Говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Но, когда тебя изо дня в день терроризируют одноклассники, приклеивая незримый, несдираемый ярлык «Горемычная», то один день покоя и безразличия с их стороны не вызывает приятное и быстрое привыкание, наоборот, наводит на смутные мысли. А потом люди удивляются, что я много думаю, да оно родом из детства, как и многое другое. После химии про меня будто забыли на четыре урока, и я насторожилась, приготовилась к подвоху. Я подумала взволнованно и поверила, что у одноклассников созрел кровожадный план, как бы мне напакостить. Потом я вспомнила про очаровательного и умного Гошеньку — моего защитника и пухляка в очках, и испугалась за него. И…
— Портфель давай, — авторитетно заявляет Гоша, а я тупо молчу и озираюсь по сторонам в поисках скрытой камеры, очевидно же, что я — героиня какого-то розыгрыша, — Илон, у меня своих дел полно, не тормози. Сказал, давай сюда портфель. Завтра тебя встретит Гриша и проводит до школы, портфель отдашь ему.
— Кто ты и куда дел Гошеньку? — шутливо пищу невольно я и послушаю вручаю однокласснику увесистую школьную сумку.
— Ты бы так с Максоном острила, — хмурится мой спасатель, — впрочем, мы над тобой поработаем, как следует.
— Эй, — останавливаю я его и разворачиваю к себе, чтобы посмотреть ему в глаза, — ты чего удумал?
— Больше они тебя не тронут, а, ежели начнут задираться, скажешь Гришке, он им вломит, у него разряд по самбо.
Гриша двигается, как ни в чём не бывало дальше, а я остаюсь стоять на месте, переваривая странную информацию, никак не связанную со мной. Одноклассник, видимо, замечает, что меня нет рядом, потому что ему никто не отвечает, и оборачивается. Возвращается нехотя ко мне.
— И? Чего застыла? Мне тебя силком домой тащить, Белозёрова?
— Да не надо никуда меня тащить, верни портфель, — возмущаюсь я и хватаюсь за лямку.
— Что не так? — раздувает недовольно ноздри Гоша.
— А что так, Казинин? Я смотрю, у тебя на меня свои какие-то Наполеоновские планы. А, или ты меня решил у Максимеляна выкупить? Теперь твои издевательства буду терпеть? Локти сбивать вместо коленок?
— Красивые коленки, зря их прячешь. Надо юбки и платья покороче носить, пусть девчонки завидуют тебе.
— Да? Что ещё прикажешь сделать? — шиплю я.
— Дай-ка подумать, — Гоша что-то явно прикидывает, оценивающе меня осматривает сверху-вниз, сбоку, сзади и заключает, — ты должна начать носить каблуки.
— Эээ, сразу нет, Гошенька, — я с силой пытаюсь выхватить свой портфель, словно гвоздями прибитый к рукам одноклассника, — я иду домой без тебя. Отдай сумку и оставь меня в покое.
— Я помочь хочу, — ловит меня за запястье и проникновенно смотрит в глаза, а я...увлекаюсь им. У него такие дымчато-карие глаза. Как видите, я питаю страсть к красивым мужским глазам. Так ведь глаза — зеркало души.
— Ты издеваешься, — я скрещиваю руки на груди и жду от него объяснения. Должен же догадаться, что меня интересуют подробности его плана по моему спасению от одноклассников. Гришка какой-то! Коленки красивые! Смешались кони, люди и залпы тысячи орудий. Ну, Гошенька, наглядный пример того, что в тихом омуте черти водятся.
— Я отличник, — начинает.
— Я в курсе, Америку не открыл.
— Я собираюсь поступать на проектного менеджера в модельной индустрии. — говорит буднично, а у меня мысленно отвисает челюсть прям до асфальта, я потираю глаза на случай, если у меня зрительные галлюцинации. Какой-какой менеджер? Проектный? Где? В модельной индустрии? Но, позвольте, Гоша как бы отличник, этот самый золотой медалист, ему светит карьера в науке, защита какой-нибудь кандидатской. Так. Стоп! А я каким здесь боком?
— Допустим, учись, где хочешь, — растерянно тереблю косу, — я то тебе зачем сдалась?
Гошенька внезапно подходит близко и выдыхает мне мне в лицо: «Ты будешь моим первым проектом!».
— Ты собрался ставить на мне эксперименты?! — верещу я, и одноклассник затыкает мне рот рукой.
— Тсс, — заявляет со знанием дела, — помнишь фильм «Красотка» со страшненькой Джулией Робертс и смазливым Ричардом Гиром?
