- Любушка, ненаглядная моя! Обещаю: ты не пожалеешь, если выйдешь за меня! Я сделаю всё, чтобы ты была счастливой.
- Ох, Ванька! И как же ты меня счастливой сделать собираешься? – усмехнулась Люба. – Что ты можешь дать мне, а, Вань? Живёшь ты небогато, работёнка у тебя тоже – так себе… - скривила красивое лицо Люба.
- Я заработаю, Любушка, милая! В город на заработки поеду, на любую, даже самую тяжёлую, работу готов устроиться.
- Я девка красивая, - кокетничала Люба. – Меня обувать-одевать нужно.
- Ты не просто красивая, Любушка, ты самая красивая на свете! Ты – богиня!
- Может, и пошла бы я за тебя, Вань… Да не возьмёшь ты теперь меня такую…
- Какую, милая моя? Неужто ты больна?
- Ребёночек у меня будет, Вань… Ну что, возьмёшь?
- Кто он? – вспыхнул Ваня. – Кто отец – Сенька Соколов?
- Вот ты выдумал! Сенька! Нужен он мне, я в его сторону и не глядела никогда.
- Кто же тогда?
- Не знаешь ты его, городской он. Да и зачем тебе знать?
- Я должен знать, чьего ребёнка я буду воспитывать! Скажи мне – кто он?
- Неужто ты не передумал в жёны меня брать? – усмехнулась Люба. – Неужто чужого ребёночка принять готов?
- Готов, Любушка, готов! Ради тебя я готов на всё на свете… - Ваня вдруг резко замолчал. – Ты проверяла меня, да? В чувствах моих хотела убедиться? Ведь нет никакого ребёнка!
- В том то и дело, Ваня, что есть… - вздохнула Люба.
- Выходи за меня, Люба! Я готов!
- Нет, Вань, не пойду…
Люба и сама была нежеланным ребёнком. Её мать, Светлана, в пятнадцать лет покинула родную деревню, в райцентр уехала, в училище на маляра-штукатура поступила.
Семнадцать лет было Свете, когда она поняла, что беременна. Отцом ребёнка был её сокурсник, Василий, парень-хулиган, любящий устраивать драки. Света пусть не дралась, но и паинькой никогда не была – девчонка дерзкая, грубая, ругалась и конфликтовала она со многими.
Чего только не делала Света, чтобы избавиться от нежеланного ребёнка: и с крыши сарая несколько раз прыгала, и тяжести разные поднимала, и в горячей воде с горчицей купалась – ничего не помогло.
- Ну что? – спрашивал Вася после очередной Светиной попытки.
- А ничего… Всё я перепробовала, все способы, которые узнать мне удалось.
- Может, давай я тебе кулаком в живот врежу?
- Ты что, Васька? Больно же мне будет!
- Зато поможет наверняка…
- Ладно, давай, бей… Только не очень сильно, Вась. Я знаю, как ты бить умеешь – дури в тебе на пятерых хватит.
- А какой толк несильно бить? В том-то и дело, что сильно нужно… Ты давай, Светка, терпи…
- Хорошо, потерплю, только бы получилось… - Света встала перед Васей и сильно зажмурила глаза.
От удара у неё искры из глаз посыпались.
- Ой, Васька! Сдурел ты что ли? – схватилась она за живот.
- Больно? Ну, значит, подействует… - улыбался Вася.
Живот у Светы болел долго, она терпела, кусая губы. Но то, на что надеялись и она, и Вася, опять не произошло. О том, чтобы пойти в больницу, Света почему-то даже не подумала.
Спустя два месяца беременность уже было не скрыть.
- Светк, ты брюхатая что ли? – ужаснулась мать, когда Света приехала в деревню.
- И что теперь, ма? Вышло так! – скрестила руки на груди Света. Стоять и, опустив голову каяться, - это было не про неё.
- А делать ты что дальше думаешь?
- Что делать? Рожать буду – вот что делать! – фыркнула Света.
- Знаю я тебя, Светка, безответственная ты… Дитятко твоё наверняка мне придётся воспитывать!
- И что? Воспитаешь! Неужели ты родного внучка или родную внученьку бросишь?
- Ох, в кого же ты такая выросла? – тяжело опустилась в кресло мать. – В папку, поди, своего непутёвого...
- А ты за дочкой своей смотрела бы лучше, внимания бы больше мне уделяла, глядишь, и паинькой я бы была…
- Когда же мне было за тобой смотреть? Папка твой пил, а я работала с утра до ночи…
- Выгнала бы его – и дело с концом. Ты в молодости красивая баба была, могла бы себе мужика нормального найти. Хорошо хоть помер мой папенька, а так бы ты до сих пор его содержала…
- Светка! Да как ты так можешь говорить – «хорошо, что папка помер»? Какой бы он ни был, но это твой родной отец!
- Я всегда говорю, что думаю! – рявкнула Света и хотела удалиться в свою комнату.
- Стой! – мать рыкнула так, что даже Света испугалась. – Ты хоть сама знаешь, кто отец твоего ребёнка?
- Конечно, знаю. Ты за кого меня считаешь, ма? Васька у меня один.
- Так вот – пускай теперь женится на тебе этот Васька.
- Женится, не переживай. Просто так от меня он не отделается…
Жениться Вася категорически не хотел, но Света была права – просто так отделаться от неё было невозможно. Сыграли свадьбу. Поселились молодые в городской квартире, с родителями Васи. Свёкров Света откровенно недолюбливала, собственно, как и они её. Тем не менее, Света была вполне довольна, главное, что в деревню возвращаться не пришлось.
После свадьбы Вася, и без того имевший бурный нрав, совершенно с катушек слетел. У него никогда особой любви к Свете не было, а теперь он её просто возненавидел.
