Юрий Русяев повествует об особенностях обучения в автошколе практическому вождению и уникальных способностях одного из курсантов, фамилия которого точно соответствовала его умственным способностям
Авторское название: «Крепче за «баранку» держись, шофёр!» Гл.2 Уникальный курсант Володя Чуркин.
И это всё о нём... Володя Чуркин, обучающийся в нашей группе, был уникумом, честно заслужившим отдельного описания. Уникальность Володи заключалась в том, что он целиком и полностью соответствовал своей фамилии. Настолько полностью, что можно даже сказать – в эту фамилию его филигранно отлили, как в форму, настолько качественно он её заполнял.
Почти у каждого в группе бывали проблемки и недопонимания по какому-либо отдельному предмету, – по двигателям, трансмиссии, ПДД, вождению, медицине... Володя превзошёл всех, – он был одинаково туп во всех дисциплинах. Он был гармоничен и всеобъемлющ. Он был идеален. Он являл собой абсолют и квинтэссенцию тупости, – редчайшее явление и нетускнеющий образец того, насколько полно Природа может отдохнуть на одном человеке.
Своими перлами и ответами на уроках Володя легко и непринуждённо разил наповал даже многоопытного и повидавшего виды Александра Илларионовича, что уж говорить о нас, сермяжных: Володины выступления неизменно пользовались бешеным успехом, класс валился на парты снопами, а хохот стоял такой, что и сам Райкин бы обзавидовался. Ну, – уникум, чё!
Во время урока открывается дверь, входит «Ковбой» и с обречённым вздохом произносит:
– Чуркин, на вождение!
«Ковбой» – это один из трёх наших инструкторов по вождению. Настоящее его имя – Анатолий Петрович Шувалов, а прозвище своё он получил потому, что всё время ходил в щеголеватой шляпе с широкими полями.
Чуркин послушно собирает тетрадки, выходит следом за Анатолием Петровичем, а в классе объявляется тайм-аут – вся группа бросает занятия и прилипает к широким окнам, выходящим на площадку для остановки учебных ГАЗ-52, в ожидании увлекательнейшего спектакля, анонсированного как: «Вова Чуркин. Вождение. Акт ...цатый».
Александр Илларионович не отрывается от основного состава и также с интересом смотрит в экран. На сцене появляются ведущие актёры: Володя сходу прыгает за руль, «Ковбой» его привычно оттуда выдёргивает:
– Курсант! Осмотреть двигатель и ходовую часть!
Курсант послушно залезает под ГАЗика, затем открывает капот, проверяет – на месте ли двигатель, закрывает капот, садится за руль, ключ – на старт. Включает передачу, отпускает сцепление, ГАЗик судорожно дёргается и глохнет. Это «ведущий актёр» попробовал тронуться с зажатым «ручником» – стояночным тормозом, стал быть. Ну, ничё... Ничё... Повторный запуск двигателя, включение передачи, отпуск сцепления – ГАЗик дёргается и глохнет. Это Володя попытался тронуться с третьей передачи вместо первой.
Трёхэтажное знание великого и могучего русского языка в исполнении «его сиятельства графа Шувалова» отчётливо доносится до нас даже через двойные оконные рамы. Нет, не поймите превратно – обычно Анатолий Петрович, как и подавляющее большинство инструкторов, профессионально сдержан и спокоен, как удав, но и Володя не менее профессионален, и умеет найти и затронуть в его душе тонкие и нежные струны, и широко пользуется своими обширными знаниями сердцеведа и душелюба. Конвульсивно дёрнувшись ещё пару раз, ГАЗ-52 наконец-то выезжает с площадки, и группа возвращается к решению билетов, одним глазом стараясь не пропустить заключительный акт исторического действа.
Но вот и он, властитель наших возжеланий! Володя «пилит» на второй передаче, ибо третью (и, Боже упаси, четвёртую!) «Ковбой» ему не позволяет включить в ответственности за свою семью и вящем опасении за обрыв своих «графских» корней. На площадке Чуркин тормозит резко, как только он один умеет, шляпа с головы Ковбоя слетает, и он ловит её отработанным жестом. Группа встречает Володю бурными аплодисментами...
Обучающий нас ГАЗ-52 разбит в хлам. Выпрыгнувший из кабины Володя бодро рапортует:
– Курсант Чуркин вождение закончил!
Вышедший вслед за ним преждевременно поседевший водитель-инструктор, он же «Ковбой», он же «его сиятельство граф Шувалов», внёс ясность:
– Курсант Чуркин повернул налево, не уступив дорогу хлыстовозу ЗиЛ-157.
На этот раз группа встречает курсанта Чуркина отчуждённо, молча и без обычных рукоплесканий. Всё произошло на наших глазах. Чуркин, заканчивая урок вождения, должен был свернуть с трассы на площадку перед автошколой, пропустив встречного ЗиЛа-157, гружёного хлыстами.
Не знаю, что там у Володи в голове, и есть ли там, вообще, хоть что-то, но он повернул налево, прямо перед хлыстовозом. Удар был страшен, ГАЗика с дороги просто выбросило прямо под окна нашей автошколы. Ремонт оплачивал Володин папа – директор крупного местного леспромхоза «Изумруд». Вероятно, только благодаря такой протекции Володя не только не был исключён, но и благополучно закончил обучение, и, даже, получил права, тронувшись на Госэкзаменах с зажатым «ручником» и на третьей передаче, по своему обыкновению. Кстати, хлыстовоз вёз тогда стволы именно в «Изумруд».
На этом Володины приключения, естественно, не закончились: если человек дурак, то это надолго.
