Из-за отсутствия связи, а точнее – потери управления в войсках, отступающих под ударами превосходящих сил противника в направлении на Воронеж, о положении на фронте западнее Воронежа командование 232 сд с подчинёнными ему частями и подразделениями не знало, не говоря уже о трёх солдатах, прибывших для пополнения 3-го батальона 605-го полка…
(часть 1 -https://dzen.ru/a/Zkn--BQ5kUeohP6h )
Они спокойно получали оружие. Ивану Александрову достался ручной пулемёт Дегтярёва, а его товарищам – по винтовке-трёхлинейке. Пока они после этого по правому берегу Дона добирались до железной дороги, за насыпью которой и располагались их будущие позиции, Бойченко всё-таки смог рассказать товарищам и сопровождающему их рядовому Пельцеру свою историю на тему, что «всё познаётся в сравнении».
По словам Бойченко, в Одессе до войны на Дерибасовской улице размещалось четыре сапожных мастерских. На той, что располагалась в начале улицы, висела вывеска, что эта мастерская является лучшей в Одессе.
На второй, расположенной в середине улицы, красовалась вывеска, что эта мастерская лучшая в стране. А на вывеске над третьей мастерской было написано, что эта мастерская лучшая в мире. А на четвёртой небольшой мастерской в конце улицы, почти у моря, было написано: «Наша мастерская – лучшая на этой улице!»
А ещё Бойченко успел рассказать, что в Одессе рядом с ним воевал боец по имени Семён. Семён, как Семён… мало ли Семёнов есть в стране. Но прикол в том, что фамилия у этого Семёна были ни много ни мало, а… Гитлер. Бойченко побожился, что он это не придумал сам, а такой солдат действительно был в Одессе.
И когда того спрашивали, мол, не родственник ли он тому… немецкому Гитлеру, то Семён улыбался и говорил, что об этом те, кому положено, наверху, всё знают, и нечего зря о нём беспокоиться. Кстати, по словам Бойченко, воевал этот Семён Гитлер справно. Жаль, что он не знает о его дальнейшей судьбе.
По пути Иван, несколько приотстав от товарищей (травмированная нога-то давала о себе знать), поднял бумажный листок, прямоугольником белеющий у дощатого забора. Оказалось, что это немецкая листовка, сброшенная из вражеского самолёта вчера при очередной бомбёжке переправы.
Большими буквами вверху там было написано: «ПРОПУСК!», а в правом углу изображён орёл, держащий в лапах свастику. Ниже шёл текст о том, что этот пропуск действителен до конца войны для неограниченного числа бойцов, командиров и политработников Красной Армии, с которыми, если они добровольно перейдут на сторону германских войск, немцы будут обращаться «особенно хорошо».
Желающие работать будут устроены по специальности в сельском хозяйстве или в промышленности. А в самом низу была ещё фраза о том, что переходить на сторону германских войск можно и без пропуска, достаточно поднять обе руки и крикнуть: «Сталин капут!» или «Штыки в землю!»
Иван сплюнул, разорвал эту бумагу и подумал:
«Надо же… Сладко стелет немчура! Пропуск на тот свет выписывает. Мол, вы – штыки в землю, а мы вам их – в одно мягкое место... по самое дуло!».
Когда Александров и его товарищи прибыли на позиции, а Пельцер пошёл искать Самойлова, работы по оборудованию окопов шли полным ходом. Но как только послышался гул самолётов всё замерло. Самолёты, не меняя курса, ушли на Воронеж, и жизнь на позициях закипела снова.
Вскоре, после уточнения Самойловым персональных огневых позиций и мест в боевых порядках, прибывшие солдаты включились в окружающую их окопную жизнь.
Ивану с его пулемётом предстояло прикрывать артиллеристов, отсекать пехоту от танков, чтобы всякие там немецкие пехотинцы не мешали артиллеристам выполнять основную свою задачу: останавливать танки. Да и экипажи из подбитых танков тоже должны были стать мишенями для пулемётчика.
