Дорогие читатели, не отпускают меня «Носочки» ))) Немного подумал, и решил написать еще одну альтернативную линию. Выставляю ее на ваш суд.
Основное произведение здесь
Первая альтернативная линия здесь
- Викуля, погоди, - тетя Валя поднялась с места и потянулась за сумкой, - я тут пирожков напекла, и совсем забыла выложить их на стол. Вот я калоша старая.
Валентина Викторовна достала из сумки два пакета с пирожками. Один поставила на стол, второй протянула Вике.
- Я хотела тебе с собой дать пирожочков, а то этот троглодит, - тетя Валя зыркнула в сторону сына, - может все спороть одним махом. Поэтому я тебе отдельно отложила.
И на самом деле Кеша уже жевал мамин пирожок. Вика быстро схватила пакет, поблагодарила мамину подругу за заботу, и стремительно покинула квартиру.
***
Утро следующего дня началось с будильника, точнее с его отсутствия. То ли Виктория прослушала будильник, то ли он не сработал. Выяснять причину времени не было. Поэтому Вика быстро собралась и рванула на работу. На рабочем месте она оказалась как раз к тому моменту, как понадобилась генеральному. Получив очередное сверхсрочное задание, Вика приступила к его немедленному выполнению. Через два часа интенсивной работы до нее достучалось острое чувство голода. Идти куда-либо не было возможности. Поэтому она быстро налила себе кофе и начала проверять ящики своего стола на предмет завалявшейся печенки или конфетки, но там было темно, холодно и пусто. Рука потянулась за сумкой, в которой обнаружился пакет с пирожками от тети Вали. Вика достала пакет, придирчиво понюхала его содержимое, убедилась, что пирожки за ночь в сумке не испортились, достала пару штук и принялась их есть. Один пирожок был с капустой, другой с мясом. Хотя Вика недолюбливала тетю Валю, но надо было отдать должное пирожки она пекла отменные. Чувство голода было утолено, сверхсрочные дела к обеду были сделаны, остались просто срочные, а внутри начала формироваться непонятная тоска.
Вечером странное чувство тоски стало переходить в острое чувство одиночества. Хотелось тепла и ласки близкого человека. Еще два дня это чувство усиливалось пока не обрело вид оформленного желания. Вика хотела увидеть Иннокентия. Для этого нужно было достать его номер телефона, но это не было проблемой. Его можно было узнать у мамы, а если не его номер, то номер его матери Валентины Викторовны у нее точно был. Немного поколебавшись, так как Вике не хотелось обращаться с прямой просьбой, она все же позвонила под предлогом, что хочет узнать у Валентины Викторовны рецепт ее фирменных пирожков. Мама без проблем дала номер своей подруги. Виктория тут же позвонила тете Вале, а так как будто только и ждала ее звонка.
- Валентина Викторовна, здравствуйте. Это Вика. Как ваши дела? Как поживает Иннокентий?
- Здравствуй, Викуля! Да, какие у меня дела. Впрочем, я не жалуюсь. А Кеша тебе сам расскажет о своих делах, - Валентина Викторовна отняла трубку от уха и позвала сына, было слышно, что он пытается отпираться, но мамин голос, не терпящий возражений все-таки заставил его взять в руки трубку.
- Здравствуй, Вика, - ответил Иннокентий и в трубке повисла пауза.
- Здравствуй, Кеша, - проворковала Вика. – Как твои дела?
- Нормально, - коротко ответил Кеша.
- Чем ты занимаешься?
- Ничем.
- А чем потом будешь заниматься?
- Тем же самым.
- А завтра что ты делаешь?
- То же самое, что и сейчас.
- А давай завтра встретимся?
- Зачем?
- Погуляем. Погода как раз наладилась.
- Сыро еще и холодно.
Тут Вике показалось, что она услышала звук оплеухи. Было это на самом деле или ей показалось, но тон Иннокентия изменился.
- Хорошо. Пойдем, погуляем, - согласился Кеша.
- Оставь мне свой номер телефона, я завтра тебе позвоню.
Кеша под мамину диктовку назвал номер своего телефона, который он кроме мамы никому пока еще не называл.
Молодые люди попрощались, а Вике почувствовала, как чувство одиночества начало отступать. На душе потеплело. «Какой же хороший парень Кеша, а какая заботливая у него мама», с улыбкой подумала Вика, кладя телефон на стол.
Виктория сама не заметила, как у нее закрутился роман с Иннокентием. Они часто гуляли, иногда сидели в кафе, где как правило, платила Вика. Регулярно бывали у его мамы, которая с удовольствием кормила их своими разносолами. Кеша переехал жить к Вике, а Вика начала называть Валентину Викторовну мамой. Речь стала заходить о свадьбе. С этой новостью молодые люди пришли домой к Викиной маме – Александре Петровне. Женщина с радостью встретила свою дочь с ее будущим женихом, отметила про себя, что Кеша прямо-таки расцвел, стал увереннее в себе. Вика тоже выглядела счастливой. Она была спокойна, заглядывала в рот Иннокентию, постоянно старалась ему услужить. Даже стиль одежды сменился на более сдержанный.
Мама расспрашивала молодых людей об их жизни, отвечал в основном Иннокентий, а Вика только поддакивала. Пару раз он оборвал Викторию, а она только с улыбкой ответила: «Да, дорогой. Ты прав, дорогой». В душе Александры Петровны поселился червь сомнений. Она хорошо знала свою дочь и ее характер. А тут практически безоговорочное согласие со всем, что ей скажут, а также с выпадами в свою сторону.
Еще немного поумилявшись и поприсмотревшись под другим углом к молодым, которые уже собрались домой, Александра Петровна предложила сделать фото на память об этом вечере, а насчет свадьбы она предложила поговорить чуть позже, и обязательно чтобы была Валентина Викторовна. Попытавшись вечером дозвониться до Вики, и узнать как они добрались, а заодно поговорить с дочерью на интересующую ее тему, она поняла, что телефон стоит на громкой связи, и их разговор слушает Кеша. Поэтому поговорить не получилось. Это еще больше насторожило женщину. «В заложниках он ее, что ли держит», недоумевала взволнованная мать.
На следующее утро Александра Петровна дошла до ближайшего центра оперативной полиграфии, где попросила распечатать вчерашнее фото, а потом без промедлений поехала на окраину города, где в частном секторе жила знахарка, которую ей рекомендовала подруга. Сама Александра Петровна во все это не верила, но тут она была готова обратиться к кому угодно, только чтобы понять, что происходит на самом деле.
Обычный домик старой постройки стоял как бы в стороне от других домов поселка. Александра Петровна потопталась перед калиткой, но наконец решилась и нажала на много раз покрашенный звонок, кнопка которого блестела от многочисленных нажатий. На пороге дома появилась женщина возрастом, как Александра Петровна, и дала знак, чтобы так проходила.
В доме было просто, светло и спокойно. Женщина кратко изложила свои волнения знахарке и положила на стол фотографию. Знахарка внимательно вгляделась в фотографию.
- Вижу приворот и подчин.
- Что видите?
- Приворожили твою дочь, а также подчинили ее чужой воле.
- Кто, к кому, зачем?
- Проще показать, чем язык бить. Словам моим не поверишь, и это твое право. А если глазам своим не поверишь, то выбор твой.
Знахарка взяла таз, налила в него воду, пошептала что-то на нее, поставила таз перед женщиной, и сказала: «Смотри внимательно».
Александра Петровна вглядывалась в водную гладь, и вдруг по ней пошла рябь. Она увидела свою подругу, которая сидит перед одетой все черное старухой.
- Пусть девка без ума будет от моего сына, и пусть она меня выше матери своей считает, волей моей подчиняется.
- Сделаем Валя, все сделаем. Главное заплатить, - мерзко ощерилась старуха.
- Дорого ты берешь, Митривна.