После автошколы папа устроил Володю на работу в свой леспромхоз возить главного инженера на новеньком УАЗе. УАЗика Володя через неделю заботливо уложил на крышу, перевернувшись на просеке, инженер торжественно поклялся, что больше он с этим (нецензурно!) в одну машину не сядет, и папа пересадил Вову на КрАЗа-хлыстовоза.
Верный своим привычкам, Вова отправил в небытие и КрАЗа, умудрившись на таёжной дороге промахнуться мимо мостика через речушку, с грузом хлыстов за спиной (а это, ни много, ни мало – от 15 до 18 тонн). Каким образом Володе с его необычным хобби удавалось оставаться в живых, – для меня и по сию пору загадка.
Через три года, наработав необходимый стаж, я приехал в родную автошколу к Александру Илларионовичу учиться на второй класс, встретил там Чуркина и поинтересовался причиной его появления. Его ответ сразил меня наповал:
– Так учиться. На второй.
Я едва дар речи не потерял и долго ошарашенно на него смотрел:
– Вова, какой тебе второй?! Ты о чём сейчас, драгоценный?
Дверь в класс открывается, появляется Шведов Александр Степанович и с порога кивает мне:
– Юра, на вождение!
Сан Степаныч – водитель-инструктор, у которого я прохожу уроки вождения. Всегда собранный, спокойный и невозмутимый. Профи высочайшего класса и педагог от Бога: успехи по вождению у курсантов, им обучаемых, как правило, выше, чем у остальной группы.
Подходим к учебному ГАЗ-52, я начинаю осматривать (по инструкции) ходовую часть и двигатель, но Сан Степаныч машет рукой:
– Не теряй время, садись за руль. Там нет для тебя ничего нового.
Подобное небольшое нарушение инструкции не говорит, конечно, о моей исключительности, но, всё же, это явный признак расположения, такой же, как и обращение по имени, а не по фамилии. К примеру, Володю Чуркина «его сиятельство «Ковбой»» перед каждым вождением заставлял проползать под ГАЗиком, на предмет обнаружения неисправностей, до последнего дня обучения, вплоть до экзаменов:
– Чуркин! Прежде, чем занять место за рулём, водитель обязан убедиться в исправности вверенного ему автомобиля!
Методы Шведова в обучении просты и бесхитростны, но весьма действенны, и остаются в памяти навсегда:
– Юра, какой знак мы только что проехали?
Ах, чёрт, пропустил.
– Ну, ничего страшного, поезжай дальше.
Через километр:
– Всё-таки, мне любопытно, что там был за знак. Остановись, сходи, посмотри.
Просто? Безусловно. Доходчиво? Ещё как! Сбегав один раз и весьма качественно таким образом себя замотивировав, больше я на эту удочку не попадался.
Отработку у курсанта чувства габаритов и колеи Сан Степаныч решал тоже предельно просто. В кузове его ГАЗика всегда лежала обычная доска, которую он укладывал на землю и предлагал наехать на неё правым передним колесом. Промахнулся – весь урок будешь по доске кататься.
Тренажёр для отработки навыка движения задним ходом «по зеркалам», изобретённый Шведовым Александром Степановичем, опять же, поражал воображение новаторством, глубиной инженерной мысли, конструктивным изяществом и тщательностью в проработке деталей. Это две обычные жерди, которые мой уважаемый инструктор вбивает в землю по габаритам наружных зеркал и предлагает курсанту проехать между ними задним ходом. От своего изобретения Сан Степаныч был в полном восторге, пользовался им с завидным постоянством, увеличивал количество жердей до шести, а то и до восьми, образуя своеобразный коридор и, присев в теньке, с чувством глубокого удовлетворения наблюдал со стороны, как обливающийся пОтом курсант тщится протиснуться между жердями, в судорожных попытках выбраться из Лабиринта, им сооружённого. Такой вот Дедал, понимаешь... Кто-то может мне возразить, что современные учебные классы оснащены гораздо более совершенными тренажёрами. Со всей ответственностью заявляю: нет более совершенного тренажёра, чем парочка-другая гладко оструганных жердей, – на себе проверено.
Сан Степаныч постоянно усложняет задания, добавляя уроки ночного вождения, вождение по льду (замёрзший Кан рядом) и, при случае, – вождение в тумане. На очередном уроке, в условиях сильного снегопада, проехав всё Ирбейское, подъезжаем к мостику через безымянную речушку, перед которым установлен знак приоритета проезда. Преимущество у меня. На мостик одномоментно въезжают два персонажа: курсант Русяев, с одной стороны, и автобус КАВЗ, – с другой.
Водитель КАВЗа нарушает требования знака грубо, беззастенчиво и явно, видя перед собой учебную машину и полагая, что ученик должен ему уступить. Нет, не должен. Шведов молчит и только вжимается в сиденье. С КАВЗом мы расходимся с миллиметровым зазором по зеркалам... Сан Степаныч останавливает меня на площадке перед сельмагом, закуривает папиросу и предлагает пройти пешком по мостику. На свежевыпавшем снегу отчётливо видны следы протекторов: мой ГАЗик прошёл по самому краю, и от заднего сдвоенного баллона пропечатался только внутренний. Наружный висел уже за краем мостика.
– Ты всегда такой упёртый?
Несколькими годами позже, мой младший брат, Серёжа, проходил обучение в этой же автошколе, тоже у Шведова, и Сан Степаныч вспомнил мою фамилию:
– Русяев? У тебя есть старший брат Юрий? Помню, помню. Учился просто мощно. Ты в курсе, что за весь период обучения у него не было ни одной четвёрки? По всем предметам – только «отлично»! Ещё ни разу такого не встречал!
Юрий Русяев. Редактировала Ольга Кузина.
Оформление Bond Voyage.
Все рассказы автора читайте здесь:
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк, написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================