Тимоха и Бойченко готовили свои позиции неподалёку, чтобы прикрывать, а если понадобиться, то и помогать расчётам противотанковых ружей.
– Эх, нам бы такие штуки в Одессу! – сожалел Бойченко, разглядывая длинноствольные ПТРД (противотанковые ружья Дегтярёва), способные стрелять 14,5 мм патронами и появившиеся на вооружении только осенью 1941-го. – У нас же только «коктейли Молотова» были.
А когда он узнал от одного из «истребителей танков», что под Москвой именно такими ружьями останавливали панфиловцы немецкие танки, то зауважал «эти штуки» ещё больше.
Иван познакомился с артиллеристами, среди которых были солдаты, успевшие понюхать пороху, а сержант Хворобин, вообще, оказался земляком из-под Луганска. Артиллеристы уже измерили расстояния до всех ориентиров, чтобы точно знать, с каким прицелом работать по каким рубежам. Пушки максимально были замаскированы, верхняя часть щитов – сложена. С началом боя, когда уже будет не до маскировки, их опять вернут в боевое положение.
Артиллерийский разведчик, выдвинутый вперёд, периодически сигнализировал о появлении различных групп наших отступающих войск. Вот одну из таких групп заметили немецкие самолёты и нещадно отбомбились по ней. Лейтенант Ивашкин отправил туда своих солдат под командованием Хворобина.
Там артиллеристы заметили вполне пригодную сорокапятку, но с разбитыми колёсами. Они потушили горящую машину-«полуторку» в полукилометре от своих позиций, сняли с неё два колеса, которые поставили на пушку и прикатили её к своему командиру. Ивашкин приказал разместить её на ложной позиции, находящейся немного позади и в стороне от основных позиций, но при этом замаскировать. Пригодится.
Ближе к вечеру от комбата, что снова посетил свой левый фланг, стало известно, что под бомбёжку попал штаб их дивизии на западной окраине Воронежа, погибло несколько офицеров, включая начальника особого отдела.
Ночь на 3 июля прошла беспокойно, потому что поток отступающих войск и беженцев в направлении переправ через Дон нарастал. А информации о том, насколько эти отступающие части оторвались от немцев по-прежнему не было.
Но становилось всё более очевидным, что фронт 40-й армии, противостоящей немецким войскам западнее Воронежа, прорван. Значит, танковые и мотопехотные части противника форсированным маршем двигаются на Воронеж, не встречая по пути никакого существенного сопротивления.
3 июля 1942 года Совинформбюро голосом Левитана в очередной сводке сообщило о потере Севастополя:
«Севастополь оставлен советскими войсками, но оборона Севастополя войдёт в историю Отечественной войны Советского Союза, как одна из самых ярких её страниц».
И в этот же день красноармеец Семён Константинович Гитлер, которому вместе со своими товарищами удалось переправился из Одессы в Крым, где он, защищая Севастополь, продолжил воевать с немецкими захватчиками, направленными в его родную страну по приказу однофамильца из Германии, вместе с группой красноармейцев и матросов, не желающих сдаваться в плен, пошёл в свою последнюю атаку на превосходящие силы противника.
В рукопашной схватке он погиб, уничтожив нескольких немецких солдат, поэтому в рядах более 70-ти тысяч красноармейцев, попавших в Крыму в плен, однофамильца фюрера Германии не оказалось.
В это же время один из защитников Севастополя старший лейтенант Самойлов со своими подчинёнными готовился вступить в бой на подступах к Воронежу, как и весь батальон капитана Вяземского.
II
Рано утром в 4.00 3-го июля 1942-го года с аэродрома Ангербург в Восточной Пруссии вылетел четырёхмоторный немецкий самолёт «Кондор» фирмы «Фокке-Вульф» и взял курс на Украину.
