Вокруг меня началась какая-то возня, одна медсестра брала кровь из вены, намертво перетянув резиновым жгутом мою худющую руку, вторая с металлическим лязгом что-то больно делала между ног. Появился еще врач, крупный мужчина с седыми волосами, послушал дыхание, долго считал пульс. «Температура?» спросил он у медсестры, «40.1» отчеканила она. «Гемоглобин 64, группа крови вторая, положительная» сказал еще кто-то появившийся в дверях. Врач-мужчина исподлобья сурово посмотрел на врача, любительницу кофе. Они отошли к столу с пачками журналов и коробочек с бумагами, быстро перебирая пальцами всю эту макулатуру. Врач-мужчина тыкал пальцем в журнал и громко отчитывал коллегу. Между ними завязалась словесная перепалка с непонятными мне медицинскими терминами и откровенным матом. Сепсис, кровотечение, анализы, только эти несколько слов я смогла разобрать. За всей этой суетой я даже не заметила, как мне поставили капельницу с пакетами темно-бурой жидкости. Я догадалась, мне переливали чью-то кровь, потому что моей, видимо, осталось мало.
Подтянулась толпа студентов, будущих медиков. Они столпились вокруг меня как делегация. Девушка-студентка с красивыми глазами, наверное, чуть старше меня, пыталась поправить мои волосы, упавшие на лицо. Чувство стыда накрыло меня. Они молодые, красивые, а я со спутанным свитком на голове, лежу тут раскорячившись, загнанная. Ощутила себя социальным мусором, совершившим ужасный проступок. Студенты оказались весьма заинтересованными процессом, а самое главное, с состраданием относились к чужой боли и уж точно не осуждали. Подбадривали меня, даже шутили. И все это как-то по-доброму. «Где эта точка не возврата, когда молодые специалисты превращаются в уставших и ворчащих работников, механически выполняя свою работу с попутным унижением человеческого достоинства» подумала я.
«Везите ее» раздался голос в дверях. Студенты аккуратно переложили меня на каталку. На этом дребезжащем и скрипучем транспортном средстве я заезжала на очередной круг моих испытаний.
Первый день пребывания в больничке был какой-то суетной, меня постоянно звали то сдать анализы, то на осмотр, в тот же день начали ставить уколы и капельницы. Ампулы для этих уколов, мама доставала через знакомых, в больничке их не было. Как я потом узнала, остальные «подруги» по несчастью делали также. Позвали на обед. Столовая представляла собой длинные обшарпанные столы, с металлической посудой. Принесли что-то подобное ленивым голубцам, томатное месиво из риса, капустных листов и фарша. Как ни странно, месиво это оказалось вполне съедобным. Это чудо-блюдо будет в меню еще 6 дней подряд. На завтрак и ужин всегда будет каша, честно говоря, я даже не поняла какая, ни разу не решившись попробовать склизкое серое с вкраплениями варево. Ни дома, ни в школе, ни где-то еще я ничего подобного не видела. Вообще отсутствие нормальной еды меня не беспокоило тогда, токсикоз в 16 недель срока никак не отступал, лучшим выходом, чтобы не провоцировать рвоту было просто не есть.. С собой из дома мама положила мне печеньки, шоколадные батончики, зеленые яблоки. Я их грызла понемногу.