- Зато работа моя крепкая и осечек не бывает, - сощурилась старуха.
- Держи, - на столе появилась пачка тысячных купюр.
Дальше Александра Петровна увидела, как старуха дает ее подруге небольшой мешочек с каким-то порошком, и говорит, что нужно добавить его в еду. Потом видит, как Валя месит тесто, делит его на две части и в одну сыпет порошок из мешка, шепча какие-то слова. Пирожки из этого теста кладет в отдельный пакет и отдает ее дочери в тот самый вечер, когда подруга напросилась к ней в гости. По воде снова прошла рябь и картинка пропала.
- Ах, Валька! Вот коза драная. Ну, я тебе пёздры то повыдергаю, - разошлась Александра Петровна, но под строгим взглядом знахарки осеклась. – Сможете помочь?
- Смогу и скажу, что нужно сделать, чтобы чужая работа восстановиться не смогла.
***
Виктория проснулась внезапно, как будто кто-то толкнул ее вбок. На улице начало светать. Взгляд упирался в потолок, на душе было странное чувство, что ей снился какой-то мутный сон и она не могла его вспомнить, а из зала раздавался хрюкающий звук.
«Я что завела себе поросенка?», подумала Виктория, откидывая одеяло, но в чем-то запуталась.
Обычно она парой движений ног сбрасывала одеяло в сторону, а тут никак не могла это сделать. Наконец спустив ноги на пол она попыталась встать, но чуть не упала, запутавшись в длинной ночной рубашке в пол. «Что это?», подумала Вика разглядывая длиннющую ночнушку с рюшками в стиле «красотка XIX века». «Когда я это купила?», продолжала спрашивать себя девушка. Подняв полы ночной рубашки, она начала искать свои тапочки, но обнаружила только очень милые «бабушкины» тапочки мехом во внутрь, которые с удовольствием носила бы лет эдак в восемьдесят, «Так, а где мои кроксы?». Впрочем, сейчас ее все больше интересовал хрюкающий звук из зала.
Пытаясь не запутаться в полах ночной рубашки, как есть босиком, Вика пошла навстречу звукам. В гостиной на диване лежал Иннокентий. Его голова была закинута назад, благодаря чему он генерировал все эти звуки, одна нога съехала на пол, рука была откинута в сторону, из под задранной майки торчал местами волосатый живот, увенчанный свистком пупка. На журнальном столике стояла грязная миска из под какой-то еды, а включенный телевизор транслировал показ мод. Вся эта картина вызвала внутри хозяйки квартиры бурю эмоций, с нестерпимым желанием перейти к активным действиям, но будучи юристом, который имеет представление об уголовном кодексе, активные действия было решено отложить на потом.
- Иннокентий! – в воздухе запахло грозой.
Тело на диване прекратило храпеть, зачмокало губами, с трудом приоткрыло глаза и постаралось подняться, но с первого раза это сделать не удалось.
- А, Викуля, а сделай-ка мне завтрак, а то я уже кушать хочу, - закрыв глаза, произнесло тело.
- Иннокентий! – еще более грозно повторила Виктория. – Что за ерунду ты несешь?
От командного голоса Кеша инстинктивно внутренне сжался, собрался и начал сползать с дивана, но проклятая гравитация взяла свое, отчего Кеша оказался на полу. От неожиданности он крякнул, пукнул и на четвереньках начал выползать из-за журнального столика, являя миру частично оголившийся низ спины. Вику от увиденного передернуло, и как только Иннокентий принял положение близкое к вертикальному, перешла к более предметному разговору.
- Кеша, какого черта ты делаешь в моей квартире? – резонно спросила Вика.
- Ну, я это… Ну, мы же с тобой…
- Хватит мычать! Говори по делу! Еще раз спрашиваю: что ты делаешь в моей квартире? – с расстановкой спросила девушка.
- Ну, мы же с тобой это… пара…
- ???
- Мы с тобой как бы муж и жена! – выпалил Иннокентий и зажмурился.
