«Усыновление в детском доме»
Последняя и кульминационная по нравственному смыслу игра. Из разряда нравственно-развивающих игр или игр нравственного выбора.
Говорю ребяткам об «ужасах наших городков», о главном позоре России – огромном количестве брошенных детей, прозябающих в детских домах. Главная их мечта – мечта об усыновлении. Теперь нам предстоит ими стать, и на себе почувствовать, каково это – жить без родительской заботы в ожидании того, что, может быть, тебя кто-нибудь усыновит или удочерит.
Процесс «усыновления» и станет сюжетной канвой нашей игры. Все ребятки опять садятся на порядочно уже затоптанную черную занавеску. Они – воспитанники детского дома. В комнату, где они находятся, будут по очереди заходить «усыновители», и задача каждого так повести себя, чтобы усыновили именно тебя. Технически все будет происходить следующим образом. Каждый «усыновленный» будет становиться очередным «усыновителем» и выбирать себе наиболее «понравившегося» ребенка. Еще раз напоминаю о том, что нужно представить себя в роли одинокого жаждущего усыновления ребенка. Только в этом случае можно рассчитывать на то, что это произойдет достаточно быстро.
Чтобы задать пример, первым «усыновителем» становлюсь я сам. Захожу в комнату и говорю: «Здравствуйте, дети!..» Мне отвечает несмелый и нестройный хор робких голосов. А, молодцы! Хорошо погрузились. У многих в глазах почти неподдельная грусть, тоска, одиночество... Прохожу по кругу, спрашиваю: «Чем это вы тут занимаетесь?». «Сидим… Играем…. Ждем…» - такие же робкие ответы. Я тяну время слегка в недоумении. Ко мне уже «липнут» дети: «Дяденька, а может вы меня выберете?..»
«Надо было заранее прикинуть, кого взять. Да, нет так лучше. Пусть все будет спонтанно – так как и у детей…» - это в голове проносятся обрывки мыслей.
И тут словно натыкаюсь на глаза Кирилла. Я всегда знал о наличие в нем недюжинных актерских способностей. Вот и сейчас – такая глубокая жалостливость в глазах, что у меня не остается сомнений. «Ребята, я выбираю вот этого мальчика», - говорю и забираю Кирилла из круга.
Кирилл выходит из класса, возвращается, и после некоторых раздумий «удочеряет» Люду.
«Мне было очень тяжело выбрать. Отвратительное чувство. Когда я был ребенком, я очень вжился в роль, и из нее было очень трудно выйти. Я очень переживал». Кирилл.
Люда в качестве «усыновителя» долго раздумывает, некоторые детки, особенно первочки тянутся к ней в попытке вызвать у нее жалость. Неожиданно проявляется Мурат. Он начинает рассказывать Люде о детях, о том, какие они хорошие и как нуждаются в родительской опеке. Я сначала подумал, что это некий психологический трюк саморекламы, но сразу же понял, что это не в характере благородного Мурата. Он действительно искренне заинтересован не в личном игровом результате, а проникся самим духом игры и пытается помочь другим ребятам. А Люда, в конце концов, выбирает Лешу.
«Я выбрала Лешу. Он более соответствует моему представлению о ребенке. Интересный, спокойный, вдумчивый и любознательный. Но в роли родителя я себя до конца не почувствовала». Люда.
Теперь мучится с выбором Леша. У него характерная поза раздумья: левая рука прижата к груди, а правая мнет кожу на подбородке. Мурат все больше входит в роль самоотверженного «презентатора». Мол, все его друзья замечательные: тот то делает поделки, та умеет шить, читать стихи…. Что же Леша? Он выбирает…. Мурата.
«Плохо жить в детдоме, и трудно выбирать из множества детей своего, и жалко тех, кто остается». Леша.
Кого же выберет Мурат? Странно: пока «в ход идут одни старички». С чего бы это? Ведь первочков должно быть «жальче»? Мурат не изменил «традиции» и «удочеряет» еще одного старичка – Таню.
«Эта игра – просто super. Я ходил, уговаривал отцов и матерей, чтобы они усыновили моих друзей. Но в результате усыновили меня. Я был приятно удивлен.
Очень тяжело было выбирать ребенка. В один момент хотелось взять большинство детей, но пришлось выбирать одного, и это было нелегко. Я выбрал Таню». Мурат.
Жаль, не пояснил, почему. Пока четкие мотивы выбора просматриваются только у Люды. Мурата больше в кругу нет, как-то становится тоскливее. Детей все меньше, и больше начинается чувствоваться напряжение среди оставшихся, тем более, что это уже почти все первочки. Наконец, Таня ломает неизвестно каким образом установившееся правило и забирает из круга Максима.