Это был личный самолёт Гитлера, управляемый его личным пилотом Гансом Бауром. В прифронтовой зоне к «Кондору» присоединились истребители для сопровождения важного самолёт, в котором находились рейхсканцлер и фюрер Германии, верховный главнокомандующий вооружёнными силами этой страны Адольф Гитлер, начальник Верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер, генералы Хойзингер и Вагнер, личный врач, водитель, охрана фюрера, несколько его адъютантов и штабных офицеров.
Все они рано утром выехали из Ставки, называемой «Wolfsschanze», находящейся в лесу в 8 километрах от города Растенбурга, Название «Вольфсшанце» (Волчье логово) очень нравилось Гитлеру не только потому, что он питал страсть к волкам как к таковым. «Вольф» (в переводе с немецкого «волк») – таков был его старый псевдоним еще со времён начала борьбы за власть в Германии, и неслучайно некоторые объекты, связанные с его деятельностью, получали «волчьи» имена.
Все пассажиры самолёта направлялись в штаб группы армий «Юг», располагавшийся в Полтаве, украинском городке, для проведения оперативного совещания.
Операция под названием «Блау» протекала успешно. Даже слишком успешно. И это, несмотря на досадный случай, имевший место 19 июня, когда начальник оперативного отдела 23-й дивизии майор Йоахим Райхель вылетел на самолёте «Физелер-шторх» на рекогносцировку, в ходе которой самолёт был сбит, а майор оказался в плену у русских. Всё бы ничего, такое на войне случается, если бы не одно обстоятельство.
Этот майор ничего лучшего не придумал, как прихватить с собой в полёт секретные карты и приказы на первый период наступления. Соответственно, все эти секреты попали к русским и были доложены Сталину. Но, судя по успешному развитию операции «Блау», Сталин не поверил, что это настоящие документы, решив, что это фальшивка, и никаких мер не принял.
А может, он просто ничего не мог поделать, так как никаких резервов в Красной армии уже не осталось? А что касается мер с немецкой стороны, то всё ограничилось снятием с должностей командования 23-й дивизии.
Гитлер знал, что в Советском Союзе есть три города, олицетворяющих всю страну, являющихся символами советского строя. Это Москва, Ленинград и Сталинград. И несмотря на то, что доблестные немецкие войска, перед которыми на колени встала почти вся Европа, вот уже год воюют с этой страной, ни один из этих городов пока не захвачен.
Ленинград осаждён, находится в блокаде, но не сдаётся. От Москвы, до которой ещё в прошлом году было рукой подать, пришлось отступить. До Сталинграда ещё не дошли. Все остальные победы, взятие Минска, Киева, Харькова, даже успешные действия в Крыму – это всего лишь локальные успехи, которые померкнут, когда хотя бы один из основных городов СССР будет захвачен.
Пришло время конкретно заняться «городом Ленина» и «городом Сталина». Вот об этом и размышлял фюрер, сидящий в специально оборудованном кресле с парашютной системой. Если бы самолёт подбили, то, нажав кнопку, «пассажир №1» через персональный люк мог катапультироваться вместе с сидением.
Где-то там, внизу, проплыла Белоруссия, началась Украина. Гитлер за первый год войны уже несколько раз приезжал, а точнее, прилетал сюда. Ещё в августе 1941-го года он прибыл в Бердичев, чтобы вручить Рыцарский крест румынскому диктатору Антонеску.
В октябре он прилетел в Запорожье, а затем – в Мариуполь. В Запорожье он два дня прожил в помещении авиационной казармы, а в Мариуполе переночевал в отведённом для него здании, гостинице на берегу моря. Везде он проводил совещания, заслушивал командующих группами войск о ситуации на их участках фронта.
В преддверии сегодняшнего совещания Гитлер с чувством удовлетворения подумал про успешные действия в Крыму групировки Манштейна, за что тот позавчера получил воинское звание «генерал-фельдмаршал».
