолжала трудиться дома, Пётр получил повышение по службе и сменил общий офис на отдельный кабинет. Бабушка всё также жила с ними, только на лето уезжала на дачу. Даша выросла в красивую девушку с длинными каштановыми волосами, сводящую с ума, судя по непрекращающимся звонкам, мужскую половину института. Закончив школу с отличным аттестатом, она без труда поступила в ведущий ВУЗ города и успешно закончила два курса.
Они справляли двадцатилетие Даши, сидя, как обычно, в зале, за большим столом. Никого из друзей дочки не было, лишь несколько родственников. Девушка предупредила:
– Я с вами немного посижу, потом уйду гулять, меня будут ждать на улице.
– А чего ж на улице? - спросила Татьяна. – Пусть поднимаются, мы их вкусностями накормим! - она провела рукой над столом, обильно заставленным блюдами.
– Мы уже договорились, мам. - дочь отвела взгляд.
– Ну, раз договорились, тогда - ладно... - Татьяна ковыряла вилкой лист салата в тарелке.
Дочь убежала спустя полчаса, после звонка по телефону. К ним никто так и не поднялся из друзей девушки, и Татьяна вместе с Ириной Тимофеевной принялись убирать со стола после ухода гостей.
О том, что встречается с молодым человеком, дочь сообщила несколько месяцев спустя.
– Правда? - обрадовалась мама. – Он хороший?
– Очень! Я бы даже сказала, что идеальный! - дочь мечтательно закатила глаза.
– У вас всё серьёзно? - поинтересовался Пётр.
– Думаю, да. - Даша посмотрела на взрослых. Бабушка погладила её по голове. – Мы, наверное, поженимся...
– Ну, тогда надо с ним познакомиться! - сказала Татьяна, радостно улыбаясь. – Пригласишь его к нам?
– Не знаю. - дочь отвела глаза. – А надо?
– А как же? - мама удивлённо взглянула на дочь. – Мы должны знать, кто забирает нашу дочь, правда, Петь?
Муж посмотрел на Дашу и заметил, что она мнётся.
– Что-то не так? - спросил он.
Дочь набрала воздуха и громко ответила:
– Да! Не так! Он из очень приличной семьи, у него мама - бывшая модель, победительница нескольких конкурсов красоты, а отец - тренер по фитнесу, занимается бодибилдингом.
– И что? Мы тоже не из маргиналов, знаешь ли... - отец не понимал, что хочет сказать Даша.
– А то! Если я его приведу, он сразу бросит меня! - Даша покраснела.
– В каком смысле? С чего вдруг? - Пётр изумлённо поднял брови.
– Когда увидит маму!
Отец отпрянул и застыл. Татьяна изменилась в лице и вскочила, быстро скрывшись в спальне, откуда послышались сдержанные рыдания.
– А что такого в маме, что напугает твоего парня, позволь спросить?- сдавленно произнёс отец.
– Её безобразные шрамы, вот что! - Дарья негодовала.
Отец напрягся и, играя желваками, замер. Потом повернулся к ошеломлённой Ирине Тимофеевне и сказал:
– Мама, расскажите Даше, пожалуйста, откуда у её матери эти шрамы. А я пойду и успокою свою жену. - он встал и громко хлопнул дверью.
Бабушка села рядом с внучкой и сказала, глядя ей прямо в глаза:
– Надо было раньше тебе рассказать, чтобы не было таких сложностей.
Дарья притихла и только водила глазами вокруг, понимая, что сделала что-то нехорошее.
– Ну, слушай. - начала бабушка. – Это было двадцать лет назад. Мы тогда ещё жили в деревне в пятидесяти километрах отсюда, в доме моих родителей. Дом был старинный, с кирпичной кладовой на первом этаже и бревенчатым верхом, где находились три жилые комнаты и кухня. Тогда мы топили дровами, ещё мой отец складывал печь в этом доме, сменив старую, и установив в ней плиту для готовки. Была очень дождливая весна и дом немного сел, отчего печь чуть перекосило и дверка подтопка не закрывалась полностью. Ты была тогда маленькая совсем, месяцев пять или шесть. Я уехала в город по делам, Петю увезли на работу, с тобой была только мама. Она уложила тебя спать и пошла на огород. Как уж так получилось, никто не знает, но из печи выскочил горящий уголёк прямо на половик, который тут же схватился и огонь пополз по полу на стол и скатерть, потом перекинулся на шторы и на потолок. Таня увидела дым из-под крыши и кинулась за тобой, но только забежала в дом, как увидела, что лестница и двор горят. Она накинула на себя дедов ватник и ползком пробилась к тебе, и только забежала в комнату, как двор обвалился - выйти из дома не осталось никакой возможности. Таня распахнула горящее окно и стала кричать и звать на помощь, отбивая пламя от тебя и защищая своим телом. Прибежали соседи, увидели, что в руках у Татьяны ты и растянули одеяло. Мама выбросила тебя, а сама осталась внутри. Она чуть не погибла, спасая тебя. - бабушка посмотрела на Дашу - из глаз девушки текли слёзы.
– Значит, это всё из-за меня? Эти шрамы и всё остальное? - всхлипывая, спросила девушка.
– Да, детка. Ты уже не помнишь, но мама провела в больнице почти год. Её латали, как могли. Только пересадок кожи было семь, а это очень больно. Ты даже немного забыла её и потом привыкала месяц. А она - надышаться на тебя не могла, всё детство на руках тебя носила, оберегала и заботилась. - бабушка погладила внучку по голове. – А теперь иди и извинись перед ней.
– Хорошо. - Даша встала, вытерла слёзы и направилась в спальню.
Татьяна сидела на кровати, закрыв лицо руками, за плечи её обнимал муж и что-то тихо говорил. Он поднял голову и посмотрел на дочь. Та тихо села перед матерью на колени и шёпотом сказала:
– Прости меня, мамочка... Прости меня, глупую, я не знала... - и уткнулась носом в мамины коленки.
Татьяна убрала руки от лица и положила их на голову дочери. Потом кивнула отцу и он достал из глубины шкафа фотографию и показал Даше. На снимке, ещё совсем молоденькая Татьяна, весело смеялась, держа под руку такого же молодого Петю. Даша открыла рот от удивления: она, как две капли воды, была похожа на маму. Ещё здоровую и очень красивую маму, задолго до того страшного дня, когда чудовищный пожар в корне изменил всю её жизнь.