«Вначале мне было трудно, т.к. я не знала, какой подход нужен именно сейчас. Потом Муратик меня выбрал, а я выбрала Максимку, потому что он был самый болезненный и грустный». Таня.
Уже несколько бесплодных попыток «удочериться» сделала Настя. Она подползала к «удочерителям» и просила «взять ее». Сбоку мне это выглядело достаточно жалостливо и натурально, но видимо Станиславский бы сказал: «не верю!», а может, такая прямая просьба – не лучший путь добиться цели. Вот и сейчас Максим, хоть и замер на несколько секунд, как бы колеблясь, застыв над Настей, но выбрал Тасю.
«Мне понравилось, но когда брали ребят, мне как-то трудно, но когда меня взяла Таня, протянула руку, у меня заслезились глаза, но не потекли слезы». Максим.
Вот как распереживался, бедняга! По Тасе тоже видно, что она все «в чувствах». К ней уже тянутся немногочисленные оставшиеся детки. Ближе всех Катя – последний оставшийся старичок в кругу…. И Тася ее выбирает.
«Мне очень понравилось, все чувства, которые проявили мы. Мне очень понравилось, особенно как нас выбирают. Меня выбрал Максим, я на него смотрела очень печальными и добрыми глазами. Все чувства, которые мы проявили, это незабываемо, мне очень приятно! Мы проявили наш талант!
А вот кто останется, я даже не знаю! Я выбрала Катю, потому что мне ее было очень жаль! К ней подходили и все говорили, что она хорошая, я ее и взяла!
Мое предположение, что останется Света или Лена, а точнее, возьмут Лену». Тася.
У Таси от избытка чувств одни восклицательные знаки. Последняя ремарка связана с тем, что закончившим свой цикл игры после засветки чувств я предлагал угадать, кто же останется последним «невыбранным». Кого из этих «беззащитных детей», как написала «скрытая камера», выберет Катя? Катя выбирает «беззащитную» Марину.
«Меня усыновила тетя Тася. Выбирать детей очень тяжело. Когда я сидела среди детей, мне казалось, что очень легко выбирать, а оказалось наоборот. Мне очень хотелось выбрать Диму или Марину. Выбрала Марину. А, по моему мнению, останется Лена». Катя.
Ну, Марина выберет точно кого-нибудь из первочков-подружек. Собственно, среди первочков остался только один «второгодник» - Сережа. Но она выбирает именно его.
«Я сначала думала, что я останусь, но Катя меня выбрала, и я очень рада. И потом, когда я выбирала Сергея, мне так понравились его глаза». Марина.
Ну, наконец, уже которая по счету попытка Насти увенчалась успехом. Сережа выбрал ее без долгих раздумий.
Сначала ее чувства по этому поводу:
«Я думала, меня возьмут одну из последних. Так и получилось. Я, правда, чувствовала себя бездомной, без родителей. Я почувствовала себя одинокой». Настя.
А что же почувствовал выбравший ее Сергей?
«Я чувствую радость сквозь слезы. Очень интересно. Последней будет Света». Сергей.
«Радость сквозь слезы» - показатель педагогического успеха игры. А с предположением о «последней» ты, Сережа, … Впрочем, дождемся концовки. Ждать осталось немного.
Итак, Настя. В кругу, на зловещей черной занавеске, осталось всего четверо «бесхозных» детей: Света, Лена, Дима и Маша. Думаю, почему? Ну, да, пожалуй, это наиболее пассивные участники игры. Они меньше всего прикладывали усилий, чтобы их «забрали». Настя, обойдя круг вокруг последних детей, выбирает самую «великовозрастную» Машу.
«Я чувствую себя хорошо. Было интересно, но немного грустно, потому что затронули тему детского дома». Маша.
Ну, давай Маша теперь ты! Осталось трое. Дима на вид равнодушен. Лена улыбается – показатель ее взволнованности. Света тоже внешне непроницаема, волнение выдают только бегающие глаза и чуть судорожные движения.
Маша выбирает Диму. У того, наверно, самый трудный выбор. Перед ним – Лена и Света. Дима спрашивает что-то об игрушках. Типа, есть ли они…. И выбирает Лену. Лена, кстати, не совсем довольна таким исходом:
«Я думаю, что меня выбрал Дима, потому что, наверно, я была жалостна. Вжилась в роль. Но не знаю, почему меня не выбрали раньше. Я была грустной все это время». Лена.
А что же Дима? Чем руководствовался он, забирая Лену?
