В предыдущей статье Дзержинский с Блюмкиным были в октябре 1918 в Швейцарии, продавали царские драгоценности и выкупили письмо Ленина Людендорфу. В этой будет рассказано о самом сложном для автора моменте написания романа «Закулиса». О выборе дальнейшего развития сюжета после поездки в Швейцарию.
Блюмкин согласно общедоступным источникам был до поздней весны 1919 (в или на) Украине, кому какой предлог больше нравится. Избиение в Кременчуге и последующая сдача в ЧК в Киеве, это были точки в его биографии, на которые я опирался, как на достоверные. Даже сразу придумал, что в Кременчуге его спасёт мой дед Сергей Сахаров, который тогда служил заготовителем, отплатит добром за добро. Но, что было с Яковым Блюмкиным между октябрём 1918 и апрелем 1919?
Напрашивался сам собой сюжетный ход, что Блюмкин стал Штирлицем, заехав в Германию во время революционных событий, а потом вернулся обратно в пределы бывшей Российской Империи пылающие в огне гражданской войны. Тем более, что прототип Штирлица у Юлиана Семёнова это в том числе и Блюмкин. Один из псевдонимов и Блюмкина и Штирлица — Исаев. И то, что Блюмкин занимался расследованием дела хищений в Гохране, что положено в основу книги «Бриллианты для диктатуры пролетариата». Заметим, что делал он это под видом ювелира, что даёт намёк, что в Швейцарии уже в 1918 набил руку на продаже царских камней. Эта идея занимала меня довольно долго. Я даже уже принялся работать над диалогом с разорившемся бароном Штирлицем, у которого Блюмкин торговал усыновление. Шло не шатко ни валко. Наступил творческий тупик, типа кризис воображения настал.
И тут во время бессмысленных выдавливаний из себя вариаций объявления в газете, что «покупаю титул, недорого, можно б/у» подсознание надоумило проверить, а могу ли я вообще использовать литературный персонаж в своей книге? Оказалось, что только, если права уже просрочены. У Штирлица, как я понял, ещё нет. Есть или могут быть правообладатели, у них надо спрашивать разрешения. А у меня со времён СССР идиосинкразия на это дело, на спрашивать можно или нельзя. Все знают, что можно, но запрещено без разрешения, которое никто не даст. Я решил, что Штирлиц, хоть и привлёк бы читателей, но из стиля книги выбился бы настолько, что послужил бы только предметом насмешек, и поделом. Надо выдерживать стиль, если все персонажи имели реальных прототипов, то впихивать в их компанию героя анекдотов, это моветон.
Но сама идея, что Блюмкин получит ещё одну знаменитую личину не исчезла. Поискал, кто бы это мог быть. Выплыла личность Рихарда Зорге. Хотел сразу отбросить за видимой абсурдностью, уж больно очевидно их биографии были различными, не может один человек находиться в двух разных местах одновременно. И вообще, Блюмкина расстреляли в 1929. Невозможно. Но я, (подберите любое слово по вкусу как нравится, сам себя воспринимаю въедливым занудой, учёным и программистом, который ничего не берёт на веру и готов встать и пойти лично проверить любое утверждение, как бы невероятно оно не выглядело на первый взгляд) решил покопать поглубже. Вот, что нашёл:
- Возраст Блюмкина и Зорге вполне сходный. Зорге старше Блюмкина на четыре с половиной года (или на два по другим источникам). Притом, что по описанию военного агента лейтенанта Леонгарта Мюллера о деле убийства Мирбаха (Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1 )
«Один из них, смуглый брюнет с бородой и усами, большой шевелюрой, одет был в черный пиджачный костюм. С виду лет 30–35, с бледным отпечатком на лице, тип анархиста. Он отрекомендовался Блюмкиным.»
Борода и усы это дело накладное или наживное, а вот впечатление о возрасте, это важно. Блюмкин в свои 18 лет мог выглядеть тридцатилетним. Уже интересно.
- Фотографии. Нет надёжных фотографий Блюмкина. Всё, что в интернете либо легко определяется, что это не он, а, например, Бажанов, либо взято неизвестно откуда. Фотографий Зорге не сказать, что много, но они есть. На них вполне симпатичный молодой человек. Что для романа меняет всю концепцию отношений Блюмкина и Наталии Палей. Когда я начинал писать, то это было нечто вроде «Красавица и чудовище». Она про себя называла его «Квазимодой». Имела отношения только, чтобы постараться спасти родных, брата и отца, семью вообще и себя заодно. В общем, жертва революции. Это было бы художественно оправдано, если бы фотографии, приписываемые Блюмкину, были именно его. А что, если на фотографиях Рихарда Зорге, это и есть Блюмкин?! Всё меняется кардинально. Это уже безумная страсть, «Ромео и Джулиета» на фоне Гражданской войны, как у Шекспира - вражда двух знатный фамилий: наследственной аристократии и их рабов. Забегая вперёд, пришлось изменять куски текста про чувства Натали.
- Типаж привлекательного для Наталии Палей мужчины, это писатель Эрих Мария Ремарк, есть его книга про их отношения: он ни фига не понимал, а она искала в нём другого. Посмотрите на его фотографии и Рихарда Зорге.
Это, если не один человек, они практически наверняка (99.999%) разные люди, но похожи ужасно. У меня был порыв, попробовать примерить Зорге на Ремарка, но поскольку сам писал книгу, то убедился, что писательский труд совместим только с завтраками, обедами и вечерней прогулкой, никак со шпионской работой. Значит Зорге легко мог быть любовником Наталии Палей, а тогда, если это Блюмкин, то его отношения с Натальей Палей вполне оправданы психо-морфо-типически.
- Два важных события: сентябрь 1929, арест Блюмкина с последующим расстрелом в ноябре, и Зорге в «ноябре 1929 года перешёл на работу в Разведупр РККА». Это было решающее открытие. Такие «совпадения» находка для сюжета. Расстрел был инсценировкой, а сам Блюмкин под именем Зорге отправился резидентом в Шанхай, с глаз Сталина подальше.
- Но как!? В романе «Закулиса» обретение личности Зорге Блюмкиным описано подробно и тщательно Вкратце: оба оказались в одной палате в Берлине во время эпидемии испанского гриппа. Зорге умер, а Блюмкин занял его койку, легализовавшись в Германии. Потом, после возвращения Блюмкина в Советскую Россию с заездом в Париж и приходом с повинной в ЧК Киеве, по документам Зорге в Германии жил и работал журналистом некоторое время и Владимир Палей, которому ещё раньше сделали пластику. Вернувшись в СССР, Блюмкин снова стал Зорге и совмещал обе личности, пока не пришло время исчезнуть от репрессий сотоварищей.
В романе «Закулиса» Блюмкин-Зорге "насовершал" ещё много великих дел, а которых дальше.
