Представьте, что вы купили роман, аннотация которого вас уверяет, что автор повествует о нынешнем, то есть, XXI веке. Полные предвкушения, вы открываете книгу и читаете о том, как главный герой романа приезжает в фиакре в родовое поместье, снимая цилиндр, кланяется своей престарелой тетушке, которая тут же начинает жаловаться на крепостных, которые вместо того, чтобы исправно отрабатывать барщину, валяют девок по сеновалам и зачитываются скабрезными сочинениями господина Баркова. Ага, подумаете вы, в аннотации опечатка и следует читать не XXI, а XIX век. Каково же будет ваше удивление, когда вы узнаете, что нет никакой опечатки, автор просто проспал два столетия и по-прежнему уверен, что на дворе эпоха кринолинов и фиакров.
Смешная и абсолютно нереальная ситуация. И тем не менее, вы с нею сталкиваетесь регулярно, но только читая... фантастику. Вот уже почти столетие, как придуман бластер, не менее почтенны возрастом звездолеты, преодолевающие немыслимые космические расстояния через гиперпространство, колонисты, сражающиеся с негостеприимной инопланетной природой, грандиозные битвы галактических империй, коварные инопланетяне, которые внешне похожи черт знает на что, а психологически - наши близнецы-братья, безупречные слуги-роботы, порою восстающие на своих создателей, машины времени, порождающие немыслимые хронопарадоксы, безумные ученые и их очаровательные белокурые дочери.
Конечно, наполненные такими штампами опусы оттеснены на периферию современной фантастической литературы и наиболее ответственные фантасты стараются от них уйти по максимуму, но, положа руку на сердце, кто из нас не испытывает ощущение, близкое к счастью, когда, если не на книжных страницах, то хотя бы на экране, вновь и вновь погружается в море старых добрых фантастических клише, пусть и поданных под более менее современным соусом? Не буду далеко ходить, достаточно вспомнить многочисленные фильмы и сериалы франшизы "Звездные войны". Достойно ли это осуждения? Вовсе нет! Как и всякий культурно-психологический феномен такая массовая приверженность к футуристической архаике требует изучения.
Что хоть немного приблизиться к ее пониманию, давайте посмотрим, а откуда взялся этот малый джентльменский набор научно-фантастических шаблонов, которым беззастенчиво пользуются вот уже несколько поколений фантастов и не только писателей, но и художников, кинематографистов и игроделов? Сразу скажу - классики, вроде Жюль Верна (1828-1905), Герберта Уэллса (1866-1946) и Александра Беляева (1884-1942), здесь почти не причем. Дело в том, что эти гиганты шли своим непроторенным путем, не опираясь на мнение фэндома и потому при всей своей колоссальной известности остались одинокими утесами, возвышающимися над джунглями коллективной Пандоры. Да, с легкой руки Уэллса в общий обиход фантастики попала, например, Машина Времени, но сам-то он чужими находками не пользовался. Ну по крайней мере - теми, что были во всеобщем употреблении.
Классики задавали стандарты, но по большому счету не они сформировали ту фантастическую вселенную, которая давно стала частью культуры человечества. Ее создали не гиганты, а трудолюбивые муравьи НФ-цеха, которые писали много и под разными псевдонимами, работая исключительно за деньги. Львиная доля этой кропотливой работы была проделана в англо-американском сегменте фантастики и фэнтези, потому что именно в нем возникло явление, ныне именуемое палп-эрой. Как вспоминал первый редактор журнала "Astounding" Гарри Бейтс (1900-1981) легендарное издание родилось от того, что каждый месяц перед издателем (Уильямом Клейтоном; 1884-1946) вывешивали щит с обложками, выпускаемых им журналов, чтобы он утвердил их к печати. Журналов было тринадцать и на щите оставалось пустое место. Издателя это нервировало и он дал поручение своему редактору заполнить его.
Так родился один из самых известных научно-фантастических журналов, определивший развитие этого вида литературы на много десятилетий вперед. Казалось бы - анекдот, но на самом деле несущий глубокий смысл. "Когда б вы знали из какого сора...", писала Анна Ахматова (1889-1966). И это относится не только к стихам. Вышеупомянутый Бейтс вспоминал, что задумать научно-фантастический журнал оказалось легче, чем насытить его выпуски годными материалами. В США на тот момент - конец двадцатых годов ХХ века - просто не было столько писателей, которые могли бы регулярно писать рассказы о "супер-науке". И это при том, что издатель готов был платить от 2 до 3 центов за слово, весьма щедро по тому времени. Редактор выкручивался, как мог, даже писал сам, лишь бы "Astounding" мог выходить регулярно.
Выручила журнал и американскую фантастику в целом круговая порука, ибо в отличии от других разновидностей развлекательной литературы, НФ (как ее тогда понимали) обретала поклонников, преданных ей на всю оставшуюся жизнь. Они не просто прочитывали каждый номер, каждого журнала от корки до корки, они буквально жили в ее невероятных мирах, дышали отравленным воздухом чужих планет, вступали в схватку с восставшими роботами и кровожадными инопланетными чудовищами. Именно из среды фэнов вышло большинство писателей, художников, редакторов, а затем и кинематографистов, работающих в этом виде искусства, и именно они сохранили и приумножили словарь, набор сюжетных ходов и систему образов сначала научной фантастики, а затем - и фэнтези, породив таким образом тот самый феномен, о котором и идет речь в нашей статье.
Нравится нам это или нет, но влияние американской массовой культуры на культуры других стран, особенно в ХХ-ХХI веках, неоспоримо. Давайте посмотрим, как повлияла заокеанская НФ на нашу, сначала - советскую, а затем - российскую. В первые годы существования СССР этого влияния почти не чувствуется, ибо переводили у нас англо-американскую фантастику сравнительно редко. Поэтому советская фантастика несколько десятилетий развивалась вполне самобытно, испытывая влияние разве что западноевропейской фантастической классики. Ситуация изменилась в конце пятидесятых, в начале шестидесятых годов, когда появились целые серии переводной фантастики. Разумеется, советские фантасты, будучи людьми образованными, читали творения своих зарубежных коллег в оригинале и поневоле проникались мотивами и образами, рожденными за Железной Стеной и все же этим влиянием вполне можно пренебречь.
Да, бластеры, звездолеты, роботы, инопланетяне - все это в изобилии присутствовало и в советской фантастике, но использовалось в ином, гуманистическом ключе. Тем не менее, все увеличивающееся количество переводов в итоге сделало свое дело. В конце восьмидесятых, в начале девяностых в научную фантастику и фэнтези пришли уже наши, советские фэны, которые привнесли в создаваемые ими книги и другой культурный продукт тот багаж, который они захватили из своего детско-юношеского чтения. Железная Стена, разделявшая Мир Гуманного Воображения и Мир Страха Перед Будущим, проржавела и рассыпалась. Радиоактивные ветры с той стороны загрязнили стерильный мир Пантеонов и полупрозрачных изобретателей. Не скажу, что теперь с обеих сторон пустыня, скорее - в те самые, пандорианские джунгли, полные опасных и непредсказуемых в своем поведении мутантов.
