Наталья утром торопилась на работу. Вроде и встала рано, и устряпалась во время, и позавтракали, как всегда, а потом вспомнила она про Дунино письмо, заговорила про Митьку с Василием. Он то ведь военный, лучше знает, чего там тот делать будет и не опасно ли это.
Василий успокоил ее прежде всего тем, что войны то ведь нет уже. И в Германии тоже нет. А что делать будет, так служить, как и в любом другом месте. Что прикажут свыше, то и будет выполнять. А насчет опасности, так она везде у военных за плечами ходит. Служба такая. Но ведь и даже тут в деревне опасность, бывает, подстерегает человека. Не зря говорят, что знал бы где упасть, так соломки бы подстелил.
Говорили они, говорили. Наталья спохватилась, давно уж на работу надо идти, а она все еще дома, подхватилась разом и побежала. Возле медпункта ее уже поджидали две женщины.
- Ой, бабоньки, припозднилась. Сейчас я быстро.
С женщинами разобралась быстрехонько. У одной спина заболела, дала ей натирание, спину натирать, да велела платком теплым на ночь завязывать. Просквозило на ветерке. Вот и болит.
Другая же начала причитать, что все то у нее болит, и руки, и ноги, и спать по ночам от боли не может. Да Наталья таких больных насквозь видела. Научилась с лету определять. Захотелось бабенке дома посидеть, может дела приделать. Весна, сажать дома все надо. Наталья так и сказала ей. Не дает она справки тем, кто хвори свои придумывает. Женщина сперва огрызаться начала, а потом присмирела, призналась, что ничего еще не сделано в огороде. Помощники то малы. Слезами каждый день умывается, как поглядит на их ручонки в мозолях. Копают землю лопатами, а земля то уж пересыхает, лопата чуть влазит. Мальчишка, что постарше даже в школу сейчас не ходит. Маленькая то рано приходит, да и не под силу ей целый день копать.
Переступила Наталья через свои принципы. Жалко бабенку, А что болит у нее все, так ведь у всех сейчас болит, каждая, почитай, больная.. На износ ведь работали. У каждой куча болячек, И справки эти хоть каждой давай. Выписала освобождение на три дня. Велела только не торчать все дни в огороде. Соседи же и разнесут по деревне. А это Наталье, да и самой бабенке совсем не нужно.
Женщина рассыпалась в благодарностях. Наталья проводила ее и сама себе удивлялась. В войну то никаких поблажек не делала, а тут на раз-два ее разжалобили. Стареет что ли она.
Вечером Наталья уже собиралась уходить, как пришла еще одна пациентка. Это была Паня. Даже по ее лицу было видно, что той нездоровится. Капельки пота выступили на лбу, дышала тяжело, словно кто то гнался за ней, пока она сюда дошла.
- Паня, ты что, совсем что ли расхворалась?
- Ой, Наташа. Вчера день чуть отработала. А сегодня думала так и умру на поле. Дышать совсем не могу.
Наталья послушала женщину, измерила температуру. Ничего страшного не услышала, хрипов не было, что обрадовало медика. В больницу таких не принимают. Придется дома ее лечить. Она выдала ей упаковку таблеток. сказала, что уколы еще надо будет делать. Будет к ней ходить сама. Ну и, конечно же, постельный режим.
Паня запричитала, как же так, а на усаде кто работать будет, весна ведь, сажать все надо. Но Наталья пригрозила, что если хоть раз увидит ее в огороде, то сразу же на работу выпишет.
На другой Наталья пошла в сельсовет. Решила позвонить Евгению Александровичу в больницу, сказать, что теща захворала. А уж он сам пусть думает, что с ней делать. Трубку взял Павел Николаевич. Он даже удивился, что Наталья звонит. Обычно сама приезжала со своими больными, да врачей тут в больнице строила.
- Понимаешь, вроде таких в больницу вы не берете, вот и подумала, что зятю надо сказать, а там уж он как хочет. Ты уж передай, будь добр, ему.
Павел Николаевич пообещал передать хирургу все, что сказала Наталья, как только тот появится. А фельдшерица из сельсовета оправилась сразу к Пане. Та лежала в постели и сегодня выглядела гораздо лучше.
- Вот видишь, послушалась, лежишь и сразу на поправку пошла. Давай я тебе сейчас укольчик сделаю. Таблетки то пила?
- Пила, вишь, сегодня вроде все и хорошо стало. Раздышалась.
Наталья ничего не стала говорить Пане, что зятю звонила. Будет еще переживать. Вот, мол, занятого человека побеспокоила. Наталья уже успела заметить, как трепетно относилась Паня к Евгению Александровичу. Хотя это можно было понять. Ведь благодаря ему, Фроська теперь не была гулящей девкой для деревенских кумушек. Наоборот, она была замужней, да еще и за таким человеком, уважаемым в районе.
В разгар рабочего дня в двери медпункта постучали. Наталья сразу смекнула, что не деревенский кто то пришел. Все деревенские заходили к ней бесцеремонно, без стука.
- Войдите!
Дверь открылась. На пороге стоял Евгений Александрович. Откуда он здесь взялся. Наталья смотрела на него, как на привидение.
