Долгие годы Дом на набережной, он же Дом правительства, был самым большим в Москве. Символ власти — в нём жили высокопоставленные советские чиновники. Символ репрессий — многие жильцы дома были сосланы и расстреляны в 30-е годы прошлого века. Символ нового русского капитализма — москвичи постарше помнят, как в 90-е над Домом сияла звезда известной автомобильной фирмы, а в прессе писали о таинственном исчезновении старых жильцов дома и появлении новых — криминальных авторитетов. Истории и тайны Дома на набережной мы обсудили с Олесей Сириченко, руководителем музея «Дом на набережной», в подкасте «Про Большой город».
Московский феномен
В этом доме жила вся советская элита. История не знает больше таких примеров, чтобы под одной крышей было собрано всё руководство страны. Сам Сталин и его ближайшее окружение жили в Кремле (кстати, довольно некомфортном и плохо приспособленном для жизни), но все остальные — и руководители наркоматов, и военачальники, и творческая элита обитали здесь — в знаменитом Доме на набережной. Самым высокопоставленным жильцом Дома был Алексей Иванович Рыков, ставший главой Советского правительства после смерти Ленина. Сюда он переехал из Кремля, когда уже попал в опалу.
Собственно с возникновения и заселения в начале 30-х годов Дома и началось создание советской партийной номенклатуры — с её привилегиями и возможностями, машинами, дачами, дорогими санаториями и поликлиниками.
Почему их всех поселили под одной крышей? Чтобы они быстрее могли оказаться на работе в Кремле, если потребуется? Или дело было в желании Сталина за всеми присматривать, что было, конечно, удобнее, если все жили вместе? И то, и другое.
Квартирный вопрос
Была и ещё одна веская причина для строительства дома. В послереволюционной Москве, которая стала столицей, вообще не было жилья. Не считая исторических особняков в центре, всё остальное было частным сектором, причём в большинстве случаев сомнительного качества. Хлынувшая армия советских чиновников жила в гостиницах, которые часто превращались в коммуналки. Так в столице и возникли первые «Дома Советов».
В связи с вышеупомянутыми обстоятельствами, и было принято решение — строить большой дом для руководства страны. Причём, если сначала строители ориентировались на высотный регламент, который не позволял возводить здания выше шести этажей, то потом на эти правила закрыли глаза — дом получился десятиэтажным. В противном случае руководящая верхушка там просто бы не поместилась. Место, выбранное для строительства, очень не нравилось архитектору Борису Иофану. Здесь был трудный для строительства грунт — болота, разливалась Москва-река. Однако территория находилась рядом с Кремлём, и вдобавок тут не было другого жилья, только винно-соляные склады — никого не надо было расселять.
Со своим самоваром
Считается, что в 1931-м году, когда дом достроили, в него въехало 2750 человек, хотя с уверенностью утверждать это нельзя — большая часть домовых книг была утрачена. Перечислить всех проживающих в доме в то или иное время невозможно. Так до сих пор неизвестно, к примеру, кто жил в единственной семикомнатной квартире Дома на Набережной.
Сам архитектор Борис Иофан получил двухэтажную квартиру — на одном этаже жила его семья, на другом располагалась мастерская. Так что можно смело утверждать, что пентхаусы появились в столице в 30-х годах. Кстати, в доме до сих пор проживают наследники архитектора.
Квартиры были разные — от очень маленьких до больших. Самые типичные — пятикомнатные, 110-115 метров. Дом представлял собой что-то вроде коммуны для элиты. Задумка была такая: в одном месте должно было располагаться всё необходимое. Кинотеатр (в данном случае «Ударник»), клуб (нынче Театр эстрады), прачечная, детский сад, парикмахерская, столярная мастерская, столовая — в доме было всё. Разве что кухни в квартирах были маленькие — места хватало только на то, чтобы разогреть чай и сделать легкий завтрак. За едой жильцы ходили в столовую, которая предлагала ресторанное меню. Расплачивались не деньгами, а талончиками, которые им выдавали. В музее Дома на набережной можно увидеть эти «трехэтажные» судочки, которые были в каждой семье.
Жильцы получали квартиры со всем содержимым — с постельным бельем, посудой и мебелью. Кстати, мебель тоже была спроектирована Иофаном. Дубовая, красивая, она и сейчас сохранилась в некоторых квартирах. Сломал стул — плати! Ведь квартира не дарилась, а просто давалась в пользование.
