В своей колонке, написанной специально для @wargonzoya Антон Беликов – доброволец и художник рассуждает о том, как воспитать новое «сильное» поколение в России, а также о том, как искусство влияет на идеологию, а идеология на искусство.
Разговор о необходимости обустройства культуры и пересмотра культурной политики идет очень давно. С 2014 года он обострился. Эпизодические всплески интереса были связаны с Кейсами Марата Гельмана, пусси райот, верзилова и прочих.
Реальность современного информационного общества такова, что культура - всегда идеология. Особенно там, где идеология имеет скрытый, не формализованный в документах характер. Россия - именно такая страна. В этих условиях критически важно осознать простой факт, что культура - это не только Большой Театр и Денис Мацуев с Никитой Михалковым. Моргенштерн с Инстасамкой и Милохиным - тоже культура, бойцовские клубы овощебаз, поп ММА - культура, снежинка Дарья Трепова, подрывающая во имя своих куриных представлений Владлена Татарского - культура, «Редан» - культура, «Лето в пионерском галстуке»- культура, срывающиеся на крик и сквернословие в прямом эфире ведущие- культура, кока-кола со своим шаманским камланием «праздник к нам приходит» - все это культура.
Основная ошибка, которую совершают менеджеры культуры - попытка двигать единый, нерасчлененный по форме и содержанию нарратив всему обществу в целом, в то время, как нужно говорить с его группами, верно определив эти группы и найдя ключи к каждой из них.
Культура - это бега со ставками, и мы каждый раз ставим не те деньги не на ту лошадь. Мы каждый раз не понимаем, чем измерить социальный капитал и реальное влияние фигур на которые делаем ставку. Типичный пример - Шаман. На него ставят, как на кумира молодежи, в то время, как реально его слушают женщины за 30. Хороший мальчик потому что. И все. Но мир меняют не хорошие мальчики.
В маркетинге есть такое понятие: сегментирование. Это членение аудитории на группы, для каждой из которых выбирается верный посыл, адекватный канал коммуникаций, и самое главное - правильный тон, которым доносится сообщение. У меня есть ощущение, что в настоящей ситуации архитекторы культуры совершают ошибку, как в самом сегментировании, так и в выборе принципов коммуникации. Идея, которую мы хотим внедрить в общество, может быть единой, но она должна быть донесена до разных групп в совершенно различающихся формах. Простой пример: во время Великой Отечественной Войны нарратив был единым, однако он имел как минимум две стороны. Одна была развернута к фронту и сводилась к лозунгу «защити!», вторая - к тылу и формулировалась «все для фронта, все для победы».
Что мы имеем сегодня? Большая кровопролитная война, война за выживание, где для фронта транслируется «ура, мы ломим, враг гнётся и вот-вот сломается», а для тыла: «ничего не происходит, все в порядке, пейте свой тыквенный латте». Очевидно же, что это не две стороны одного нарратива, это два противоречащих друг другу нарратива. Ближайший аналог - война во Вьетнаме, где для фронта транслировался лозунг «не дадим красной чуме проникнуть в Азию», а в тылу уже резвились «дети цветов» с пацифистской повесткой и пренебрежительным отношением к ветеранам.
Мы помним, чем кончилась война во Вьетнаме для США. И кстати, американские морпехи в ней проиграли вовсе не вьетконгу, они проиграли хиппи из Сан Франциско которым удалось впервые и истории США жестко навязать леволиберальную повестку обществу в целом.
Помните фильм «Рэмбо»? - у нас его посмотрели как обычный боевик, но в США для американцев это было нечто совершенно иное. Конфликт между Рэмбо, бомжеватым ветераном вьетнамской войны без прошлого и будущего и шерифом города, Тизлом, мы воспринимаем как столкновение героя войны с мелочным, злобным, дорвавшимся до власти полицейским. Между тем всё не так. В кабинете шерифа Тизла рядом с американским гербовым орлом можно заметить его боевые награды. Пурпурное сердце, вручаемое за боевое ранение, крест «За выдающиеся заслуги» - высшая награда американской армии, серебряная звезда за мужество и отвагу, проявленные в бою. Конфликт этих двух людей - это конфликт двух поколений ветеранов, одно из которых стало уважаемым столпом общества, а другое - кастой отверженных. Сам факт этого противопоставления поколений - результат деятельности леволиберальной среды сделавшей ставку на формирование идентичности разных поколений и противопоставление «молодых» поколений, устремлённых в будущее «старым» поколениям, обращённым к ценностям прошлого, которые левая повестка объявляет реакционными, и чьи ценности стремится отменить.
