Глава 56
Полина
– Раз, два, раз, два. Проверка микрофона, проверка. Меня хорошо слышно? – спрашивает Парфёнов, который неожиданно для всех решил стать ведущим нашей корпоративной вечеринки.
– Да! – звучит больше двух десятков голосов.
– Большое спасибо. Итак, от лица нейрохирургического отделения начнём вечеринку для старшего ординатора Олега Расторгуева и теперь уже старшего ординатора Антона Милосердова, который буквально сегодня получил повышение!
– Поздравляем! Ура-а! – гремит со всех сторон. Ну, и бурные и продолжительные аплодисменты, конечно же.
– Спасибо, – скромничают оба ординатора.
– Сегодня вашим ведущим буду я, милейший нейрохирург больницы имени Лёвушкиной. Меня зовут Константин Парфёнов! Рад встрече.
Мы снова аплодируем.
– Максим! Подберёзовиков! Хватит налегать на еду, – говорит ведущий. Все смотрят на пухлого ординатора, который тут же отвлекается от тарелки и, улыбаясь набитым ртом, радостно хлопает.
– Сначала глава нашего отделения, профессор Артамонов, произнесёт поздравительную речь и поднимет тост.
Хлопаем, некоторые даже радостно кричат. А что? Олег Павлович заслужил. Он профессионал высочайшего уровня, да и как руководитель очень даже хорош. Мне приятно с ним работать. Артамонов поднимается с рюмкой в руках. Ему передают микрофон.
– В такие дни лучше всего поговорить об азах. Отделение нейрохирургии имеет дело с мозгом. Мозг контролирует человеческое тело. Поэтому…
Дальше мы произносим наш лозунг, который знает каждый работающий в отделении:
– …Нейрохирургия правит всеми!
– Вздрогнем!
Слышен звук стукающихся рюмок и фужеров.
***
Максим Кириллович
Прислуга установила стол для ужина на террасе.
– Добро пожаловать! – покровительственно говорит старший Новосельцев, когда видит, как к нему бежит Катерина.
– Дедушка! – она подбегает и целует главу клана в щёку.
Он довольно улыбается:
– Живём в одном доме, но я тебя почти не вижу. Прячешься?
– Прости, дедуль, – хихикает Катерина. – Но ты же знаешь, какой у нас дом огромный. Пока весь обойдёшь, пару часов потратить можно.
– Настоящее дворянское гнездо, – поддакивает сидящий по правую руку от отца Виктор Кириллович. Потом переводит взгляд на стоящего неподалёку Дмитрия Жильцова и делает ему приглашающий жест. – Присаживайся.
– Хорошо.
– Ужин должен был начаться раньше, но кое-кто опоздал, – с улыбкой говорит Виктор Кириллович.
– Простите за опоздание.
– Прислуга сейчас всё организует. У меня встреча через два часа.
– Понятно.
– Мы поговорили с твоим отцом, он ждёт твоего звонка. Ты перезвони, – произносит Виктор Кириллович.
– Да.
– Вы двое похожи, – глава клана переводит взгляд с Катерины на Дмитрия, сидящих напротив.
– А ты прав, – снова поддакивает сын, похохатывая.
– Дмитрий, – Максим Кириллович смотрит на Жильцова. – В будущем столько предстоит сделать. Нам нужны способные люди. Больница будет расширяться.
– Как только систему здравоохранения и больницу приватизируют, откроется совершенно другой мир для нас, врачей, – добавляет сын.
– Мы возлагаем на вас большие надежды, – Максим Кириллович показывает на молодёжь.
– Катя… достигнет успеха, – нерешительно произносит Дмитрий. Он явно ощущает себя здесь абсолютно лишним. И не пришёл бы, если бы не обстоятельства. А они в том, что его отец тесно связан с кланом Новосельцевых.
– Ты тоже, – говорит Дмитрию Катерина.
– Я не хочу управлять. Если бы хотел, работал бы в компании отца. Но я выбрал путь врача, – набравшись смелости, признаётся Жильцов.
– Тогда просто помоги Кате, – смеётся Виктор Кириллович. – Она займётся управлением.
Дмитрий несколько секунд молча смотрит в пустую тарелку. Затем смотрит на часы. Смотрит на сидящих напротив:
– Прошу меня извинить, – встаёт и уходит.
– Простите, – произносит Катерина и устремляется за ним.
– Дмитрий! Дмитрий! Тебе неловко?
– Я ухожу.
– Что?!
– Я устал, и мне некомфортно.
– Если и так, то некрасиво уходить в середине ужина, это на тебя не похоже.
– Ужин ещё не начался. Объясни им всё сама, – парирует Жильцов.
– Зачем это мне? – удивляется Катерина.
– Чтобы для тебя это не было так унизительно. Я был сбит с толку, открывал в себе такие стороны, о которых не подозревал.
– Ужин с моей семьёй настолько выбил тебя из колеи? Достаточно, чтобы так меня обидеть? – Катерина спрашивает уже более раздражённо.
