Одежда старшинских жен в этот период отличалась от нарядов простых донских казачек не кроем, но количеством платьев и украшений. Как писал историк В.Д. Сухоруков “пышностью и богатством”.
Женский костюм состоял из кубелька (кубелека), который шился из парчи, полы были разрезаны и заходили одна за другую. На груди кубелек застегивался серебряными или позолоченными пуговицами. На лифе кубелька носили пояс, составленного из серебряных или вызолоченных звеньев, или сшитого из цветного бархата, унизанного жемчугом. У Меланьи Карповны, жены атамана Степана Ефремова, был “жемчужный пояс с крючьями алмазными”.1(Филонов А. Очерки Дона. СПБ. 1855. С.105).
Под низ одевали рубаху, подол и рукава которой должны были выглядывать из под кубелька. На восточный манер казачки носили шаровары или шароварцы сшитые из тонкого шелка или полотна.
Головной убор женщин и девушек отличался. Девушки носили челоуч, который имел сходство со скуфьей и делался обычно из красного бархата, унизанного жемчугом и драгоценными камнями. По краям пришивались золотые цепочки или мелкие монеты.
Замужние женщины носили повойники, которые шились из дорогой парчи, на вате, высотой семь вершков (один вершок – 4,4 см), к верху они суживались и укреплялись на голове платком, к которому прикалывались цветы и страусовые перья. Некоторые носили тюрбаны. В праздничные дни женщины надевали собольи шапки с четырехугольным, бархатным верхом, который был украшен жемчугом и драгоценными камнями.
Обувью служили мягкие сафьяновые сапожки, выстроченные на подъеме золотыми и серебряными нитями. Поверх сапожек надевали туфли из сафьяна на высоком каблуке.
Вне дома, летом поверх кубелька надевали каврак из парчовой или шелковой материи. Зимой носили шубы из парчи или шелка, которые подбивались куньим, собольим, лисьим мехом.
И женщины и девушки носили украшения: чикилики, перла, безилики, кольца и серьги. Чикилики представляли собой вязаную сетку из крупного жемчуга. Выходя из под головного убора, чикилики свисали над ушами, соединялись между собой атласной повязкой, которая была тоже украшена жемчугом и обвивало чело. На дошедшем до нас портрете Меланьи Карповны, эти украшения очень хорошо видны.
Перла также были низаны из крупного жемчуга, прикреплялись на плечах бантом из золотого позумента, украшенного драгоценными камнями и спускалась по груди до пояса. Кроме того, носили безилики (браслеты) жемчужные, серьги из жемчуга и драгоценных камней, золотые перстни и кольца.
Украшения старшинских жен были более многочисленными и дорогими по сравнению с украшениями простых казачек. Огромное количество украшений имела атаманша Меланья Карповна. В письме к старшине Поздееву Степан Ефремов пишет: “Выньте три перстня бриллиантовых и лазоревый яхонтовый… цепочку ядреного жемчугу”.1 (Филонов А. Очерки Дона. СПБ. 1855. С.105).
На пожертвованные Меланьей Карповной украшения была благоустроена церковь в ее слободе Степановка.
Одежда старшин также отличалась от одежды рядовых казаков богатством и количеством. Костюм казаков, живущих в низовьях Дона, представлял собой причудливую смесь русских, малороссийских, польских, татарских, калмыцких, турецких и черкесских элементов. Мужской костюм включал шелковую рубаху, шаровары, вбиравшиеся в сапоги, зипун, кафтан, шапку и пояс.
У богатых старшин, а затем и дворян, одежда исчислялась десятками и более. Так у Ефремовых был “сундук кипарисный с чекменями, сундук дубовый с парчовым платьем,”1а также было несколько парчовых и бархатных кафтанов Высочайше пожалованных им. Из этих кафтанов позднее были сшиты “несколько риз и стихарей,”2 которые хранились в ризнице Донской церкви. (Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф.360.Оп.1.Д.7.Лл.1-10).
Дополнением к костюму служил пояс, украшенный золотом или турецкий кушак, на котором носили булатный нож или шашку, сафьяновые ножны, (для шашки) декорировали вышивкой, золотом или серебром, драгоценными камнями.
Поверх кафтана одевали иногда и черкеску из сукна с разрезанными рукавами и обшлагами, отделанную золотым позументом. С таким костюмом казаки носили сафьяновые сапоги красного, желтого, зеленого цветов. У Ефремовых был “сундук дубовый с сафьянами»3.( // Донские епархиальные ведомости.1870.№5.С.145).
Завершала старинный костюм шапка с околышем из меха соболя или куницы, верх которой изготавливался из голубого или красного бархата, вышивался золотом или обкладывался позументом.
В зимнее время казаки носили шубы, шитые на лисьем, собольем, куньем меху. У атаманов Ефремовых было огромное количество шуб. Подтверждением тому являются описи имения Ефремовых: “сундук кипарисный с куньими шубами, сундук липовый с лисьими шубами, сундук кипарисный с собольими шубами, сундук липовый с куперчатыми шубами и купреками”.4 (ГАРО. Ф.360.Оп.1.Д.7.Лл.1-10.)
Собольи шубы были и у атамана Лукьяна Максимова. Во время Булавинского восстания, часть своего имущества он отсылает в Троицкую крепость на сохранение. Среди серебряных стаканов, чаш, кружек, ложек, жалованных серебряных ковшей, были и три шубы собольи. Другой старшина Ефрем Петров также отвозит на сохранение архимандриту в Азов «четыре шубы – одна соболья, одна рысья и две лисьих, пятнадцать лисят. Кафтан, пару соболей, шапку соболью с жемчугом».1 (Письма и бумаги императора Петра Великого.Вып.1.Т.У1.С.19).
В конце 40-х годов еще не старый Данила Ефремов часто болеет, его все чаще посещают мысли о загробной жизни. В 1749 году он уезжает на три месяца в Киево-Печерскую Лавру, где состоял ктитором. Он жертвует крупные суммы нам постройку церквей, делает вклады.
Одно из девяти серебряных паникадил Киево-Печерской Лавры весом в шесть пудов и два фунта и напрестольный золотой крест чеканной работы со святыми мощами были пожертвованы Данилой Ефремовым.
В церковной летописи Кременского Воздвиженского монастыря говорится «что церковь построена иждевением атамана Д. Ефремова».2 (Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монатырь.Новочеркасск,1897. С.3).
В Троицком Мигулинском монастыре хранилось Евангелие с надписью на крышке “Сие Евангелие сооружено собственным прикладом войскового атамана Д. Ефремова в Москве января 2 дня 1750 года”.3 (Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монатырь.Новочеркасск,1897. С.3). В ризнице Донской домовой церкви, построенной Данилой и Степаном Ефремовыми, был золотой восьмиконечный крест отличной греческой работы, в котором хранились мощи святых Угодников Божьих, числом 68 частиц4. (Донские епархиальные ведомости. 1870.№5.С.145)
Во время Семилетней войны с Пруссией 1756-1762 гг. Д. Ефремов по собственному желанию и по личной просьбе участвовал в Померанской кампании 1758 года, командуя донскими полками. Ему было тогда уже 68 лет. Он имел власть, богатство и мог бы спокойно жить у себя в Черкасске в роскоши, но видно силен в нем был воинственный дух и желание послужить русской императрице и Войску Донскому, если он еще раз решил себя подвергнуть тем трудностям и испытаниям, которые ложатся на участника похода.
Данила Ефремов отличился в нескольких сражениях и 8 мая 1759 года «За добропорядочный поход через Польшу и за оказание во время Померанской кампании дела мужества и особенно за весьма исправную в войске дисциплину» ему был пожалован первому на Дону чин тайного советника.
В исповедальной росписи за 1760 год города Черкасска, в соборной Воскресенской церкви значатся записанными: “ тайный советник Д. Ефремов – семьдесят лет, жена его Мария Ивановна (вторая) – сорок три года, сын его войсковой атаман Степан Ефремов – сорок пять лет, его жена Меланья Карповна – двадцать пять лет, дети их: Екатерина – шестнадцать лет (от первой жены), Марфа – пять лет, Надежда – три года, Даниил – один год”.1 (Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монатырь.Новочеркасск,1897. С.32).
В этом же 1760 году Данила Ефремов умер. Было ему семьдесят лет. О смерти атамана мы узнаем из донесения его сына Степана Ефремова императрице Елизавете Петровне, в котором он сообщает «о смерти 21 мая 1760 г. отца-атамана Д. Ефремова и о принятии им всех дел».2 (РГАДА. Ф. 16. Ед.хр.129.Л. 15,об.). Погребен был в Черкасске на Ратном кладбище, около “родного отца войскового старшины и походного атамана Е. Петрова”.3 (// Донские епархиальные ведомости.1870.№ 5.С.153). На могилу Д. Ефремова положили мраморную плиту, в верхней части ее были изображены луна и солнце, на нижней – цветы и плоды. На плите высечена надпись: “Зде почивает благородный и почетный господин донской войсковой атаман Данила Ефремов, который украшен был всеми добродетелями христианского закона и в звании своего чина, благо, непорочно, мужественно и достохвально достоинство свое исполнил. И судьбами Создателя отойде в вечное блаженство в 1760 лето жизни своей”.4 (Астапенко М. П. Донские казачьи атаманы. Ростов -на-Дону.1996.С Указ. Соч. С. 149). Последние две цифры - «60» - не высечены резцом, а выцарапаны от руки совершенно в другом стиле, чем вся надпись. Это связано с тем, что казачья аристократия еще при жизни заказывала себе надгробные плиты и надпись на них.