- Не удивляйтесь. Забежал к вам на минуточку. Тещу пришел проведать. Смотрю, она уже молодцом. Хотела подскочить, чтобы угостить меня, да вспомнила ваши наставления и легла обратно. Как вам удается сделать, чтоб предписания больные выполняли.
Наталья только улыбнулась в ответ.
- А я их на испуг беру. Говорю, что сразу же на работу выпишу, если слушать не будут меня.
Хирург даже рассмеялся, услышав такое, сказал, что при случае тоже этот метод будет использовать. А то ведь такие неугомонные больные бывают.
Наталья не опустила возможности расспросить доктора о Фросе. У него даже глаза засветились, словно огоньки, когда тот начал рассказывать о своих любимых. Фрося привыкла к городской жизни быстро. Сонечке скоро полгода исполнится. Все у них ладно. Да если бы и слова не сказал Евгений Александрович, Наталья по его глазам бы поняла, что не зря постаралась в свое время, чтоб свести этих несчастных людей.
- Так ты что, сейчас обратно пешком пойдешь?
- Я не пешком. Я на машине. Пойдемте покажу.
Они вышли на крылечко. Наталья озиралась кругом, старалась увидеть автомобиль.
- Да вот же она, моя машина.
Доктор повернулся к стене медпункта, возле которой стоял велосипед.
Старенький, видавший виды.
- Так вон какая машина то! А где ты взял?
- Это не мой. Дали добрые люди туда да обратно скататься. А я подумал, штука то хорошая. При случае купить надо. Вот теща поправится, привезу Фросю с Сонечкой сюда к матери. Пусть в деревне поживут. А сам к ним на велосипеде буду ездить.
Доктор ловко оседлал своего двухколесного коня, помахал Наталье рукой на прощание и закрутил педали. На велосипеде получалось даже быстрее, чем на лошади. Красота. Березки мелькают, и пыль из под колес стелется сзади шлейфом. Май сухой стоит. Дождичка бы надо. Евгений Александрович заметил, что он даже мыслить стал, как местные жители. Дождик ждет, чтоб землю смочил. А ведь в Москве он никогда об этом даже не задумывался.
В больнице первым делом вернул велосипед хозяину. Закончив смену, пошел домой, к семье. На душе было радостно. Фрося даже и не знает, что он в деревню ездил. Сонечка, увидев вошедшего отца, радостно заулыбалась, потянулась к нему
- Сейчас, моя хорошая, руки только вымою. А ты знаешь, Фрося, я сегодня у твоей матери в гостях был.
Молодая женщина с удивлением посмотрела на него. Как Евгений мог там оказаться. Он рассказал, что мать ее приболела, вот и скатался проверить, какое лечение ей Наталья назначила.
- А ты знаешь, она такая умница, все правильно сделала, и лечение назначила и болезнь определила.
- Так она уж столько лет работает. Больше другого врача знает. А с мамой то что.
- Да прихворнула. Ничего страшного. Наталья быстро ее на ноги поставит.
Фрося только недавно привыкла называть мужа по имени. А то все так и звала по привычке, Евгений Александрович. Он даже обижался на это, говорил, что чувствует себя стариком, когда та его так называет. Фрося обещала, что не будет больше. Но забывалась и все продолжалось по старому.
- Фрося, я вот что подумал. Сонечка за лето подрастет. Вот и думаю, что тебе учиться надо будет.
- Так я семь классов закончила уже.
Но Евгений закачал головой. Семь классов никуда не годится. Надо закончить среднюю школу. А потом учиться дальше, получить профессию. Не хочет же она в деревню вернуться, да снова за палочки работать.
Нет, Фрося такого не хотела. Ей иногда даже страшно становилось, останься она в деревне. Декрет то давно бы уже закончился, пришлось бы на работу ходить. Она даже представить не могла, куда бы стала девать Сонечку. Матери то тоже еще работать надо.
Поэтому и возражать Евгению не стала. Только вот представить не могла, как пойдет в школу, сядет за одну парту с подростками. Она же старше намного. Но Евгений, услышав об этом, даже рассмеялся.
- Глупая ты какая ещё, Фрося. Есть же вечерние школы, где взрослые учатся. Вот лето пройдет, мы и определимся, где ты учиться будешь. Сонечке надо будет няню подыскать. Я то тоже вечером не всегда дома бываю. Вот на это время. И насчет яслей надо похлопотать. Я еще не узнавал про это.
Они еще поговорили о будущей учебе. На вопрос Евгения, кем бы хотела стать Фрося, она не смогла ответить. Никогда она не задумывалась об этом. А мать уж тем более. Как жили в колхозе, как работали на земле, так бы и дальше Фрося жила. А о том, кем бы она хотела стать, и думушки то не было. Да не только у нее, у всех. Очень редко правда случалось, что уезжал кто то на учебу не только в район, но и в область. Но это случалось очень редко. Пересчитать таких можно было по пальцам. И те, уехавшие, в деревню не возвращались, оставались в городе работать.
В эту ночь Фрося впервые за свои двадцать лет не могла уснуть и думала о том, на кого бы ей хотелось выучиться в этой жизни, где работать. Справедливости ради надо сказать, что и профессии то кроме медика да учителя в школе, Фрося не знала. О чем она могла мечтать, простая деревенская девчонка. Осознала Фрося, как мало она знает. Правильно Евгений говорит, что надо обязательно учиться.