– За столько лет между нами даже искра не проскочила… – начинает Жильцов, но собеседница его перебивает.
– С моей страны искра проскочила!..
– Мало, чтобы разжечь костёр.
– Я гарантирую: тебя ждёт несчастье, – резко произносит девушка. – Такое случается со всеми, кто любит Полину Озерову. Это её личное проклятие.
– Значит, я буду с этим бороться, – упрямо отвечает Дмитрий и всё-таки уходит.
***
Полина
Вечеринка в самом разгаре. Дошло до того, что наш вечно серьёзный профессор Артамонов, подпив, добрался до аудиоколонки, взял микрофон и теперь пытается напевать какой-то медицинский рэп собственного сочинения. Все радуются, поскольку строгий руководитель наконец-то показал себя с совершенно неожиданной стороны. И этот, другой Олег Павлович, в лихо сдвинутой на бок кепке (откуда он только её взял?) всем очень нравится.
Мы все веселимся от души. Скованность первого получаса прошла, и теперь горячительное льётся рекой, закуски пропадают со столов так же быстро, как нанятые Олей официанты (и она сама) успевают их подносить. В какой-то момент караоке прекращается, возвращаемся за столы. Замечаю, что пару часов спустя нас стало меньше больше чем наполовину: кому-то надо домой, у других завтра смена рано.
– Это для шефа, это для профессора Артамонова, это для вас, прекрасная доктор Озерова, и два для меня, – разливает Милосердов по рюмкам.
– Вот они, – слышу неподалёку голос Оли. Поворачиваю голову и вижу, что она показывает на наш столик Дмитрию Жильцову. Тот одет, как на совещание: строгий деловой костюм. Правда, на лице совсем не строгое выражение: широко улыбается.
– Доктор Жильцов, вы приехали! – Парфёнов возвещает в микрофон. – Нетушки! Просто так вы не сядете. Что вас так задержало?
– Вы попали, – смеётся Алексей Петрович.
– Выпейте, чтобы нас догнать, – требует Костя.
– Вот блин, – произносит Жильцов, принимая из рук ординатора наполненный фужер.
– До дна!
Все смотрят, как Дмитрий втягивает «огненную воду». Когда фужер пуст, все кричат и хлопают.
– Ещё стакан! Ещё стакан! – начинают восклицать коллеги, стоит Жильцову попытаться сесть.
Под хлопание и улюлюкание приходится ему пить снова. И он показывает, что не трус.
– А он умеет пить, – замечает Алексей Петрович.
– Продолжим! – говорит Парфёнов в микрофон. – Даже рядовые сотрудники не могут этого избежать. Пьём по-нашему, по-врачебному. Начнём с доктора Макарова.
– Это что? Это ещё как? – спрашивает он удивлённо.
– Я начну, – беру инициативу в свои руки. – Вот так, – и ставлю напротив наполненную рюмку. – Рада со всеми вами работать! – опускаю голову, обнимаю посуду губами, поднимаю и выпиваю, а после ставлю обратно. Без рук.
– Ого! Молодец! – вокруг слышался возгласы одобрения и аплодисменты.
– Эй, я так не смогу! – пытается отнекиваться Алексей Петрович.
– Вы мужчина, разве можно такое говорить? – игриво возмущается Парфёнов и наливает. – Даже женщина смогла.
– Она же не простушка.
– Алексей Петрович! Я буду его спасителем. Он не спец в таких делах, – хочу забрать рюмку себе.
– Дай сюда, – он отодвигает её. – Я смогу. Да это ж легкотня! Нужно положить вот так и просто раскрыть рот пошире.
Он наклоняется, растягивает губы, прикасается к рюмке… та шлёпается на стол, содержимое выливается. За столом раздаётся гул неодобрения.
– А ну-ка, ещё раз! – требует Алексей Петрович.
– Нет, не надо. Доктор Макаров и правда не может, – встаёт Парфёнов на его защиту.
– Полина, сделайте это вместо него, – просит меня Артамонов.
– Олег Павлович, не лезьте, я и сам смогу, – перебивает его Алексей Петрович.
– Но ты же…
– Ладно, сейчас я это сделаю. Рад с вами работать! – он так резво наклоняется к рюмке, что промахивается, получает краем посудины по губам и резко откидывается, сморщившись. Рюмка, ясное дело, снова оказывается опрокинутой.
Все пару секунд смотрят на Макарова с тревогой. Но я неожиданно фыркаю, зажав рот рукой. Он такой смешной! Алексей Петрович бросает на меня взгляд… и начинает хохотать, хотя представляю, как ему больно: вон, красная линия на губах. Вскоре все смеются над неловким хирургом.
***
Максим Кириллович
Ужин продолжается в узком кругу Новосельцевых. Катерина медленно ковыряет вилкой в блюде. По её лицу заметно: у девушки совершенно нет аппетита.
– Ешь, – говорит ей отец.
– Прости, – произносит дочь.
– Он, наверное, думает, что ты лёгкая добыча, даже не попрощался, – замечает Виктор Кириллович.
– Это неправда.
