Дмитрий повернул ключ в замке зажигания и покосился на жену. Она хмурилась и глядя в окно, будто искрилась от негодования. Муж погладил жену по руке со словами:
– Ну, перестань! Он всего лишь ребёнок! Что ты завелась, я не знаю?
Таня отдёрнула кисть и сложила обе руки на груди. Хмурясь, она была похожа на недовольную кошку, глядящую на хозяина исподлобья своими серо-зелёными глазами. Дмитрий улыбнулся и повернув руль, мягко повернул из двора на проезжую часть.
– А потому что бесит! - воскликнула Таня, наконец.
– Тань, ему всего восемь лет, он маленький ещё.
– Маленький? А истерику закатывает, как большой! - встряхнув тёмно-русыми волосами до плеч, девушка закусила губу. – Неужели ты не видишь? Он верёвки из Лёвы вьёт! Умудряется так крутить своим отцом, что тот любой его каприз исполняет!
– Ну, может, это хорошо? - Дмитрий посмотрел налево и вырулил на трассу. Отблеск вечернего солнца прошёлся по его каштановым волосам, немного ослепил, в ответ Дима прищурился и подмигнул жене.
– Дим, что тут хорошего? Растёт капризный, невыносимый и невоспитанный ребёнок! И сказать ничего нельзя - Лёва в глотку вцепится сразу.
– Он оберегает сына, не хочет его травмировать после смерти матери. Вот и поощряет всё, что бы Егорка не попросил. Вот будут у тебя свои, посмотрим, как запоёшь.
– Ну, до этого ещё дожить надо. Но я своих баловать не буду, а то распоясаются, как этот маленький дьявол. Нет, ты видел? Он на пол упал и как таракан, ногами трясти начал! - Таня помахала руками в воздухе, изображая трясущиеся тараканьи конечности. Дмитрий засмеялся.
– Зато как тебя взбодрило! Смотри, полчаса отойти не можешь! - муж погладил жену по щеке и сразу взялся за руль.
– Это ужасно, Дим! Егорик - то, Егорик - сё, не кричите на него, у него травма душевная. А на самом деле - просто непослушный и чересчур своевольный ребёнок! - Татьяна сложила руки на груди и так ехала до самого дома.
В свои 23, будучи замужем уже второй год, она не торопилась заводить детей. Дмитрий поначалу намекал, потом стал напрямую говорить, что пора бы о наследниках подумать, но спустя год после свадьбы жена твёрдо сказала, что пока не будет уверена в будущем семьи и детей, торопиться не будет. Дима согласился с таким разумным подходом и больше не напоминал, чтобы не раздражать вспыльчивую супругу, одновременно откладывая на счёт некоторые суммы ежемесячно.
Но всё изменилось в один миг.
В тот вечер они, как обычно после ужина, смотрели какой-то фильм и жевали яблоки, которыми каждую осень их снабжала мама Димы, Валентина Васильевна. Она родила поздно, долго не могла забеременеть, и первый сын, старший брат Димы Лёва, у неё получился только в 35 лет. Дима родился только спустя шесть долгих лет лечения. В 70 лет она перебралась на дачу, которую отстроил почивший десять лет назад муж, а отопление и удобства справили сыновья. Ослепнув на один глаз и подволакивая правую ногу, женщина, тем не менее, старательно ухаживала за садом, а урожай, которым щедро делилась, помогал ей чувствовать себя нужной.
Дима услышал, как зазвонил телефон. Он глянул на часы и экран смартфона:
– Начало одиннадцатого, странно. Мама обычно в это время уже спит. Может, случилось что? - поднёс устройство к уху. – Да, мамуль. Не спится?
В трубке послышался плач. Дима напрягся, прислушиваясь.
– Мам, что такое? Тебе плохо? Ну, говори уже!
– Дима... - сквозь слёзы всхлипывала мать. – Лёва...
– Что Лёва? Мам, успокойся, объясни, что случилось?!
– Лёва погиб! Разбился на машине! - и в динамике вновь послышались рыдания.
Дмитрий побледнел и резко выпрямился.
– Как погиб? Когда?!
– Час назад... С трассы полицейские позвонили, когда документы нашли и телефон.
– Где это, мам?! - он вскочил и начал бесцельно метаться по комнате. За ним, не отрываясь, следила ошеломлённая Таня.
– Тридцатый километр в сторону Москвы... Мальчик мой... - мать плакала навзрыд, отчего у Димы начало стучать в висках.
– Я сейчас туда поеду, мам. Сиди дома, жди меня! - крикнул в трубку Дима.
