– Привет. Я – Андрей. А ты – новенькая?
Мирка надеялась встретить Славика – с ним было бы не так страшно знакомиться с остальными. Все-таки с ним она уже нашла общий язык. Но Славика во дворе, как назло, не было.
Вместо этого к ней подошли трое мальчишек.
Тот, что представился как Андрей, был заметно старше Мирки и двух других мальчишек. Наверное, ему уже было не меньше десяти лет. Еще он был выше всех – худенький, с длинной темной челкой, падающей на глаза, в синей футболке с какой-то английской надписью.
Мирка чувствовала себя не то чтобы совсем «новенькой» – после событий-то сегодняшнего дня. Но она не стала делиться своими ощущениями с тремя незнакомцами, рассматривающую ее как на витрине, а просто представилась:
– Я – Мирка.
– Мирка – в-одном-месте-дырка! – тут же отреагировал похожий на бильярдный шар мальчишка, стоявший за Андреем, с левой стороны. Он противно захихикал и тут же спрятался за его спину.
– И вам не хворать, – отозвалась Мирка и хотела добавить кое-что обидное, но Андрей жестом остановил ее, достал из-за своей спины этого мелкого смельчака и поставил прямо перед собой.
– Это наш Андрюшка, – сказал он и провел рукой по коротко обритым волосам Андрюшки, которые и обеспечивали сходство с бильярдным шаром. Андрюшка был на две головы ниже Андрея и значительно младше его по возрасту – наверное, Миркин ровесник или младше. Он смешно наморщил нос и лоб и пытался снова закатиться назад, за спину высокого Андрея.
– Андрюшка – в-одном-месте-лягушка? – уточнила Мирка.
Маленький Андрюшка сморщился еще больше, намереваясь то ли заплакать, то ли броситься на нее с кулаками.
Но ситуацию спас высокий Андрей.
Он отодвинул Андрюшку немного в сторону и протянул Мирке правую руку:
– Мирке – мир, – сказал он и улыбнулся.
Ничего не оставалось, как пожать его руку. Шарик-Андрюшка тут же обиженно засопел, но вякать больше не решился. И Мирке сразу стало ясно, у кого в этой стае авторитет, а кто – просто шакал Табаки.
– Ну тогда ф-ф-рамы покажь, – сказал ей молчавший все это время третий член стаи. Он был чуть выше Мирки, но ниже высокого Андрея. Бледное костлявое существо лет восьми, с торчащими из-под зеленой футболки ключицами. Вылитый Серый брат из Маугли.
– Какие еще ф-ф-рамы? – удивилась Мирка.
– Понятно какие. От апп-дицита.
Как выяснилось, в новом дворе был собственный этикет знакомства.
Если в прежнем дворе вопросы ставились так:
– Из какого дома? Откуда приехала?
То здесь сразу:
– Апп-дицит тебе вырезали? А глад-ды удаляли? Ф-ф-фрамы покажь!
Это были не угрозы, и даже не любопытство. Это было признаком приобщения к братству тех, кто прошел инициацию больницей.
Мирка слушала их рассказы, рассматривала кривые узловатые рубцы у высокого Андрея и свежие швы под марлевой повязкой у мальчика, имя которого еще не знала, и ее кожу обдавало стальным холодом.
Ни за что в жизни она бы не хотела оказаться на их месте.
Мирка не была уверена, что аппендикс и гланды ей так уж не нужны. Вполне возможно, она смогла бы выжить и при их наличии.
Но свое мнение Мирка все же держала при себе и уважительно кивала.
Так вот, этот третий мальчик, который подошел к Мирке с высоким Андреем и шарообразным Андрюшкой, был только что выписан из больницы и звался Витек.
Мирка хотела было уточнить про «в-одном-месте-уголек», но вовремя прикусила язык. Не пристало ссориться со всеми подряд из-за одного «в-одном-месте-лягушки».
– А «асфальтовая болезнь» считается? – спросила она.
– Покажь! – потребовал Витек.
И Мирка закатала бермуды. Витек уважительно покивал. Высокий Андрей присвистнул. Андрюшка завистливо охнул.
Людей с «асфальтовой болезнью» всегда можно опознать по вечно разбитым коленным чашечкам.
То и дело запнувшись набегу, Мирка проезжала коленями по асфальту, да еще и тормозила локтями.
Ссадины на свежеободранных коленках и локтях сильно кpoвили. Лучшим решением в этой ситуации был подорожник, который рос у каждой обочины. Поплевал на листик сверху и прижал. Дальше нужно заклеить. Для этого рвешь еще подорожника, плюешь уже на нижнюю сторону листьев, растираешь и приклеиваешь на ссадины. Выступившие капельки сукровицы, смешавшись со слюной, приклеивают лист накрепко, и можно продолжать игры.
На месте заживающих ссадин появляются корочки. С каждым днем они темнеют и сжимаются. Когда корочки становятся коричневыми и потрескавшимися, их можно уже отковыривать. Цепляешь ногтем с краю и тянешь вверх. Кожа под ней натягивается и отрывается.
Если корочка действительно созрела, то она останется у тебя на пальце.
А на коленке, среди темно-коричневых корочек, появляется нежно-розовое пятнышко молодой кожи.
Если же короста не дозрела, то из нее снова начинает сочиться желто-красная жидкость. Тогда иди за подорожником и заращивай заново.
Что уж говорить, Миркины разбитые колени произвели триумф в новом дворе.
Она даже дала всем по очереди потрогать свои коросты. Маленький Андрюшка сначала боялся, но потом зажмурился и дотронулся дрожащим пальцем до подсохшей сбоку корочки на правой Миркиной коленке. Приоткрыл один глаз щелкой, подсмотрел, потом ухнул как сова и отдернул палец.
Даже только что выписанный из больницы Витек, и тот не нашел, к чему придраться.
«Кажется, засчитано»– поняла Мирка.