Государственная щедрость поначалу вовсе не походила на привилегии. Первыми жильцами дома стали профессиональные революционеры, у которых не было никакого имущества. Часто они заезжали в Дом с кипой книг и самоваром (чаепитие — старая большевистская традиция). С тогдашним современным бытом многие из них не были знакомы. Отсюда и правила проживания в доме, которые сегодня могут вызвать улыбку: «Рыбные кости в унитаз не бросать», «Как открывать шпингалеты на окнах». Лифтёр был нужен для того, чтобы люди просто научились пользоваться лифтом.
Отдельная тема — пропускной режим. Не только посетители, но и сами жильцы попадали в Дом по пропускам. При этом гости должны были уйти до 11 вечера. Одно время Дом вообще охраняли с собаками — районы рядом были маргинальными.
Большая чистка
Во время репрессий очень многие жильцы были арестованы и расстреляны. По информации музея Дома на набережной, таких было около 800, но и эти данные постоянно уточняются. Были квартиры, где жильцы менялись по семь, восемь раз.
Высокопоставленные соседи вели себя по-разному. Некоторые делали вид, что не замечают, как исчезают люди, с которыми они ещё вчера здоровались на лестнице и по-соседски пили чай. Юрий Трифонов в романе «Дом на набережной» писал, как он с сестрой и бабушкой (родители уже были репрессированы) получили приказ выехать. И ни один человек не помог вынести вещи старому человеку с маленькими детьми. Но были и другие истории. Так академик Цыцин спас ребёнка, оставленного в квартире после ареста родителей. Сотрудники музея Дома рассказывают, что к ним приходил мужчина, который и оказался тем спасённым ребёнком. «Видимо, — говорит директор музея Олеся Сириченко, — родители спрятали малыша в шкаф, чтобы его не отдали в детский дом. Надеялись на скорое возвращение, а Николай Васильевич услышал детский плач и забрал ребёнка».
Из советского рая Дом стал адом, люди боялись туда заезжать, но что им было делать? Отказаться они не могли.
Конечно же, квартиры прослушивались. Но все эти истории про тайные ниши, секретные подъезды и этажи — байки. В каждой квартире был телефон, подключённый к кремлевской АТС и при желании мог прослушиваться. При существовавшей пропускной системе (жильцы, уходя из дома, должны были сдавать ключи), записывающую аппаратуру можно было установить где угодно. Так что с некоторых пор жильцы старались не говорить ничего лишнего ни на кухне, ни в спальне, ни даже в туалете, ведь они не могли быть уверены в том, что их не слушают.
Легенды и мифы дома
Олеся Сириченко говорит, что не найдётся в Москве дома, о котором ходило бы столько легенд, как о Доме на набережной. Самый распространенный миф — о подземном ходе под Москвой-рекой в Кремль, прорытом ещё во времена Ивана Грозного. Михаил Коршунов, один из инициаторов создания музея Дома на набережной, оставил воспоминания о том, как он со своими друзьями Юрой Трифоновым и Лёвой Федотовым блуждали в этом подземелье. Но скорее всего, говорит Олеся Сириченко, ребята побывали или в сохранившихся подвалах винных складов или в помещениях под ГЭС-2. Ход, даже если бы и был, не мог сохраниться.
Другая легенда — о мальчике провидце Лёве Федотове, который предсказал войну с Германией и даже сам ход войны. Действительно, сохранившиеся дневники Лёвы это подтверждают. Некоторые приписывают это удивительной эрудированности и интеллектуальным способностям подростка. Но есть и другая версия — Лёва рос в окружении очень знающих и информированных людей. Домашние разговоры, при всей их сдержанности, давали обильную пищу для анализа и догадок.
Удивительные соседи
Некоторое время жителем Дома на набережной был белый медвежонок Фомка, которого привёз с Северного полюса Герой Советского Союза лётчик Илья Мазурук. Он участвовал в операции спасения челюскинцев и привёз малыша в Москву. Но после того, как мишка влез в шкаф с концертными платьями его жены (она была артистка), Фомку отправили в Московский зоопарк. Самуил Маршак даже написал стихотворение о Фомке «У бассейна в зоопарке медведя мокрые следы…». Еще одним необычным жильцом стал королевский пингвин, которого привёз Мазурук. С ним Герой Советского Союза гулял по набережной, звали пингвина так же, как и его хозяина, — Илюшей. Чучело Илюши можно увидеть в музее.
Этот выпуск подкаста «Большой город» можно послушать на одной из платформ:
---------------------------------------------
Смотрите также: