К дому подошла ближе к ночи. Парк с редкими фонарями был укутан в мягкий, жёлтый свет, и не отпускал меня. Возбуждение от поимки кикиморы куда-то улетучилось, меня охватило долгожданное спокойствие, которого я очень долго жаждала. Мозг больше не работал в режиме нон-стоп, обдумывая как выжить, на что выжить, как пережить душевные травмы. Я перестала бесконтрольно травмировать своё тело: кусать губы и щёки до крови, обрывать заусенцы на сухих руках, впиваться до крови ногтями в ладони.
Мне стало легко и радостно. Спустя несколько длинных и нервных месяцев я наконец-то поняла, что больше не хочу работать на своей работе, где терпеливое начальство ждёт возвращения блудного сотрудника. И пусть там был высокий доход, можно прожить и на выплаты от агентства Хала. Кстати, сумму вознаграждения мы не обсуждали...Надо будет уточнить у домового свой гонорар и дату выплаты, чтобы не было накладок с оплатой счетов и аренды.
Витая в этих мыслях я открыла дверь квартиры и подпрыгнула от неожиданного шума в квартире.
Закрыла дверь – в подъезде тишина.
Открыла дверь – несколько голосов кричат, перебивая друг друга, кто-то стучит, следом визг. Прохожу в квартиру, тихонько закрываю дверь и стою в коридоре, подслушивая:
-Ты понимаешь, что нельзя ей такое говорить?! – голос домового тревожный.
-А кто ей ещё это скажет? – визжит кикимора, – ты ирод окаянный! И её загубишь!
-Это был не я!!!
-Успокойтесь, чего вы орёте?! Если не будет Акии, мы не проживём! Она самый добрый человек на свете! – гнусавит Баюн.
-Да тебе первый попавшийся пузо почешет, ты ему сразу же родину продашь! – кикимора истерично орёт, – вы её погубите! Откройте девке глаза! Пусть сама решает!
-Что здесь происходит?! – я влетаю в зал и вижу картину: кикимора сидит в центре комнаты на маленьком стульчике, Баюн негодуя, мечется по дивану, Хал нервно наматывает круги вокруг кольцевой лампы.
-О, Акиюшка, вернулась! Чаю будешь?
-Хал, почему в квартире такой шум, а в..
-Я заклятье тишины наложил, соседи не услышат, всё по красоте сделал!
-Ага, поняла. А чего кричите то? Можно же и спокойно поговорить...
-Да, поговорить вам и правда надо, пока этот дроволом* и тебя в могилу не свёл! – хихикает кикимора.
-Шишма!
-Кому шиш? – я не понимаю о чём идёт разговор и что за слова используют эти двое. Судя по выражению мордочки кота – он на моей стороне непонимающих.
-Какой шиш?! Меня зовут Шиш-ма! Поняла, глазопялка**?!
-Ещё раз меня обзовёшь, нос тебе оторву и на съеденье Баюну отдам! Поняла меня, старая карга? – Я подошла к кикиморе и схватила за нос. Не надо большого ума, чтобы понять, эта бабулька вечно меня обзывает и унижает.
-А чего за нос сразу хватать?! Я тебе такое небо в алмазах устроить могу! Хош? – кикимора щёлкает пальцами и мир перед моими глазами поплыл...
***
Жаркое лето, мне 12-13 лет. Я сижу на пеньке в посадке где-то около оживлённой трассы. Сарафан влажный после купания в пруду и противно липнет к телу. Мне жутко страшно и противно одновременно.
За некоторое время до этого Лех толкнул меня с мостика на пруду, а плавающие внизу мальчишки не давали выплыть на берег, постоянно хватая за ноги и утаскивая под воду. Я выбралась из рук мучителей с помощью Пилы, но изрядно нахлебалась воды. Лех вызвался проводить меня к бабушкиному дому, и вот: я сижу на пне, боясь, что брат вместо разговоров перейдёт к действиям.
-Тебе чо, сложно что ли?
-Лех, отведи меня домой...
-Я ж тебе ничего не сделаю, просто покажи и всё. Я сразу же отстану и отведу тебя к бабке. Чего ты ломаешься?!
-Ты специально повёл меня через посадки, а не по деревне, да?
-Да какая разница? Ну покажи! Чего тебе стоит?
-Я не буду тебе ничего показывать, – резко встаю с пенька и пытаюсь убежать, но ловкий, несмотря на свою тучность парень, подскакивает и хватает меня за руку. От него пахнет потом и перегаром, мне противно. Пытаюсь вырвать руку из его липкой хватки, но брат крепко держит.
-Тебе сложно снять трусы и наклониться? Я ж ничего такого делать не собираюсь! Просто посмотреть!
-Лех, ты в своём уме? Я всё папе расскажу! Он тебе голову оторвёт!Отпусти меня! – я начинаю кричать. Тело трясёт от страха, бессилия и мерзости. Сердце стучит в горле, кажется, что оно выскочит через рот и упадёт на устланную сухими листьями землю.
-Тебе никто не поверит! Бабка всегда будет на моей стороне! Ясно?! Показывай!
-Нет! Отстань от меня! К подружкам своим приставай!
-Хватит ломаться! Поди уже по койкам прыгаешь! Вон, дойки какие отрастила, Сладово отродье! – Лех отпускает мою руку и отвешивает звонкую пощёчину.
Голову резко откидывает влево, в ухе громко звенит, щёку жжёт. Не удержав равновесия, я падаю в заросли какого-то куста. С закрытыми глазами, чтобы не напороться на ветки, я пытаюсь ползти на четвереньках вперёд, но брат хватает за ногу и тащит на себя. Сарафан задирается, земля больно царапает ноги. Мелкие камешки противно впиваются в живот.
-Пусти! Пусти меня! Ненавижу тебя! – я пытаюсь отбиваться ногами, но упрямый толстяк крепко держит и тащит моё брыкающееся тело на себя.
Около этой посадки есть остановка, местные жители часто пользуются проходными автобусами, чтобы приехать из районного или областных городов в родную деревню. Многие сокращают путь через посадку, чтобы не идти круг по всей деревне.
Лех нависает надо мной. Его глаза налиты кровью, рот перекошен в гневе. Он хлещет меня по щекам с такой силой, что уже не понимаю где именно больно, трещит и словно разламывается голова.
-Те-бе что, слож-но по-ка-за-ть?!!Я же поп-ро-сил!!
Слёзы текут по лицу в несколько ручьёв. Я кричу, зову на помощь, визжу. Пытаюсь вырваться из под брата, но он садится на меня сверху. Грудь сдавливает под тяжестью тела. Я не могу дышать, вырвавшийся крик переходит на сипенье. Лицо горит от ударов, во рту чувствуется противный вкус крови. Я молча открываю рот, пытаясь ухватить в себя хотя бы немного кислорода.
-Ты её убьёшь! Лех! – чужой голос кричит где-то рядом со мной. Кто-то стаскивает с меня Леха.
Незнакомец говорит что-то ещё, но я не понимаю из-за громкого звона в ушах и шума в голове. Перекатываюсь на живот и глубоко вдыхаю, горло саднит, я хриплю.
Ко мне подходит пара чёрных кроссовок, поднимаю голову и вижу соседа. Рыжий мужчина тревожно смотря, садится рядом на корточки и утирает слёзы с моего лица:
-За что он так тебя?...
-Только попробуй ему сказать! Только попробуй! Не позорь семью! – чуть ли не визжит брат. Смотрю на Леха, его скрутил и держит сын соседа.
-Он...Он хотел...
***
-Ну шо? Ещё хошь?! – скрипучий, как несмазанная телега, голос кикиморы возвращает меня из посадок в квартиру, – а чаво ж ты не призналась тогда? Авось бы посадили недотёпка!
-Я тебе сейчас! – хватаю бабку за шкирку, скидываю со стула и прижимаю к полу коленом, – тебе кто позволил в моей памяти рыться?!
-А ты побольше молчи, скрывай, да в себе держи. Семью ж рушить не хотела? А где теперь твоя семья? Как батька помер, так сёстры к матери твоей носу не кажут!
-Значит сёстры у неё такие, мои про меня не забывают! – шиплю сквозь зубы в ответ.
Нечисть била по самому больному. Мама и правда осталась совсем одна. Я и сёстры бываем в родном доме редко, а её братья и сестрицы последний раз были в нашем доме на поминках отца. Сколько раз с мамой велись разговоры, не молодеет же, пусть найдёт себе кого-нибудь, всё не так тяжело и скучно старость встречать. А она слёзы утирать начинает и шепчет: лучше твоего отца никого не было. Я одна старость встречу, но любовь свою не предам...
-Шишма, ещё раз так сделаешь, я тебе пальцы сломаю, которыми ты щёлкаешь без надобности! – Хал оттаскивает меня от кикиморы.
Я отпускаю Шишму и ложусь на пол, пытаясь отдышаться. Противный голос Леха, его жирные, как сардельки пальцы на моём теле, глубокие и длинные царапины на животе, первый вдох после высвобождения из под тяжёлого тела – всё это отчётливо стоит в памяти и не собирается уходить. Меня тошнит и хочется отмыться, чувствую себя грязной.
-Ну, вот и хорошо девоньки. Бой окончен. Давайте чаю хлебнём? Я уже на стол накрыл, – Хал ложится на пол рядом со мной.
-По вам всем скорая психиатрическая помощь плачет! – Баюн спрыгивает с дивана и идёт на кухню.
...
Вся честная компания расселась на кухне:
Баюн на подоконнике, домовой учтиво налил коту молока.
Я и Шишма за столом. В моём любимом бокале был налит кофе со сливками, а Шишме был заварен травяной чай.
Хал уселся на рабочей поверхности кухонного стола со стаканом чёрного чая.
Кричать, ссориться и спорить больше не хотелось, выдохлись все участники конфликта. У меня было много вопросов к Шишме и Халу, а ответов пока не наблюдалось. Домовой и бабулька переглядывались и корчили друг другу кислые мины, изредка кося взгляд на меня. Я делала вид, что ничего не замечаю, смотря в телефон.
Блог был заброшен, писать в нём было нечего. Если я опубликую хоть одну заметку о том, что могу слышать разговоры духов, нечисти и животных, что работаю в частном агентстве домового, то заботливые подписчики точно вызовут психиатрическую бригаду. Чтобы подать признаки жизни, я публиковала фото домашней обстановки, вида за окном и свои селфи, изредка приписывая несколько общих фраз.
Домовой прервал молчание, прочистив горло:
-Акиа, нам нужна Шишма. Она такие вещи творить может, с ней мы быстро найдём исчезнувших домовых...
-Ну, раз ты говоришь, что нужна, то значит нужна. Я при чём?
-Ей жить негде теперь..
-То есть ты предлагаешь ей поселиться у нас в квартире? Диван ей надо уступить?
-Конечно же нет! Но какое-то время ей придётся погостить у нас...Я пробью по своим каналам о пустых квартирах и мы её переселим, ага?
-Делайте что хотите. Моего мнения всё равно ты не спрашиваешь, нагло ставишь перед фактом и всё.
-Мне то точно можно тут жить? – подал голос кот.
-Тебе всё было сказано в парке, мнения своего я не поменяла. Ладно, сидите, я в душ и спать.
Горячие струи воды резко контрастировали с холодом в ванной. Для меня, привыкшей жить в частном доме со своим отоплением, температура в квартире казалась предельно низкой. Приходилось постоянно спать в тёплой пижаме и шерстяных носках. Большую часть времени мне хотелось одного – согреться, но от чая или кофе эффекта хватало не надолго, а набирать ванну каждый день, было слишком дорогой роскошью.