«А вот для личного состава его армии в честь победы в Крыму надо будет какой-то отличительный нарукавный знак ввести, – размышлял Гитлер. – Молодого фельдмаршала отправим в отпуск, а затем направим под Ленинград. Не дело, что наши войска там топчутся на месте более полугода.
Манштейн с этим «городом Ленина» справится. А мы за то время, пока он будет отдыхать, справимся и с «городом Сталина». Сталин думает, что мы вот-вот продолжим наступать на Москву, и держит там большую часть своей армии.
А мы обманем его. Мы повернём войска на Сталинград, не ожидая взятия Воронежа. Не Воронеж теперь наша главная цель, а Сталинград. А когда падут эти два символических города: Ленинград и Сталинград, то Москва, как спелый плод, сама упадёт нам в руки».
Гитлер, подозвал к себе генерала Гальдера и жестом, показав рукой на кресло напротив себя, пригласил, присесть.
– Я думаю, что при складывающихся обстоятельствах, когда мы легко преодолели реку Оскол и вот-вот выйдем к Дону, можно и нужно скорректировать наши дальнейшие планы. Бои за Воронеж, который русские несомненно будут отчаянно удерживать, могут задержать наше продвижение на юг. Бой в городе – дело сложное. А о том, чтобы окружить Воронеж, даже вести разговор нецелесообразно, так как на это потребуется слишком много времени, которого у нас нет. Поэтому главной целью перед нами становится Сталинград, и мы не должны давать русским время на то, чтобы подготовиться к его обороне. Что касается Воронежа, то его взятие, как мы запланировали вначале, теперь не является обязательным.
– Мой фюрер! Я думаю, что окончательное решение судьбы Воронежа можно в таком случае оставить за командованием группы армий «Юг». Если обстановка позволит этого не делать, не тратить время и силы на захват города, то, главное, заблокировать находящиеся там русские войска, чтобы они не влияли на наши действия на юге.
– Да, пожалуй... Генералы наши смогут сами разобраться с Воронежем.
– По имеющимся данным промышленность в городе не демонтирована. Часть предприятий продолжает работать. Видно, не ожидали русские, что мы так быстро сможем выйти на подступы к городу. И очевидно, что оборонять Воронеж будут отчаянно, чтобы успеть всё, что возможно, вывезти, а то, что не удастся – взорвать, как было по опыту оставления других городов, – заметил генерал.
– Вот именно… Тратить силы и время в боях за Воронеж нам не нужно. Они пригодятся для Сталинграда.
Штаб, где проходило совещание, размещался в центре города в здании, где до войны находился педагогический институт, недалеко от Красной площади (Именно так называлась центральная площадь Полтавы).
На совещании Гитлер заявил:
«Русские силы истощились в боях зимой и весной. При этих обстоятельствах необходимо и возможно в этом году привести войну на востоке к решающему исходу. Моя основная мысль – занять область Кавказа, основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа, Грозного и Баку, я должен прекратить войну… Для защиты фланга продвигающихся на Кавказ сил мы должны в излучине Дона продвинуться как можно дальше на восток… Более крупные силы союзников – румын, итальянцев, венгров – начнут действовать после начала наступления. Будущие подкрепления, смотря по положению…
Противник в курсе наших оперативных планов из-за потери приказов. Существует опасность, что русские будут пытаться избежать разгрома. Поэтому надо постоянно изматывать противника ударами на вспомогательных направлениях, которые должны наноситься, как только позволит обстановка».
Далее Гитлер подчеркнул, что не придаёт Воронежу никакого значения и предоставляет группе армий право отказаться от штурма города, если это может привести к чересчур большим потерям. На первый план выходит продвижение войск вдоль Дона на юг в направлении Сталинграда для последующего захвата этого города.