После смерти Данилы Ефремова полновластным хозяином Дона становится его сын Степан. Хотя назначен он был на эту должность еще в 1753 году, будучи только полковником, и потому должен был подчиняться своему отцу, который имел звание генерал-майора.
Родился Степан Данилович Ефремов 27 июля 1715 года. По преданию первой женой Данилы Ефремова была персиянка, от которой у него родился сын Степан. Начав службу простым казаком, в 1734 году он был пожалован “в старшинские звания за известные отца его службы”.1 (Астапенко М. П. Донские казачьи атаманы. Ростов -на-Дону.1996.С Указ. Соч. С. 149).
В 1742 году С. Ефремов был походным атаманом в Прибалтийских губерниях. Двадцать восьмого июня 1762 года участвовал вместе с отрядом донцов в походе на Петергоф, возведшим на российский престол Екатерину П. За деятельное участие в этом походе Степан был награжден императорской золотой медалью.
С этого времени для него начинаются золотые дни. Огромные богатства, оставшиеся после отца, он еще более приумножает. Из описи имущества, составленной после ареста С. Ефремова, а также из его писем, адресованных старшинам на Дон, известно, что у Степана Даниловича было: 500000 серебром, 70000 червонцев (среди них персидские, голландские и русские), пять фунтов жемчуга, слитки золота, золотые табакерки, сундуки с собольими, лисьими и куньими мехами и шубами, с шелковыми материями, чекменями, серебряной посудой и сервизами, сундуки с ронзиками и саблями, золотые и серебряные седла со всем прибором, ружьями и т.д.
В верховых станицах у него были мельницы, хутора, сады, оранжереи, бахчи, посевы хлеба, скотские и конские табуны, множество кабаков, сбор с которых составлял девять с половиной тысяч рублей в год. Все эти богатства давали ему жить роскошно и на широкую ногу. При нем достраивались дворец и домовая церковь.
В это время он строит и свое загородное имение – Зеленый двор. Зеленая дача С. Ефремова была построена в версте от Преображенской церкви, на ерике Гнилом. Дом там был поставлен деревянный, при нем разбит прекрасный сад. Во дворе находился погреб для хранения вина, здесь же стояла кибитка, где находились охранявшие атамана казаки.
На плане окрестностей Черкасска ХУШ века и Красный, и Зеленый дворы изображены. Кроме хозяйственных построек, на Зеленом дворе мы можем видеть и изображение пруда. По приказу С. Ефремова в пруд были выпущены огромные белуги и осетры и на них устраивали катания, для этого делали небольшие лодочки, кайки, в которых впрягали осетров и белуг и тот казак, которому удавалось удержаться в этой кайке и не вывалиться из нее получал денежное вознаграждение. Это был светским развлечением атаманов.
Степан Ефремов был женат трижды, и последней, третьей женой, его была Меланья Карповна. Она была простой казачкой и торговала бубликами на рынке. Там ее увидел и атаман. Говорят, что атаман был покорен ее красотой и влюбился с первого взгляда. Весной 1754 года состоялась свадьба, которая по атамански была отпразднована очень пышно и богато. О ней еще долго вспоминали жители Черкасска.
На центральной улице был поставлен километр столов , которые буквально ломились от яств и пития. Атаман пригласил на свою свадьбу все население Черкасска, а оно тогда составляло 20 тысяч человек и все пришли, и гуляли эту свадьбу несколько недель. Вот тогда говорят, и родилась пословица “Наготовлено как на Меланьину свадьбу”.
Курьезный случай вышел на этой свадьбе, когда три казака пришли поздравить атамана и его жену с законным браком. Казаки выловили огромного осетра в Дону и на серебряном подносе преподнесли Степану и Меланье. Поздравление заключалось в следующем: первый казак должен был сказать: “Дорогой Степан Данилыч, поздравляем Вас, второй должен был продолжить “вместе с Меланьей Карповной” и третий завершить “и вместе с Войском Донским с законным браком!” Когда первый казак шел впереди и нес поднос с осетром, второй нечаянно поставил ему подножку. Казак упал у ног атамана и тихонько выругался: “Черт бы тебя побрал!”. Второй казак не расслышал и бодрым голосом добавил: “Вместе с твоей Меланьей Карповной”. И третий казак завершил: “Со всем Войском Донским”. Однако, Степан Данилыч простил нерадивых казаков, и с тех пор пошла по миру гулять пословица: “Наготовлено как на Меланьину свадьбу”, не в честь богатого казака Степана Ефремова, а в честь красавицы казачки Меланьи Карповны.