– Может, он думает, что я дурак? Личные отношения строятся так же, как и все другие. Тот, у кого больше власти, выигрывает. А ты даже не можешь эти отношения построить. Как ты станешь руководителем? Как я могу тебе передать больницу?
– Хватит уже, – прерывает сына Максим Кириллович. – Дай поесть.
– Отец!
Оба смотрят на Катерину. Она цепляет наконец-то кусочек мяса на вилку, отправляет в рот и начинает жевать. Но взгляд устремлён в пространство, и на глазах наворачиваются слёзы. Спустя несколько минут, так и не доев блюдо, она уходит в уборную. Слышит, как вибрирует телефон. Берёт его и смотрит на присланную фотографию. На ней почти весь состав нейрохирургического отделения. Радостные, обнимаются.
«Смотри, какая у нас вечеринка. Когда подъедешь?» – гласит сообщение. Его прислал Жильцов.
Катерина не выдерживает, начинает плакать.
– Дмитрий, чёрт бы тебя побрал!
***
Полина
Парфёнов, похоже, пошёл вразнос, как и некоторые остальные. Придумали смешивать коктейли из всего, что не было допито и обнаружено ими на столе. Попросили у Оли большую стеклянную миску и теперь смешивают в ней что-то ужасное. Потом Костя протягивает её Милосердову и спрашивает иронично:
– Ты же справишься, Антоша?
– Как же я вас ненавижу, – принимая посудину, хихикает рыжий ординатор.
– Наполняем стаканы, – призывает Артамонов.
– Я справлюсь на раз-два! – заявляет Милосердов.
– Круто! Давай!
– Ладно. Это мой первый год в нейрохирургии! Буду стараться! – и ординатор опрокидывает миску.
– До дна! До дна! – звучит ободряюще со всех сторон.
Антон пьёт, делая большие глотки.
– Класс! Молодец! – кричат ему. – Антон! Антон!
Опустошив посудину, Милосердов надостно надевает её себе на голову наподобие шлема и пританцовывает от восторга.
– Он это сделал! – и снова бурные аплодисменты.
Антон стоит, широко улыбаясь, несколько секунд, а потом медленно начинает валиться и падает на пол.
– Эй, Антон! Антон! Очнись! – Парфёнов первый оказывается рядом. – Он не дышит! – произносит напугано, глядя на Артамонова, поскольку он здесь самый старший.
– Делай интубацию, – произносит Олег Павлович.
– Прямо здесь? Без инструментов?! – поражается Костя.
– Точно, инструменты же нужны! – задумчиво произносит завотделением, потирая лоб.
– Доктор Парфёнов! – со своего места встаёт Максим Подберёзовиков. Роется в сумке, которую принёс с собой, и вдруг достаёт оттуда необходимое. – Как насчёт интубации?
– Макс! Ты невероятен! – восхищённо говорит Костя и бросается обнимать коллегу. Тот радостно принимает эти «ухаживания». Потом все трое ординаторов начинают спасать перепившего товарища.
Вижу, как Алексей Петрович делает мне знак, встаёт и уходит. Следую за ним. Вскоре мы оказываемся у входа в кафе.
– Так что вы хотели мне сказать? – спрашиваю коллегу.
– Ты выпила вместо меня, я должен вернуть долг.
– И как?
– Как?
С загадочным видом Алексей Петрович ведёт меня через дорогу к зданию торгового центра. Заходим, останавливаемся перед залом игровых автоматов.
– Не знала, что тут такое есть.
Как видишь, есть. Ты раньше не стреляла?
– Нет.
– Посмотри на меня! Сто лет не стрелял.
Макаров ведёт меня к тиру. Берёт воздушку, целится.
– Чего-то не работает. Может, прицел сбился? – спрашивает, сделав пять выстрелов и никуда не попав. – Попробуй. Хотя я думаю, что оно сломано.
С ухмылкой беру пневматику, прицеливаюсь. Точно в цель!
– Ого! У тебя столько талантов! – восхищается Алексей Петрович.
– Да ладно вам, – улыбаюсь в ответ.
Потом идём и играем в баскетбол, в дартс, пробуем подцепить игрушку трёхпалой металлической рукой. На удивление, Макарову везёт, и он сумел вытащить белого котика.
– Получилось! Вот, – протягивает мне.
– Спасибо.
– Достать ещё одного?
– Не надо, – радостно хихикаю. – И так уже чувствую себя ребёнком!
Потом снова к аттракционам. Гоняем на машинках, а после идём по ночному Питеру, возбуждённые, счастливые.
– Любишь соревноваться? – вдруг спрашивает Макаров.
– Да!
– Сегодня мы будем делать всё, что тебе нравится. Вперёд! Вперёд! Ладно, кто первый до поворота, тот выиграл. Раз, два, три!
Несёмся наперегонки.
– Я выиграла! – прыгаю от радости.
– Да! Ещё разок побежим?
– Конечно!
– В этот раз я поддамся.
Ну, а потом, когда сил уже не осталось, просто идём по улице. Я от полноты чувств беру Алексея Петровича за руку.