Главная проблема, которую решали левые весь двадцатый век - это деконструкция и подмена идентичностей. Они занимались этим на всех уровнях: на низшем - деконструкция традиционной семьи, на среднем - размывание малых групп через идею свободного течения людей и капиталов, и на самом высоком через уничтожение больших общностей, таких как нация, язык, культура, вероисповедание. Для замены «больших идентичностей» в качестве тарана было сформулировано противопоставление молодых, которых обществу подавали как «агентов будущего» и «старых», представленных как косных реакционеров, чье наследие бесполезно для будущего и должно быть отброшено. Сегодня левые доминируют в университетах Европы и США, отменяя на своё усмотрение преподавателей и ученых, чьи взгляды не укладываются в их повестку. Аналогичные процессы происходят и в России, где левое студенчество прямо сейчас пытается отменить уже не только Ильина со Шмелёвым, но и отца Павла Флоренского: учёного, священника, мученика.
Левые сформировали в 20-м веке целую религию будущего, и сами выступили в роли жрецов этого будущего. Сегодня все общества западного типа, в том числе и наши, глубоко затронуты этими изменениями, а наше общество сформировано,как система обособленных в культурном и коммуникационном плане поколений, враждующих между собой, причем, поскольку этот процесс происходил на протяжении всего 20-го века, то таких поколений сформировано уже несколько пар. Мы их обозначим как условно «сильные», атакующие поколения, настроенные на свершения и условно «слабые», нигилистически настроенные поколения, для которых доминирующая модель - пассивно-агрессивное, сопротивляющееся поведение.
1. Сильное поколение - первое советское поколение, великое поколение родившееся в 10-х-20-х одержало победу в войне, отстроило заново страну и запустило человека в космос. Антропотип: Шукшин (1929), Солженицын (1918), Вячеслав Тихонов (1928), Гелий Коржев (1925), Александр Матросов (1924), Николай Гастелло (1907), Виктор Астафьев (1924), Гайдай (1923), Смоктуновский (1925), Никулин (1921), Константин Симонов (1915), Иван Ефремов (1908)
2. Слабое поколение - советские шестидесятники, дети XX съезда, те, что родились в 30-х часто в семьях героев гражданской войны, старых большевиков «выскочивших из-за черты оседлости» и подменивших собой русскую интеллигенцию. Это те, кто «не успел» на войну и, войдя в силу в конце 60-х - 70-х годах, желая красивой жизни, обозначили в качестве ориентира Запад, те, кто, разочаровался в ценностях, обозначил отставание в технологиях и экономике. Это «Физики» и «Лирики» шестидесятых. Это внутренние эмигранты, туристы, альпинисты, КСПшники… Это классические лимоновские пастернаки, противопоставившие себя «лохам». Антропотип: Окуджава (1924) Тарковский (1932), Довлатов (1941), Мягков (1938) Игорь Дятлов (1936) братья Стругацкие (1925 и 1933), Мамлеев (1931), Илья Кабаков (1933), Андрей Чикатило (1936).
3. Сильное поколение - дети ветеранов родившиеся в 40-х -начале 50-х вошли в силу во второй половине 60-х. Ударные стройки 60-х - 70-х - их рук дело. Равно как и весь последний технологический рывок СССР. Антропотип: Высоцкий (1938), Старыгин (1946), Боярский (1949), Юрий Богатырев (1947), Путин (1952).
4. Слабое поколение. Дети слабого поколения родились в 50-х после смерти Сталина и в 60-х, и вошли в силу в конце 80-х. Это они разменяли идеи на кока-колу, это они ходили в комсомольские бани, и разворовывали промышленность, МММщики. Лучших выбила война в Афганистане. В этом поколении полно мечтателей. Антропотип: Гребенщиков (1953), Пелевин (1962), Марат Гельман (1960), Виктор Цой (1962), Сергей Мавроди (1955), Бутусов (1961), Анатолий Осмоловский (1969), Марина Лошак (1955), Зельфира Трегулова (1955).
5. Сильное поколение. Внуки ветеранов. Парализованное поколение. Родившиеся в 70-х - 80-х это последние советские бэбибумеры. Люди, заставшие увядание СССР в виде сказок о про прекрасное далёко, но в силу возраста не увидевшие грязи и гниения. Они не успели к разделу советского наследства, зато застали всю жесть 90-х с разгулом бандитизма, войной в Чечне, приватизацией. Получили ещё неплохое советское образование и стеклянный потолок. Это именно они сейчас вытаскивают войну на Украине. Антропотип: Егор Летов (1964), Роман Филиппов (1984), Артемий Лебедев (1975), Игорь Стрелков (1970), Наталья Гусева (1972).