Блаженную жизнь проводил Степан в своем загородном Зеленом дворе, “окруженный любовью жены своей доброй и добром поминаемой Меланьи Карповны в богатстве, довольстве, изобилии и сибаритской роскоши, надеясь на искреннюю и сыновнюю привязанность к себе всех донцов без изъятия”.1 (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С.135-136).
Но “изъятия” были. В государственную военную коллегию поступали доносы от старшин Кирсанова и Юдина, в которых они пишут о том, что Степан Ефремов берет взятки, при строительстве в личных интересах использует «государев лес» и хочет быть менее зависимым от русских императоров и императриц, то есть обвинили его даже в сепаратизме.
Военная коллегия шлет три указа с требованием Ефремову приехать в Петербург для объяснений. Но атаман игнорирует все эти указы. Это уже неслыханная дерзость. Тогда в ночь на 9 ноября 1772 года отряд регулярных войск под командованием поручика Ржевского арестовал Степана Даниловича на его загородной Зеленой даче.
« Арест Ефремова вызвал волнения в Черкасске. Колокола ударили “на сполох”, казаки пришли в неистовство, требовали выдать им атамана, угрожая в противном случае всех старшин “перебить в смерть”. Бунт шел открыто. Поднялись казаки верховых станиц и спешили к Черкасску, чтобы освободить атамана»1. (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С.135-136).
В ответ на все обвинения С. Ефремова, собравшиеся в Войсковую канцелярию девятнадцать старшин, два есаула и множество казаков написали опровержение по всем пунктам и оправдали атамана:
«1. Чтоб войсковой атаман Ефремов из корыстолюбия брал с казаков взятки и распустил их в дома, никто не знает и ни от кого в том жалоб Войску не было.
2. Какие б в нем оказывались знаки недоброжелательства к империи и обществу своему, тоже никто не знает.
3. Чтоб он войсковой атаман, в случае ему какой неудачи, имел намерение уклониться под покровительство союзных татар, никто не знает, и не слышал поныне.
4. Чтоб он войсковой атаман делал новые внушения народу, будто высшее правительство силится сделать всех регулярными, никогда от него не слышали»2 (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С.135-136).
Свои услуги на возвращение Ефремова предложил и татарский князь Джан-Мабет-Бей. Узнав о взятии атамана, он прислал письмо, в котором он писал “… ныне мне известно, что Степан взят москалями и посажен под арест. Но если какая его вина и вам приятно ль или нет?…мы находимся с вами в соседстве и считать должно как за родственников, и потому соседству, если вам будет угодно, я могу стараться…”3 (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С. 136).
На следствии в Петербурге выяснилось, что атаман брал взятки за производство в старшинский чин, открылись крупные хищения войсковых сумм, был обвинен в сепаратизме. За эти преступления Военная коллегия приговорила его к смертной казни через повешение. Однако, Екатерина П, памятуя о том, что когда-то, в 1762 году, Степан был среди тех, кто помог ей взойти на российский престол, отменила смертный приговор, заменив его ссылкой на вечное поселение в эстонский город Пернов. Но уже в 1774 году Ефремову разрешили поселиться в Петербурге.
В Черкасске все имение Ефремовых было описано и взято под секвестр. Здесь же осталась его жена Меланья Карповна и шестеро его детей. В исповедальной росписи соборной Воскресенской церкви за 1774 года значится “бывшего войскового атамана С. Д. Ефремова жена Меланья Карповна – сорок лет, дети: Даниил – шестнадцать лет, Степан – двенадцать, Марфа – двадцать один, Надежда – девятнадцать (через три года в 1777 году она станет женой М.И.Платова), Екатерина – одиннадцать лет и Мария – десять”.1
Многочисленное семейство атамана получала содержание “из имения мужа: шестьсот рублей в год, да сверх того муки ржаной по девяносто, пшеничной – по тридцать, пшена – по пятнадцать, круп гречневых – по семь с половиной, овса – по сорок пять четвертей. Яловиц по пятнадцать, баранов по шестьдесят голов, масла коровьего и конопляного – по пятнадцать, соли – по тридцать пять пудов, вина виноградного горячего по шестьдесят ведер на каждый год, начиная с 1774 года. Но, говорят, практичная атаманша успела припрятать значительную часть богатства раньше описи».2 (Кириллов А. Указ Соч.С.32).