«Я сначала думал, меня не выберут. У меня был очень тяжелый решающий выбор. Я выбрал Лену, потому что она мне показалось, очень хочет семью. Лена была жалостливой. Сначала я хотел взять Свету, но когда я спросил, есть у них игрушки, Лена сказала, нет». Дима.
Да, мотив «игрушек», точнее, их отсутствия, оказался решающим.
Ну, а что же Света?
«Ну, я думаю, что я не вжилась в роль. И то, что я сначала была тихой. А потом я чуть-чуть вжилась в роль».
М-да, это уже оказалось поздновато. Но ничего. Главное, что «фрустроопасное» положение «последней» ты, кажется, Света, вынесла вполне мужественно.
Садимся на первоначальные места, и предлагаю всем желающим высказаться. Многие говорят о трудностях выбора, что было жалко всех детей. Очень проникновенно по этому поводу говорит Тася. И неожиданно заканчивает речь словами, что обязательно возьмет, когда выйдет замуж, к своим детям несколько детдомовских. У всех – легкое замешательство после этих слов, но, думаю, многих, как и меня, посетило чувство, что Тася способна на это. Да, более, чем кто-либо другой в этом составе лагерников.
Настя говорит о том, что не старалась играть, а пыталась быть сама собой, и из-за этого оказалась в числе последних. Встает вопрос о «неадекватном» поведении Мурата. Я сам его поднял, чтобы окончательно прояснить ситуацию.
- Я был самым взрослым из «детдомовцев», мне было уже 15 лет, и я был уверен, что меня никто не выберет. Но мне хотелось, чтобы все остальные друзья нашли себе родителей, поэтому я всех и представлял, рассказывал об их талантах. Я смирился с тем, что останусь здесь, и меня неожиданно выбрали….
Мурат говорит хорошо, но долго. По своему обыкновению. Я слушаю его и думаю, что над Муратом сработал один из фундаментальнейших духовных законов жизни и главных ее парадоксов: только отрекаясь от себя в пользу других, ты можешь спасти самого себя. И ведь этот закон открывается и срабатывает только по отношению к самым благородным людям. Не случайно, что именно Мурат с ним и столкнулся.
Притормаживаю разглагольствования Мурата и предлагаю, чтобы окончательно расставить все точки над «i», дополнить свои записи итоговой «засветкой чувств».
«Я почти не играл, я был собой». Мурат.
Вот – разгадка поведения Мурата. Он просто принял ситуацию близко к сердцу, и не позволил игровому мотиву стать преобладающим. Отсюда эффект «реальности» в восприятии ситуации с нравственной точки зрения. Но оказалось, что такой эффект далеко не для всех приемлем.
«Обсуждение получилось плохим. Мне показалось, что надо быть самим собой в детстве». Настя.
Настя все не может успокоиться, и я, кажется, начинаю понимать ее. Она так и не смогла «прочувствовать» ситуацию, ощутить трагизм детдомовского одиночества, осталась «сама собой» - отсюда и ее игровой результат и разочарование по поводу этого. У Мурата не сработали игровые стимулы, зато сработали нравственные, а у Насти – ни те, ни другие.
«Когда сейчас обсуждали, я чуть не расплакалась». Марина.
«После всех слов мне стало тяжело. Очень сильно наворачиваются слезы». Катя.
Все-таки, эмоциональная составляющая игры оказалась очень глубокой. И последействие дополнило и обобщило эмоциональную палитру.
«О многих узнал новое». Сергей.
«Я думаю, что эти упражнения помогают нам открывать и узнавать себя и мир. Мне кажется, что каждый хотел, чтобы его выбрали, каждый человек хочет, чтобы его любили!» Маша.
«У нас, конечно, была игра. Детдом – это другое. Очень тяжело смотреть на детей, которые так хотят, но знают, то у них не получится». Люда.
«У меня много друзей из детского дома, и они очень странные. Им очень тяжело, и мне их очень жалко. Если бы я мог усыновить всех, я бы это сделал. Жалко». Кирилл.
«Вообще, детские дома – это всегда плохо. Это значит, что есть родители, не желающие детей, или родственники, не желающие взять детей, у которых погибли родители. Лучше бы сирот сразу отдавали в приемные семьи, а не оставлять их в детдоме». Леша.
А эти обобщающие высказывания позволяют сказать, что педагогические цели игры были достигнуты. «Погружение» оказалось достаточно глубоким, чтобы достигнуть нравственного пласта личности, и вывести полученный опыт в ценностную проекцию нравственного поведения.
Однако, пора уже на обед. Сегодня мы заигрались, и уже нет времени на «Час искусства». Но ничего. Это как раз тот случай, когда не жалко распорядка, и можно им пожертвовать ради «более важного».
(продолжение следует... здесь)
начало - здесь