6. Слабое поколение - запоздалые миллениалы, родившееся в конце 80-х - 90-х годах. Это лимоновские «птючи», которые приходятся «пастернакам»-шестидесятникам не детьми, а внуками. В отличие от западных миллениалов, которые так называемые эхо-бумеры, наших миллениалов мало. Они настолько инфантильны, что сливаются с поколением зумеров-снежинок, родившихся в конце 90-х-начале 00-х. Это поколение повестки БЛМ, арбузеры (зеленые внутри и красные снаружи), феминистки третьей волны Антропотип: Штефанов (1999), Милохин (2001), Шаман (1991), Дарья Трепова (1997), Надежда Толоконникова (1989), Петр Верзилов (1987).
7. Сильное поколение - поколение родившихся в 10-х. Их сравнительно много и сейчас они школьники.
Понятно, что наша схема изобилует исключениями. Например,Гагарин родился в 1934 году, должен был бы принадлежать к слабому поколению, а Сергей Параджанов родился в 1924 году и формально относится к «сильному поколению», но на деле каждого из них правильнее причислять не к своему поколению по дате рождения, а к следующему, для которого каждый из них играет роль кумира. Поэтому для нас в данном случае важна не математика цифр с датами рождения, а декларация самой идеи противопоставленности «сильных» и «слабых» поколений, где «новые сильные» опираются на ориентиры «старших сильных», а «новые слабые» ориентируются на «старых слабых». Как простой пример: Толоконникова из Pussy Riot учится у Осмоловского. А Летов, например, ориентируется на героев военного времени и перепевает Высоцкого.
В приведенной системе видно, что «слабые поколения» выстраивают свою идентичность вокруг импортированной лево-либеральной идентичности, это индивидуалисты, борцы за права с острым желанием примерить на себя роль жертвы. Венец страдальца они успешно монетизируют в случае бегства на Запад. Делать ставку на эти поколения в государственном строительстве невозможно, потому, что эти люди вместе с их культурой исключают само понятие «государство» из своей системы координат, это люди с изначальной враждебностью к государственной механике. Любые государственные интересы будут принесены ими в жертву айфону и Тесле, потому, что на символическом уровне для них государство - это опасная абстракция, а Тесла - овеществленное Будущее, адептами которого они являются. Оказавшись на ответственных постах, эти люди разлагают систему в кратчайшие сроки.
С другой стороны, опорой для государственного строительства могут стать представители «сильных поколений». Но только в том случае, если научиться говорить с ними правильно. На мой взгляд, этот разговор должен строиться от слова «традиция», которое следует понимать как идею отбора, сохранения и передачи ценностного ядра культуры, обеспечивающего самосохранение государства и культуры. И, конечно, важнейшим для этих поколений является определение консервативной идеи будущего. Условными агентами этого Будущего станут они сами, а их действующим инструментом - само государство.
В конечном итоге нам необходимо отнять у лево-либеральных идеологов «слабых поколений»монополию на Будущее и самим сформулировать для «сильных поколений»принципиально иную модель этого Будущего.
Понятно, в информационной и культурной политике следует учитывать все сказанное. Разговаривать нам нужно со всеми поколениями, для всех поколений должен быть единый дискурс, но вот формы донесения этого дискурса, углы зрения, язык, интонация - это все будет различаться. Поколения как сформированные замкнутые на себя культурные общности - вот ключ к коммуникационным стратегиям. Совершенно очевидно, что каждое из поколений имеет и свой коммуникационный канал, привычный язык и тон общения. Каждую пару противостоящих поколений можно объединить по преобладающему каналу коммуникаций: 1 и 2 - радио, 3 и 4 - телевизор, 5 и 6 - интернет и соцсети, 7 - ?
В настоящее время формируется удачный момент для реализации масштабной культурной реконструкции, если угодно для «правого поворота» в культурной политике. Из приведенного графика видно, что сейчас в культуре уже практически утратило силу «слабое» поколение, родившееся в 60-х и на два активных «сильных» поколения приходится малочисленное и не слишком влиятельное «слабое» поколение миллениалов. Статистика и демография на нашей стороне. Наступило время смены поколений в культурной политике и правильный момент для реформы образования. В следующий раз такая возможность нам представится только через полвека. Откладывать нельзя, нужно действовать!
*наш проект существует на средства подписчиков, карта для помощи
4817 7601 3171 9092
