Ольга Олеговна сидела на диване одна в пустой квартире. Верхний свет зажигать не стала, горели лишь лампочки в гирлянде на большой искусственной ёлке, стоявшей в углу на журнальном столике. Живую ёлку она не наряжала никогда, не нравился запах, он почему-то напоминал ей похороны. Когда Оля еще училась в начальных классах, её отец Олег Павлович Мишин работал секретарём горкома в небольшом городе Белозёрске в сорока километрах от областного центра. Жили они тогда в двухэтажном особняке на две семьи. Левую часть занимали они, а правую семья председателя горисполкома. У этого председателя была старая больная тёща, которая в последние годы никуда не выходила и лишь изредка сидела с отрешённым взглядом на лавочке во дворе. Оля не любила и очень боялась эту старуху, особенно её жёстких усов на губе. Эти усы пугали и вызывали чувство брезгливости. За все три года Оля ни разу не слышала голоса старухи. На все её робкие «здравствуйте» удостаивалась лишь высокомерного кивка.
Когда старуха умерла, то гроб с её телом стоял на половине соседей, и Оля долго не могла уснуть, ей всё казалось, что покойница в белом саване встанет и придёт в её комнату. Во дворе, рядом с дверью, стоял большой мешок с еловыми ветками. Ветки срубили в хвойном лесу, начинавшемся сразу за окраиной города. По какой-то странной традиции перед похоронами еловые ветки разбрасывали от дома, где стоял гроб, до конца улицы. Няня Варя говорила маленькой Оле, что это делается для того, чтобы покойник ночью не смог вернуться в тот дом, где жил до смерти. Он обязательно уколется иголками на еловых ветках, испугается и вернётся в царство мёртвых. С тех пор она и не любила этот запах, а став жить отдельно от родителей, купила искусственную ёлку и перед Новым годом доставала её с антресолей.
На столе возле дивана стояла недопитая бутылка шампанского, два фужера, нарезка дорогой твёрдой колбасы, сыра, ветчины, на узком блюде сервиза лежали бутерброды с красной и чёрной икрой, а на самом краю открытая коробка с шоколадными конфетами.
Евгений Петрович Ряпихов ушёл от неё за два часа до Нового года, перед этим то и дело поглядывая на ходики, висевшие возле книжного шкафа. Ему ещё нужно было заехать на работу, взять пакет с продуктами и достать из сейфа коробку с подарком жене. Жена уже ждала его с накрытым столом, ожидая с «дежурства» по облисполкому. Собственно, во всём этом не было ничего нового, так проходили все праздники на протяжении тех семи с половиной лет, что длился их роман, но почему-то сегодня Ольга Олеговна была уверена, что он останется на всю ночь, а может и вообще сделает ей предложение. Умом она, конечно, понимала, что это глупо, что рухнет его карьера, которая и так у Ряпихова в последнее время застопорилась. Новый хозяин области как-то сразу не взлюбил его, и ходили слухи, что ищет повод избавиться.
К родителям идти не хотелось, друзей и подруг у неё не было никогда, поэтому наступление Нового года пришлось встречать одной. Вообще, сколько себя помнила, Ольга Олеговна была одна. В Белозёрске её родителей раздражало всё, и то, как горожане одеваются, и то, как они говорят, сильно о-кая и коверкая слова, раздражали бабушки на скамейках с кульками семечек, раздражали одуванчики по краям тротуаров, и даже лай собак и пение петухов в домах частного сектора. Это всё очень напоминало им деревню, которую они не любили и даже боялись. Эти чувства родителей передались и Оле, а она в свою очередь невзлюбила одноклассников.
Олегу Павловичу Мишину, когда посылали в Белозёрск первым секретарём, обещали, что это на два-три года, а потом – хорошая должность в областном центре. Но сидение затянулось, и переехали они только, когда Оля закончила школу и поступила в Университет. Исторический факультет выбрала только потому, что очень не любила точные науки.
Собственно, и на ухаживания Евгения Петровича Ряпихова, друга отца, она откликнулась ещё в старшем классе, только потому, что боялась, что родители так и застрянут в Белозёрске. Евгений же Петрович стал тогда только-только председателем горисполкома в областном центре. Но Бог миловал, отец получил должность завотделом в обкоме, а с приездом в область нового первого секретаря из Белоруссии и вообще стал вторым, что по меркам того времени было очень круто. Они сразу получили четырёхкомнатную квартиру на троих и дачу в обкомовском кооперативе, а потом Ольга Олеговна перебралась сюда в один из домов «Вузовца».
С однокурсниками её отношения тоже не сложились. Они почти все были приезжими и жили в общежитии. Как-то раз, ещё в самом начале учёбы, её пригласили в общагу на вечеринку. Всё там было по-студенчески просто, пили из гранёных стаканов, а закусывали самой дешёвой колбасой, которую с трудом купили в комиссионном магазине. Оля от закуски отказалась, сказав, что у неё дома даже собака такую колбасу не ест.
Училась она «ни шатко, ни валко», на среднем уровне, не утруждая себя. Когда подошло время распределения, Олег Павлович позвонил ректору и Ольгу оставили на факультете, пока техническим работником деканата, а далее она должна была поступить в аспирантуру. Однокурсники же в основном поехали по распределению в отдалённые сельские школы.