— Она красивая, — протестую.
— Нет, — не соглашается категорически, — это навязанная тебе установка, что из нищей, страшненькой лягушки, она превратилась в красотку Голливудского масштаба. «Красотка» — проект, сделанный одними людьми ради других людей, таких вот наивных и неуверенных в себе людей, как ты. А чем ты хуже, Илона Юрьевна? Уфф, Гоша первый обратился ко мне по имени и отчеству, и мне это величавое обращение понравилось...и до сих пор я тащусь от него.
— Гош, я не улавливаю суть, — кусаю от волнения губу, — где я и где Голливуд?
— А нам не надо Голливуда, нам вполне хватит и пределов школы. Я сделаю из тебя самую крутую девчонку в классе. И выпускаться из школы ты будешь первоклассной звездой, у которой очередь из женихов.
— И ты? — улыбаюсь я, завороженная его феерической идеей и пухлыми губами. О, юность, ты прекрасна. И всплеск гормонов иже с ним!
— Я нет, ты не в моём вкусе, — сухо произносит и глядит на меня...взаправду, как на проект, а не на молодую девушку, с разбитыми красивыми коленками.
Смотрю под ноги, не понимаю, как быть, что сказать. Соглашаться или нет? А, если я влюблюсь в Гошу? А, если из меня не выйдет ля-красотка? А, если… Да до фига этих ЕСЛИ по факту то. Куда б от них деться?!
— Ты — оптимистка, — не то спрашивает, не то утверждает.
— Чего?
— Говорю, ты, несмотря ни на что, оптимистично мыслишь.
— И??? — топаю я, устав от его витиеватых невразумительных домыслов. Называется, конец додумай за него сам. А я ж додумаю!
— Мы сделаем это твоей фишкой. Ты будешь нести в массы оптимизм.
— Ага, как знамя!
— Почти, — сердится и хохочет сам, — вон другие девчонки страдают, ревут, бесятся, то им не так, и это не эдак. А у тебя всё ништяк. Ты оптимистка, и пусть эти курицы завидуют и гадают, отчего же ты всегда в отличном настроении. — У тебя пункт, чтобы мне завидовали? — ухмыляюсь я и приподнимаю повыше юбку.
— Это тебе надо, — нарочито басит своим ломающимся голосом, — будешь готовиться ко взрослой жизни с реалиями жёсткой конкуренции. Считай, прививка от склочных баб в будущем, и вообще.
— Каблуки, юбка короче, оптимизм, — поправляет деловито очки, вглядывается сквозь меня, профессор кислых щей, не меньше, — пока на этом остановимся.
Ловлю момент, пока Гоша где-то витает, и выхватываю его свой портфель, за что получаю по попе. Слегка, но получаю шлепок? Это как называется? Ни в какие ворота не лезет?
— Правило первое, ты меня слушаешь во всём, — возвращает себе мою поклажу, — во всём, потому что я лучше знаю. Правило второе, запомни, ты — девочка, и тяжести таскать должны за тобой мальчики, юноши, мужчины, короче. И включай хоть иногда дуру, а то на тебя больно смотреть, выглядишь жутко умной и напуганной, отвратительное сочетание. Давай, — вертит меня и толкает между лопаток, — спину гордо выпрямляй. Ты кто?
— В смысле кто, Казинин? — я в шоке торможу, моя спина горит.
— Ты — оптимистичная блондинка — Илона Белозёрова. И пусть все сучки сдохнут от зависти.
Я попеременно выпрямляю и ссутуливаю спину, поднимаю и опускаю плечи. Я невольно и вполне логично сомневаюсь. С одной стороны, предложение Гоши звучит заманчиво. С другой, я что ему кукла какая-то или мышь, подопытная? И глаза эти его. И кто такой Гриша?
— Мне надо подумать, — пожимаю плечами.
— Отлично! — чему-то своему радуется Гошенька. — Это и сделаем твоей фишкой!
— Что? — в страхе я пячусь назад, упираясь во влажное дерево, а мой проектный директор нависает надо мной, загораживая солнечный свет, пробивающийся через ветки клёна.
— Твою светлую голову! — Гоша бьёт торжественно себя в грудь кулаком, а я прыскаю со смеха.
Эх, Гошенька, идейный мой вдохновитель, лекарь моей израненной души, мой кудесник, видел бы ты сейчас своё проектное детище. Ты бы, да без БЫ, гордился мной! С любовью, всегда твоя оптимистичная блондинка на шпильках Илона Белозёрова.