Кроме того, на этом совещании речь зашла и о действиях союзников СССР – США и Великобритании, по поводу чего фюрер заметил, что Вашингтон кормит своих союзников лишь пустыми обещаниями. Пока не идет и речи о реальном открытии второго фронта. Это может произойти в 1943 году.
Доказательством тому служит поведение Черчилля. Русским не было дано никаких обещаний по поводу вспомогательного удара на Западе. Скорее, союзники будут их запугивать, чем рискнут потерпеть поражение. На лицо признаки, говорящие о том, что русские вот-вот будут готовы прекратить сопротивление: в стране экономическая катастрофа, районы добычи нефти под угрозой, Ленинград в осаде, а осажденный противник теряет былую стойкость.
Совещание продолжалось в пределах двух часов. Сразу же по его окончании Гитлер собирался вылететь обратно в Ставку. Задерживаться в Полтаве смысла не было. Зачем нарушать распорядок дня?
Скоро обед, да и Блонди уже скучает. Овчарке по кличке Блонди принадлежало наиважнейшее место в частной жизни Гитлера. Она была ему важнее, чем самые близкие сотрудники. Выгуливать собаку фюрер старался сам. Иногда её выгуливали адъютанты, как, например, сегодня, потому что покинул Гитлер Ставку очень рано.
Но генерал фон Бок попросил Гитлера выступить перед собравшимися солдатами, что положительно бы сказалось не только на присутствующих, но заснятое на кинокамеру – оказало бы благоприятное психологическое воздействие на любую аудиторию, на всех, кому эту плёнку прокрутят. С балкона второго этажа Гитлер произнёс перед личным составом короткую и, как всегда, эмоциональную речь и выехал на аэродром.
Результатом совещания и атмосферой, в которой оно проходило, фюрер остался доволен. Генералы его поняли. Отдельные неудачи, случившиеся в прошлом году и в начале этого, проанализированы, ошибки учтены.
Всё равно, боевые действия в Европе до нападения на СССР и сражения на Восточном фронте отличаются. Советский Союз не оказался, как предполагалось вначале, «колоссом на глиняных ногах», но к концу года этот «колосс» непременно развалится.
Подумал Гитлер в самолёте, возвращающемся назад, и о своих союзниках. Антонеску и Муссолини согласились, что их войска будут участвовать в войне против страны Советов, в том числе и на отдалённых участках фронта, но при определённых условиях: их армии будут использоваться, как замкнутые соединения под командованием своих офицеров, к тому же рядом друг с другом.
При этом немецких подразделений в их составе не будет. В операции «Блау» так и планировалось, что непосредственного участия в наступательном ударе войска союзников принимать не будут, а будут выдвигаться вслед за ударными частями германской армии, чтобы со свежими силами подойти к Дону, представлявшему серьёзную естественную преграду.
Кроме того, предусматривалось за армиями союзников расставить достаточное количество надёжных немецких дивизий в виде нитки жемчуга, способных противодействовать частям Красной армии при проведении контрнаступательных действий.
Однако, ещё при подходе к Воронежу немецкая армия оказалась в довольно стеснённом положении из-за того, что линия фронта растянулась, и это огромное пространство необходимо было заполнять хоть какими-то войсками.
Поэтому, не дожидаясь окончания активных наступательных действий, командование группы армий «Юг» было вынуждено задействовать войска союзников, хотя было известно, что они слабее немецких войск, уступая им и в вооружении, и в организации боевых действий.
Но пока стратегическая инициатива на Восточном фронте в целом, и на юге, в частности, была на стороне Германии, ощутимых неудач и даже неприятностей такие отклонения от первоначальных планов не приносили.
В 12.40 самолёт фюрера приземлился на аэродроме Ангербург. Его встречало несколько человек, в том числе адъютант по военно-морскому флоту Карл-Йеско фон Путткамер с очередным докладом о состоянии дел с арктическим караваном, именуемым «конвой PQ-17», пытающимся по северным морским путям доставить грузы в СССР.