Я прибавила напор воды и стояла не шевелясь. Хотелось прогреть косточки по максимуму. Взгляд мазнул по животу, на нём красовались красные бороздки. Я помню их, они были на теле после того, как Лех протащил меня по земле. Как они могли вновь оказаться на мне? К горлу подкатывает комок, хочется кричать и отмыть с себя тот день. Начинаю теперь мочалкой живот, царапины не пропадают. Я тру, тру и тру, останавливаюсь только когда живот начинает саднить от боли. Опускаю взгляд вниз, а противных бороздок, напоминающих об инциденте в посадках, как не бывало. Галлюцинация?
Раздаётся тихий стук в дверь.
-Подождите, одеваюсь.
-Акиа, поговорим? – полушёпотом спрашивает кикимора.
-Заходи, – я уже облачилась в мягкую пижаму и присела на бортик ванны.
Старушка присаживается рядом со мной, пытаясь заглянуть в глаза.
-Прости меня, не хотела я зла чинить такого. Да и в той квартире не хотела вредить семье. Как с цепи сорвалась, чесслово, не понимаю что со мной творится.
-Шишма, как ты это сделала? Почему ты меня в тот день забросила?
-Прости, пожалуйста. Я столько гадостей натворила после ухода Шульки...
-Кто это?
-Шулька то? Полюбовник мой...Поссорились мы в один день шибко...И меня понесло, давай всем мало-мальски счастливым людям жизнь портить, злость на всех конных и пеших срывать...
-Ладно та семья с малышом, но я то при чём? Где ты у меня счастье узрела? Крыши своей над головой нет, отца не спасла, семью не сберегла, дохода нет...Общаются со мной только Хал и Баюн.
-А ты глаза свои видела?
-Что на них смотреть? Обычные зелёные глаза...
-Глупая ты...В глазах твоих свет мерцает и взгляд теплом окутывает. Отцу твоему срок пришёл, себя за это гневить не стоит. Семьи у тебя не было, неча было беречь то... А крыша, деньги – это всё мирское, глупое. Можно на улице жить и счастливым человеком быть, а можно в золотом нужнике сидеть и быть самым несчастным на свете.
-Шишма, можно я тебе пару вопросов задам?
-Валяй, – кикимора поудобнее устроилась на бортике ванной.
-Кого не уберёг Хал?
-Нееее, это не моё дело. Ляпнула с гневу. Он если захочет – сам расскажет. Я туды не полезу. Ишчо чо?
-Ты меня вот в прошлое когда забросила, ты как-то выбирала сама день и время или как это происходит?
-Это твоя душа искалеченная в такие дебри полезла, я здеся не при чём. Система такая, я только исполняю, а обвороженный сам место себе выбирает.
-Я в душ пошла, а у меня шрамы с того дня на животе были, а потом пропали, – я подняла рубашку и осмотрела живот, – и сейчас вроде нет их. Это как работает?
-Ты ничего не путаешь?..
-Да нет же. Что ж я совсем ополоумела?
-Эх, девка...А чаво ж ты не говорила, что много чаво сама умешь?
-Что умеешь?
-А ты не знаешь что ли?
-Шишма, хватит говорить загадками! Выкладывай всё!
-Не горлань! Мне сначала надо записи свои почитать, в архив прабабки своей заглянуть, с Халом посоветоваться, а потом ужо с тобой говорить. А вот и он, лёгок на помине, – кикимора щёлкнула пальцами и растворилась в воздухе.
О том, что она здесь была, напоминал только запах лесных трав и мокрой пряжи. В дверь постучали:
-Заходи, Хал.
Дверь приоткрывается, в щели показывается рыжая голова:
-Акиа, нам надо поговорить.
-Я уж поняла, проходи. У меня тут комната переговоров на минималках, – я похлопала рукой по краю ванны.
-Нет, тут не дело говорить. Нам надо прогуляться...
Продолжение здесь