Ольга Олеговна поднялась с дивана и взяла в руки коробочку с новогодним подарком Евгения Петровича. Это был дорогой браслет с бриллиантами. Она давно хотела такой, он очень шёл к её брючному костюму. Дорогой подарок нужно было убрать в маленький сейф, вмонтированный в стену рядом с книжным шкафом. В стене специально пробита ниша, а чтобы ничего не выдавало эту хитрость, поверх всего повешена картина с видами ночной Венеции, освещённый огнями. Она была там в прошлом году по путёвке, которую подарил ей Евгений Петрович в придаток к норковому полушубку.
Проходя мимо книжного шкафа, обратила внимание на лежавшую на нижней полке всю замусоленную «Триумфальную арку» Ремарка. Книжку как-то оставил у неё Серёга Ряпихов и забыл забрать. Она очень портила вид. Все другие книги из дефицитных подписных изданий были расставлены аккуратно, одна к одной. Многие даже по цвету гармонировали с цветом обоев в комнате.
Отношения с Серёгой начались у неё по просьбе Евгения Петровича, который хотел, чтобы она устроила с сыном лёгкий флирт и отвлекла его от дурной компании. Лёгкого флирта не получилось, но и далеко идущих отношений тоже, они то сходились, то расходились, то снова сходились. Серёга казался Ольге Олеговне совсем не перспективным, засидевшемся на шее родителей. В тот день, когда он жаловался на сердце, она, если честно, не придала этому большого значения и даже несколько раз наливала ему коньяк, чтобы расширились сосуды. «Скорую помощь» вызвала лишь под вечер, когда Серёга начал терять сознание.
Убрав подарок в сейф, Ольга Олеговна подошла к окну. Возле большой ёлки во дворе около детской площадки веселился народ. Сильно выпивший председатель кооператива Иван Иванович пел матерные частушки и угощал жильцов самогоном из большой бутыли. Играла гармошка, потом начали зажигать петарды и бенгальские огни. Ольга Олеговна отлучилась на несколько минут в ванную, потом выпила без закуски остатки шампанского и снова подошла к окну. Из четвёртого подъезда вышел профессор Гусев с молодой беременной женой, с ними дворник Миша со своей Светкой, между ними втёрлась, словно маленькая собачка, Лидия Шейнкер из первого подъезда. Народ от ёлки понемногу расходился и Иван Иванович начал приставать к этой компании из четвёртого подъезда.
Дворник Миша очень нравился Ольге Олеговне, нет, конечно, не в качестве потенциального жениха, а так, в качестве возможного любовника. Сильный, симпатичный, есть в нём что-то от настоящего мужика, а уж голубые глаза, просто сводили её с ума.
Она несколько раз делала ему намёки, но бесполезно, Миша был влюблён в эту Светку, малолетку, с матфака. Надо же, даже жили вместе, ничего не боясь. Когда в эту Светку влюбился Серёга Ряпихов, то Ольга Олеговна даже обрадовалась этому, подсказывала как вскружить ей голову, и даже научила написать анонимки родителям и в школу. Но ничего не помогало, у Светы и Миши дело шло к свадьбе. Именно Ольга Олеговна очень аккуратно распространила слух о романе Светки с профессором Щегловым. Но и в это мало кто поверил, все знали, что Щеглов ничего кроме науки в упор не видит.
Ситуацию осложнило и то, что эта старая грымза с лысиной на макушке, Лидия Шейнкер, задумала переоформить свою большую квартиру на будущих молодожёнов в виде подарка к свадьбе. Тут уж Ольга Олеговна запаниковала всерьёз. Она сама строила планы завладения этой квартирой, и даже наняла для этих целей опытного юриста. И тут удача улыбнулась Ольге Олеговне. На кафедре Щеглова появился новый сотрудник из Москвы, как говорили, писатель и поэт, даже в журналах публикуется. Какое отношение этот поэт имел к математике, она не знала, да и не очень хотела знать. Важно было другое, Ольга Олеговна то и дела стала встречать его вместе со Светкой. То они стояли вдвоём у окна в коридоре, рассматривая какие-то бумаги и перфокарты, то вместе сидели за столом в буфете, а однажды Ольга Олеговна встретила их идущих медленно вдвоём по пустынной аллее в парке, через который была самая короткая дорога до улицы, на которой жили её родители. О чём они разговаривали, Ольга Олеговна не слышала, но седьмым чувством осознавала удачу. Судьба давала ей шанс и на квартиру Лиды Шейнкер, и на этого деревенского телка Мишу. Наблюдая в последнее время за Светкой, исподволь вглядываясь в её глаза, опытная интриганка, Ольга Олеговна, поняла, что никакой свадьбы не будет. Видимо, какие-то высшие силы начали играть на её стороне, и нужно только подождать, не суетиться, не делать резких движений. Ну что же, что-что, а ждать она умеет. Да и то верно, куда торопиться, вся жизнь ещё впереди.
За окном начинался рассвет, в воздухе кружились снежинки, двор постепенно опустел. Ольга Олеговна занавесила дорогие кримпленовые шторы и начала готовиться ко сну. Спала она всегда спокойно, засыпала сразу.
Сегодня ей снилась Венеция. Они с Мишей подплывали на гондоле к отелю «Гранд-канал». Гондольер тихо напевал красивую мелодию, а на берегу зажглись фонари. Всё небо усыпали звёздами, и так спокойно стало на душе.
Автор: Владимир Ветров
Подписываясь на канал и ставя отметку «Нравится», Вы помогаете авторам.