Виктория была в шоке. Некоторое время она пребывала в оглушенном состоянии, но когда Кеша наконец открыл глаза, и робко на нее взглянул, Вика перешла к уточняющим вопросам.
- И давно это с нами? Когда мы успели пожениться? – Виктория испытала непреодолимое желание заглянуть в свой паспорт на разворот «Семейное положение».
- Ну, мы с тобой пока еще официально не расписались, но активно этому готовимся…
От этих слов у Вики отлегло от сердца.
- Все понятно, - выяснять еще что-либо, на данный момент у Вики не было никакого желания. – Значит так, у тебя есть десять минут, чтобы перестать занимать пространство моей квартире!
- Викуля, как же так. Ты же любишь меня… Мы же можем…
- Время пошло! – рявкнула Виктория так, что Кеша подпрыгнул на месте, и начал беспорядочно метаться по гостиной.
Впрочем, надо отдать ему должное он уложился в отведенные десять минут, и не до конца одетый с двумя пакетами барахла был выставлен за дверь.
Виктория была в крайней степени недоумения и раздражения. Она хотела выяснить, что значит весь этот балаган, но не сейчас. Сейчас она хотела в душ, чтобы смыть с себя какую-то невидимую грязь. Вика с остервенением сорвала с себя ночнушку и запихала ее вместе с тапками в мусорный пакет.
«Ёперный театер!», воскликнула девушка. Под ночнушкой она обнаружила роскошные фланелевые рейтузы, которые были бы ей очень к лицу лет через шестьдесят. Этот элемент гардероба постигла та же участь, что и тапки с ночнушкой.
В душе Вика с остервенением терла себя мочалкой, поливала горячей водой, а потом обливала ледяным душем. Уже более спокойная она вышла из ванной, надела домашний костюм, попутно заметив, что ее гардероб претерпел изменения, и собралась завтракать, но в дверь постучали.
Виктория подумала, что это Кеша забыл что-то из своих вещей, поэтому, не спросив кто там открыла дверь. На пороге стояла взволнованная мама.
- Вика, дочка! Ты одна?
- Одна, а что должен быть еще кто-то?
- Все потом. Собирайся, поехали!
- Куда?
- Куда угодно, но только как можно быстрее! – мама сильно волновалась.
- Мама, что происходит? За тобой кто-то гонится?
- Можно сказать, что так. Вика, пожалуйста, одевайся и уходим! У тебя машина на ходу?
- Должна быть на ходу, - Виктория сама начала волноваться, глядя на маму, и не могла вспомнить, когда она последний раз была за рулем. – Мама, да, что тут происходит?
- Давай выйдем из дома, и тебе все расскажу. Вика, пожалуйста, одевайся. Промедление смерти подобно!
- Чьей смерти?
- А это уже как карта ляжет, - мама сощурила глаза и сжала кулачки.
- Хорошо, сейчас буду готова, - пробурчала Вика, натягивая прямо поверх домашнего костюма худи. Потом взяла ключи от машины, сумочку, и вдвоем с мамой вышли из квартиры. И очень вовремя они это сделали. Как только за ними закрылись двери лифта, из другого лифта выскочила разъяренная Валентина Викторовна, и начала барабанить в дверь Викиной квартиры, но Вика этого уже не видела. Она вместе с мамой села в автомобиль, посетовала на то, что оставила дома телефон, и выехала со двора.
- Куда едем? – спросила Вика.
- Давай ко мне на дачу, - предложила мама.
- Мам, там сейчас грязища не проедем.
- Нам осенью дорогу щебнем отсыпали, да и погода последние дни стояла сухая и теплая. Проедем.
- Как скажешь. Так, что там за история?
- Давай до дачи доедем, и я тебе все расскажу, а то боюсь, что мы в аварию попадем.
Уже на даче мама в подробностях рассказала Вике все, что сама знала, включая посещение знахарки. А также то, что сегодня Вике ни при каких обстоятельствах нельзя общаться с Валентиной, чтобы все обратно не восстановилось.