По сведениям разведки, этот конвой союзников, состоящий из 35-ти грузовых судов нескольких стран, в основном, США и Великобритании, а также двух советских танкеров, с огромным количеством боевой техники, оружия, боеприпасов и других стратегических грузов, по ленд-лизу поставляемых Советскому Союзу, шесть дней назад вышел из Исландии в направлении на СССР.
Гитлер понимал, что, если этот «PQ-17» дойдёт до Мурманска, то вскоре танки, самолёты и грузовики с его трюмов и палуб могут оказаться не то, что под Воронежем, но и под Сталинградом. Этому необходимо было воспрепятствовать всеми силами и средствами.
Позавчера 1 июля разведывательный самолёт Fw-200 «Кондор» обнаружил конвой в Норвежском море, где его к вечеру того же дня взяли под наблюдение и сопровождение подводные лодки гросс-адмирала Дёница.
Главнокомандующий военно-морским флотом Германии гросс-адмирал Редер вчера доложил фюреру о том, что, несмотря на неблагоприятную погоду, туман, первый этап операции «Ход конём» по уничтожению конвоя силами надводных кораблей, подводных лодок и авиации начат.
Карл фон Путкамер на аэродроме доложил Гитлеру, что вчера вечером семь поплавковых гидросамолётов-торпедоносцев «Хейнкель Хе-115» атаковали конвой, несмотря на сильный зенитный огонь. Самолёт командира эскадрильи капитана Ватера был сбит.
Но фельдфебель Арабина под обстрелом кораблей эскорта смог посадить свой самолёт на воду и взлететь со своим командиром. Что касается группировки надводных кораблей, то она в тумане приближается к конвою. По докладам метеорологов к завтрашнему утру туман рассеется, значит, операция «Ход конём» вступит в решающую фазу.
Гитлер, заметив адъютанту, что героический поступок этого фельдфебеля, спасшего командира, достоин самой высокой награды, в удовлетворённом состоянии плюхнулся на сидение своего автомобиля, ожидающего на лётном поле, и направился в Ставку в надежде, что этот конвой завтра удастся уничтожить, а также в полной уверенности в правильности принятых на совещании в Полтаве решений и в том, что его генералы все поставленные задачи выполнят.
Он не знал, что фельдмаршал Фёдор фон Бок, командующий группой армий «Юг» и генерал Максилиан фон Вейхс, командующий армейской группой «Вейхс», решили ничего не менять в своих планах, а следовать первоначальному замыслу быстрого и полного овладения всем Воронежем мощными и превосходящими противника силами армейской группы «Вейхс», включающую в себя 2-ю полевую армию самого Вейхса, 4-ю танковую армию Германа Гота и 2-ю венгерскую армию под командованием Густава Яни, уничтожения противостоящих им на подступах к городу и в самом Воронеже советских войск, чтобы в дальнейшем, поставив заслоны по Дону, надёжно прикрыть левый фланг наступающей на Сталинград группировки.
Тем более, что сразу после совещания им доложили о том, что разведка 48-го корпуса вышла к Дону юго-западнее Воронежа. Сталинград далеко, и к нему, вероятней всего, развернут 6-ю армию Паулюса.
А Воронеж, несомненно, важный в стратегическом отношении город, рядом. И мысль о том, что его можно не брать по каким-то надуманным причинам, могла возникнуть только в голове у людей, ничего не смыслящих в военном деле.
Фёдор фон Бок, потомок прусских военных, и Максилиан фон Вейхс, имперский барон, себя таковыми не считали, поэтому наступление на Воронеж продолжилось с ещё большим напором. А фон Бок к тому же надеялся, что захватом Воронежа он хоть как-то реабилитируется за провал осеннего наступления на Москву, но не столько перед фюрером, сколько перед самим собой… (продолжение - https://dzen.ru/a/ZlCfyBuHWQWdp-VF)