После рождения дочки, которую Света вдруг решила назвать Любовь (как усмешка), стало только хуже, в молодой семье ежедневно происходили ссоры, скандалы, порой даже до драк доходило. И Света, и Вася под любым предлогом старались уйти из дома и как можно дольше не возвращаться.
Крошечная Люба оставалась в комнате одна, никому не нужная, брошенная в кроватке. Бабушке с дедушкой до неё тоже дела не было, мать Васи подходила к внучке только тогда, когда уже сил не было слушать истошные крики младенца.
Восемь месяцев было Любе, когда Света, после суток отсутствия, явилась домой и заявила Васе.
- Я ухожу. Мужика я себе нормального нашла.
- Ну, и проваливай. Забирай Любку – и валите. Обе!
- А Любку забирать я не собираюсь.
- Как это не собираешься? – заорал Вася. – А здесь она на что нужна?
- Делай, что хочешь, - спокойно пожала плечами Света. – Но Любку я с собой не заберу.
- Нет, заберёшь!
- Нет, не заберу!
Вася вылетел из комнаты, как ошпаренный.
- Мам! – неистово заорал он.
- Что случилось, Васька? – выскочила из комнаты мать.
- Светка, жёнушка моя гулящая, к другому мужику уходит, а девку у нас оставить собирается. Хоть ты ей скажи!
- Светка! – ворвалась в комнату Васина мать, когда та спокойно собирала вещи. – Ишь ты чего удумала! Мы твоё дитя воспитывать не собираемся! Забирай Любку!
- Ха! – ухмыльнулась Света. – Любка не только моя дочь, но и Васькина. Между прочим, внучка ваша. Что ж вы, за дверь её выставите?
- У Любки ещё одна бабушка есть! Если не нужна тебе дочь – отвози к мамке своей. Здесь она не останется! Если не заберёшь – я её в детдом сдам!
- Ладно, чего так орать-то? Отвезу я Любку к моей мамке, думаю, примет она её…
Зинаида Григорьевна, мать Светы, была вовсе не рада появлению в её доме внучки, да ещё такой маленькой.
- Что ж я с такой крохой буду делать, Светка? – возмущалась она.
- Ма, меня-то вырастила ты как-то. И Любку вырастишь… Ладно, некогда мне, на автобус спешить нужно. Вот, тут Любкины вещи, - Света протянула матери пакет. – Приеду я как-нибудь к тебе, ма…
Но Света в деревне больше не появилась. Два года прошло, три, шесть лет, вот уже Любе в школу скоро идти, а от родной матери – ни слуху ни духу.
Поначалу маленькая Люба пыталась называть бабушку мамой, но Зинаида Григорьевна каждый раз строго ей напоминала:
- Я бабушка тебе, а не мама! Называй меня «бабушка». Поняла?
Люба утвердительно качала головой и вскоре попытки назвать бабушку мамой прекратились.
Зинаида Григорьевна воспитывала внучку в большой строгости. То, что Света выросла такой, она считала своим упущением и старалась не повторить предыдущих ошибок при воспитании внучки.
Люба наказывалась буквально за всё: нечаянно разбила бокал – стоит час в углу, пришла с улицы домой в испачканном платье – опять на час в угол.
Лет с восьми бабушка стала приучать Любу к труду: девочка работала в огороде, ухаживала за скотиной, делала домашнюю уборку.
«Когда руки заняты, то в голове дурных мыслей не заведётся» - любила повторять Зинаида Григорьевна.
Люба росла и вместе с ней росла и её ненависть к бабушке.
- Изверг! Тиран! Я всё равно уйду! – кричала Люба, когда бабушка не пускала её на гулянку, а вместо гулянки пыталась заставить вымыть пол во всём доме.
- Ох, сил моих больше нет, - причитала Зинаида Григорьевна. – Гляжу, как ни воспитывай тебя, а всё одно – будешь такая же гулящая, как мамка твоя…
- Поскорее бы восемнадцать мне стукнуло! Сразу замуж выйду и уеду отсюда! Куда угодно, только бы подальше от тебя! – истерила Люба. – Правильно моя мамка делает, что глаз сюда не кажет…
- Правильно ли? Может, я и виновата в чём перед ней… А ты? Ты-то чем перед ней провинилась? Четырнадцать тебе уже, а отдала она тебя мне, когда всего восемь месяцев тебе было. Неужто неинтересно ей, как растёт её дочка… Хотя… где Светка теперь, кто знает? Может, и на белом свете её давным-давно уже нет…
Люба села на стул и горько заплакала. Впервые ей стало обидно от того, что родная мама бросила её, бабушке подкинула. Раньше она об этом как-то не задумывалась – нет мамы, и нет, как будто так и надо…
К пятнадцати годам Люба стала превращаться из ничем непримечательной девчонки в настоящую красавицу. Люба знала свою красоту и амбиций у неё было – выше крыши.
- Я выйду замуж за миллионера и в Москве с ним буду жить! – говорила она подруге.
Подруга, не отличавшаяся такой красотой, как Люба, завидовала.
«А вдруг и правда Любка за богача выйдет? – переживала она. – Уедет с ним в столицу, а я здесь, в этой деревне прозябать останусь…»
Окончила Люба девять классов и в техникум на товароведа поступила, в райцентр уехала.
- Зачем тебе учёба? – усмехалась подруга. – Ты же за богача замуж собралась!
- А где ж я с богачом познакомлюсь? Вот окончу я техникум, поеду в Москву, устроюсь в солидную фирму. Вот там владелец фирмы меня и заметит!
- А ты хитра, Любка! – удивлялась подруга.
- Я ещё и красива! – улыбалась Люба.