Часть 7
Сдаваться, отступать, мириться с отказом Вика не собиралась. Великая идея о вольной жизни поглотила ее целиком и не оставляла выбора. Подумать о том, чтобы вернуться на работу, в голову Вике не приходило, этот этап она считала раз и навсегда пройденным. О какой работе может идти речь, когда мимо проходит жизнь?
Днем Игнат пел ей песни сладким, медовым голосом неустанно манил, подталкивал к мечте. Ночью легковерная девица бродила по лавандовым полям, по кромке песка вдоль Черного моря, по Крымским горам, где с упоением вдыхала воздух с горьковатыми нотками полыни.
Утром, проснувшись, Вика отчетливо понимала, что волшебная поездка висит на волоске и начинала изводить Дарью просьбами, кои постепенно превращались в требования.
—Ма, ну ты пойми, это же я, твоя единственная дочь. Твоя Викуля, твоя любимая девочка. Неужели ты не хочешь чтобы я была счастлива, а? Одолжи пожалуйста у Зинаиды, я точно знаю, у нее есть. Она за последний год три новых салона открыла. Мам, ну мам! Она тебе не откажет и проценты не возьмет, сколько лет сотрудничаете! Близкие люди. Потихоньку вернешь, ну напрягает, да, зато будешь знать что твой ребенок пристроен и в порядке, а?
—Ты давно не ребенок, - машинально поправила Дарья и посмотрела дочери в глаза, где надеялась увидеть призрачный силуэт неловкости или тень стыда.
Но эта пара отбыла в неизвестность в обнимку с разумом, не оставив надежды на возвращение.
Дарья, однако, на манипуляции дочери не поддавалась, оборону держала стойко, не позволяя себе дрогнуть ни на миг. Инсинуации дочери огорчали женщину, где-то пугали, тревожили, но одно она знала твердо - пойти на поводу у Виктории, означает оказать той медвежью услугу. Виктории надлежит понять - взрослый потому и взрослый, что несет ответственность за свои поступки.
Противстояние продолжалось вплоть до конца марта, а потом Виктория неожиданно притихла, словно бы затаилась. Чем занимается безработная дочь дни напролет, Дарья представления не имела, возвращаясь домой вечерами, неизменно заставала Викторию дома, вопросов не задавала, побаивалась провокаций. Затишье не ободряло, не внушало надежду на то, что дочь одумалась, но нарротив, настораживало, пробуждало тревогу.
В воздухе висело нечто, название чему Дарья не знала, но ясно чувствовала его тягостное присутствие. Ощущение было такое, что вот-вот грянет гром, разверзнутся небеса и хлынет сильный, продолжительный дождь.
—Вика, у тебя все нормально? - не удержалась как-то за завтраком Дарья.
—Все прекрасно, ма, - с готоаностью ответила Вика и лицо ее при этом озарилось широкой улыбкой, от которой у Дарьи почему-то побежали мурашки, а сердце болезненно сжалось.
—С вами что-то происходит, - не спросил, констатировал Бульдог однажды вечером.
С тех пор как Даша отшила его на том единственном свидании, которое у них случилось, он заговаривал с ней крайне редко и потому она вздрогнула.
—Не берите в голову, Иван Савельевич, пустяки. Все образуется, перемелется, мука будет.
—Хочу вам напомнить, Дашенька, вы всегда можете обратиться ко мне. Я в вашем распоряжении круглые сутки. Круг-лые, - повторил он по слогам и впервые за долгое время открыто посмотрел на нее. В бульдожьих черных глазах обосновалась печаль, а свет погас. Увидев это, Дарья ощутила сожаление, ей вдруг захотелось чтобы угли снова зажглись, чтобы заплясали, запрыгали веселые искры.
—Спасибо, Иван, я очень признательна, - от сердца поблагодарила она и неожиданно поцеловала его в макушку.
Надежда Ровицкая