Мать и дочь сидели на веранде дачи, на столе стоял самовар, в чашках, согревая руки парил душистый травяной чай, обе молчали и думали о своем, но обе были рады, что все закончилось без последствий. Во всяком случае, они пока не были видны.
Месяц спустя
- Викуля, зайди сегодня ко мне после работы, - в телефоне звучал мамин голос.
- Мама, кто на этот раз?
- Никто, я буду дома одна. Хочу тебя увидеть, новостями поделиться.
- Хорошо. Вечером буду.
На кухне у мамы было тепло и светло. Пахло пирогами и ее фирменным травяным чаем.
- Проходи, дочка. Я пирогов напекла. Садись поужинай, а я тебе пока новости расскажу.
- Спасибо! Я как раз есть хочу после работы. Сегодня даже пообедать не удалось, - ответила Вика, усаживаясь за стол.
- В общем, заходил ко мне на днях Кеша…
Вика чуть не выронила из руки кусок пирога.
- Чего хотел?
- Хотел извиниться и передать тебе это, - мама положила на стол увесистый конверт.
Вика с опаской покосилась на конверт, припоминая недавние пирожки от Кешиной мамы.
- Это принадлежит тебе. Впрочем, давай обо все по порядку. Пару дней назад раздается у меня звонок в дверь. Открываю, а на пороге стоит Иннокентий. Такой весь смущенный, краснеет, на меня не смотрит. Говорит: «Александра Петровна, позвольте зайти». Я ему: «Если ты насчет отношений с моей дочерью, то лучше иди куда шел, а то я за себя не ручаюсь», а он в ответ: «Нет, я не про отношения, я извиниться хочу». В общем, поведал мне Кеша следующее. В тот день, когда ты его выгнала, его мама наведалась к тебе. Ну, это ты и так знаешь. Сама рассказывала, что тебе всю дверь испинали и оплевали. Вернулась она домой, и ее хватил удар. Кеша вызвал ей скорую. Вальку увезли в больницу с обширным инсультом. Сейчас она лежит, не встает, говорить не может. Как я понимаю, Кеша этой ситуацией воспользовался на свое благо. Он, как любящий сын нанял ей няньку, а сам свалил в бабкину квартиру, которую та оставила любимому внуку, чтобы он мог в ней жить, когда подрастет. Но Валька решила по-своему, в этой квартире он никогда не жил, и ее просто сдавали. Надо сказать, что Иннокентий изменился. Он нашел другую работу. Хоть и маменькин сынок, а в своей области он довольно сильный специалист. Ушел в частную фирму, получает теперь раза в четыре больше, чем получал на прежнем месте. Похудел, гардероб сменил. Не франт, но и не дед-пердед, как его мать обряжала до этого. Но самое главное, это то, что он просил у тебя прощения. Он не знал о выходке своей матери, и если бы узнал, то никогда бы ее не одобрил. Сильно извинялся, сказал, что тебе звонить боится. Поэтому передает извинения через меня. Кеша сказал, что между вами ничего не было. Поэтому ты можешь не переживать на этот счет. Он тебя даже пальцем не коснулся. А в конверте деньги, которые они взяли у тебя. Точнее Валька через Кешу забрала у тебя эти деньги. Дескать, на свадьбу пойдут, но Кеша сказал, что мать хотела на них сделать ремонт в квартире и еще на что-то потратить. Здесь все, что у тебя взяли, и даже чуть больше, так сказать, за компенсацию морального ущерба.
- Мама, я уже не верю этим людям. Поэтому деньги брать не хочу.
- С ними все в порядке. Я специально к знахарке ходила. Она посмотрела и ответила, что ничего на этих деньгах нет. Забирай, найдешь на что их потратить.
Мать и дочь еще немного поговорили, а потом Вика направилась к себе домой. На завтра у нее было запланировано свидание с приятным молодым человеком по имени Алексей, с которым она случайно познакомилась неделю назад.
