25 мая в России отмечается День филолога. Эта дата является профессиональным праздником для всех, кто связан с филологией – выпускников и преподавателей филфаков, учителей русского языка и литературы, работников библиотек, переводчиков и просто ценителей родного языка. Наш сегодняшний собеседник – Ирина ПЕКАРСКАЯ, профессор, доктор филологических наук.
Экспрессивные, но неправильные
– Ирина Владимировна, как вы стали филологом?
– Когда я училась в школе, приоритетными направлениями у меня в учебе были литература и химия. Во мне два эти интереса сочетались и боролись. Очень нравилась химия, как органическая, так и неорганическая. К литературе интерес тоже не угасал. В итоге победило пристрастие к ней. А потом уже от любви к литературе появился интерес заниматься и русским языком в том числе.
– А в научной деятельности вы сразу знали, какую область хотите охватить, или это был путь поиска?
– Это был путь поиска, даже не моего, скорее, научного руководителя. По окончании педагогического института меня пригласили в аспирантуру в Красноярский филологический институт. Стал развиваться интерес к языку как к предмету научного исследования. И большую роль сыграл в этом мой научный руководитель по методике преподавания профессор Виктор Яковлевич Шолохов. Он считал, что методики как науки не существует, и человек либо рождается методистом, либо он в нем так и не просыпается. Поэтому порекомендовал мне идти не на методику, а на лингвистику. И познакомил с профессором Александром Петровичем Сковородниковым, который стал моим научным руководителем по кандидатской диссертации и научным консультантом по докторской работе. Тему я выбирала сама, он руководил, но не мешал. Его ценность как научного руководителя была именно в этом. Может, он подспудно намекал мне на более перспективные пути, но никогда не давил. И защищаясь по этой теме, я поняла, что не ошиблась с выбором. А тема была связана с контаминированными конструкциями, то есть с «неправильными», которые строятся не по законам русского языка, а вопреки им. Я проводила исследования, привела классификацию, описала каждый элемент. Защищала кандидатскую в Екатеринбургском университете, а докторскую – в Институте русского языка имени А.С. Пушкина. В ходе защиты и стало понятно, что эта тема перспективная, ее необходимо развивать, и я до сих пор продолжаю работу над ней.
– Расскажите поподробнее о контаминированных конструкциях.
– В языке есть некая норма, на любом уровне, начиная с фонетического и заканчивая текстовым. И она что-то регламентирует и не регламентирует. Мои интересы как раз касались того, что являлось нетрадиционным. То есть конструкций, которые экспрессивны, эмоциональны, но ненормативны. Я представила список и описала их с позиции речевой коммуникативной прагматики (воздействия на слушателя или собеседника).
И студенты, и коллеги
– С чего началась ваша преподавательская деятельность в ХГУ?
– Мне всегда очень нравилась методика преподавания. Я хотела стать учителем и впоследствии им стала. В дипломе у меня стоит квалификация учителя. После окончания университета отработала год в сельской школе. Позже была приглашена в Красноярский педагогический университет. А потом вышла замуж. Муж мой был абаканец, учился в том же университете, и после окончания учебного заведения мы переехали сюда. Он пошел работать в школу, а я устроилась в Хакасский госуниверситет.
– Строгий ли вы преподаватель?
– И да, и нет. Я очень люблю автоматические зачеты и экзамены. Потому что, когда вижу, что студенты работают в течение семестра, участвуют в обсуждениях, просто не возникает желания мучить их и себя дополнительными вопросами и экзаменационными билетами. По отношению к ним я не строга, работаю с ними не с позиции «учитель – ученик», а по схеме «преподаватель и студент, который является коллегой». Если студент нерадивый, не посещает занятия, не готовится к ним, то приходится задавать какие-то вопросы. Но если он разобрался в материале и усвоил его, то я не склонна гонять человека по десять раз. Для меня главное, чтобы студент знал материал, был готов к занятию и умел рассуждать в рамках того научного направления, по которому проходит изучение дисциплины.
– Какого человека можно считать грамотным?
– Существуют люди с интуитивным языковым чутьем, также у каждого из нас есть внутренняя грамотность. Но грамотным, образованным, интеллигентно образованным, я думаю, следует считать человека, который окончил вуз. Потому что при общении с одногруппниками и преподавателями наша врожденная культура оттачивается. В этом случае человек более тонко, внимательно и грамотно относится к вопросам и к тем ответам, которые он на них дает. Я считаю, что любое учение нас развивает. Люблю учиться и учусь практически каждый день. В том числе и у своих коллег, когда мы обсуждаем что-то на семинарах.
– Можно ли поставить знак равенства между понятиями «бескультурный» и «безграмотный»?
– Нет. Потому что бескультурный человек может быть не безграмотным. Человек может не уметь вести себя в обществе, не уважать своего коммуникативного партнера (собеседника), но при этом быть доктором наук. На моем жизненном пути встречались такие «великие» доктора и профессора. С ними было очень тяжело, они не умели построить диалог, чем вводили некоторых из коллег в состояние уныния. Потому что когда человек грамотный, но не очень интеллигентно культурный, будет идти на другого буром, то скромный и щепетильный собеседник просто будет теряться. Поэтому очень важно, что, как, кому и в какой форме мы говорим.
Публичная речь должна быть грамотной
– Какие тенденции и изменения сейчас наблюдаются в языке?
– Волнения в языке начались в конце 80-х – начале 90-х годов. Предлагали реформу, говорили о том, что язык умирает, об этом писали в журналах, шли активные обсуждения в школах и в обществе в целом. Но филологи успокоили общественность, сказав о том, что язык не умрет, так как он – очень устойчивое образование. А речь может страдать, и с ней это происходит, если страдает общество. Язык очень четко реагирует на волнения в обществе, если происходят изменения в нем, меняется и язык. Сейчас у нас более или менее все уравновешено в социальной и политической сфере, поэтому язык ведет себя спокойно. Он обогащается, в него входят иностранные слова. И возникает вопрос: а плохо это или хорошо? На него я всегда отвечаю так: если это слово рационально в языке, т. е. не было определенной реалии, затем она появилась, и пришло слово, то в этом ничего плохого нет. Были деятели, пытающиеся подобрать под эти реалии русское слово. Об этой проблеме когда-то писал в своих работах Сковородников, и одним из нецелесообразных явлений в языке он называл нестремление откликнуться на рациональное новое.
– Что может раздражать вас как филолога?
– Меня коробит неправильное произношение, в частности ударений, например, «дОговор» вместо «договОр» и т. д. Особенно если это происходит в речи телевизионной или на радио. Потому что, когда люди это слышат, они воспринимают это как норму и привыкают к тому, что так говорить правильно. Неправильный вариант цепляет людей больше, и переучиться потом очень сложно. Поэтому лучше воспринимать правильную речь. Данный момент меня тревожит, особенно в публичной речи, которая формирует и внедряет культуру в общество.
– Какие у вас хобби и увлечения?
– Я люблю читать. Моя любимая книга – «Повесть о настоящем человеке». О герое, которого не сломила жизнь, который до конца смог чувствовать себя человеком и порождает в нас те же ощущения и чувства. И люблю делать уроки вместе с внуками. Т. к. с детьми мне делать уроки было некогда, этим занимался муж, а мне приходилось надолго уезжать в командировки.
– Хороший филолог – какой он?
– Это человек, знающий свое дело, умеющий чувствовать собеседника и трепетно относящийся к людям, особенно к младшему поколению. Человек, который умеет разговаривать о значимом не только со взрослыми, но и с детьми.
Кристина ВОРОНИНА
Фото из личного архива Ирины Пекарской