Таня водила за мужем глазами и боялась даже предположить, что творится в душе любимого человека. Когда умер его отец, они ещё не были знакомы, и такое состояние мужа пугало, ведь она не знала, что делать и что говорить.
Лёве всего три месяца назад исполнилось 35 лет. Именно в тот день Таня уезжала от него в раздражённом состоянии после выкрутасов Егора. Больше они не виделись, только созванивались. Дима был у них, но Татьяна отказалась ехать с мужем, чтобы не тратить нервы, глядя на избалованного мальчишку.
Лев обожал Егорку. Позволял всё и даже больше, исполнял любую прихоть, ни в чём и никогда отказа мальчик не знал. Рос заносчивым, дерзким. Про таких говорят, что берегов не видит, и он, в самом деле, чувствовал безнаказанность и считал, что так с ним должны обращаться все. Мама и жена Льва, Дарья, погибла, едва Егорке исполнилось четыре года. Погибла по-глупому, перебегала перед поездом и упала на пути, а состав тронулся. Машинист её даже не увидел, и только крики людей на перроне заставили его остановиться.
С тех пор, глядя на сына, как две капли воды, похожего на темноволосую жену, Лев не мог отказать мальчишке ни в чём. Не понимал, что так растит эгоиста и невоспитанного наглеца, которому нельзя говорить "нет".
Стоя у развороченного куска железа, которое раньше называлось автомобилем, Дмитрий не смог сдержать слёз. Закрыв рукавом глаза, он рыдал, а на асфальте смывались пожарными подтёки крови и остатки бензина. Всё, что осталось от брата, сейчас лежало на холодном полотне дороги, укрытое чёрным пакетом.
В кармане зазвонил телефон. Дмитрий потянулся и взглянул на экран - Татьяна.
– Да, Танюш, ты чего не спишь, милая? - он шмыгнул носом.
– Димочка, как ты? - она услышала, как он всхлипнул.
– Нормально. Машина в хлам, Лёву на куски разорвало, доставали по частям...
– Ужас какой... Дим, а где Егорка?
Муж замер и расширенными глазами огляделся.
– Не знаю, может, дома?
– Дим, я к нему поеду, уже ночь, а он совсем один.
– Давай, только пока не говори, что со Львом, подготовь как-нибудь... А я попозже приеду.
– Хорошо, на связи.
Татьяна накинула спортивный костюм и звякнув связкой ключей, выскочила в подъезд.
Летела на предельно разрешённой скорости, машин было уже немного, постов по дороге не встретилось. Она тихонько постучала в дверь и услышала топот детских ног.
– Это ты, папа? - послышалось из-за двери.
– Нет, Егор, это тётя Таня. Папа... Он... Задерживается. На работе.
– А ты зачем пришла?
Девушка прислонилась лбом к дверному полотну и выдохнула.
– Приехала посидеть с тобой, пока папа не вернётся.
Ключ в замке повернулся и Таня увидела заплаканное лицо испуганного мальчишки.
– Привет. Можно войти? - она сделала полшага вперёд.
– Да. - он развернулся и шаркая тапочками, пошёл в свою комнату.
Она скинула толстовку и прошла сначала в детскую. Егор сидел на краешке кровати и крепко прижимал к себе зайца соломенного цвета с огромными ушами.
– А что за игрушка у тебя?
– Это папа привёз.
– Как зовут?
– Заяц. - мальчик зевнул и потёр глаза.
– Ты голоден? Покормить тебя?
– Не надо. Я бутерброд сделал. И чай тоже. Меня папа научил.
– Ну, тогда давай, раздевайся и ложись, а я посижу в соседней комнате. Или с тобой остаться?
– Нет. Я уже большой. Не надо. - он забрался в кровать, а Таня укрыла его, погладив по плечам и волосам. Будто чувствуя неладное, в этот вечер мальчишка был тихим, молчаливым и не капризничал.
Она погасила свет, оставив ночник на тумбе у кровати и немного прикрыла дверь. Сама села на кухне и закрыла лицо руками. Что теперь будет? Мальчик совсем один остался. Кто будет за ним ухаживать? Бабушке его не отдадут - возраст, да и состояние здоровья, мягко говоря, не очень.
Ей вдруг пришла мысль, что муж возьмёт опеку над племянником на себя. Ужаснувшись даже самой этой мысли, она принялась придумывать аргументы против, ведь ужиться с этим маленьким демоном будет не просто. Ещё неизвестно, как он себя поведёт в чужой семье. Глянув на часы и тихо ойкнув, она прошла в гостиную и прилегла на диван, накрывшись пледом. Через четыре часа пискнула смс. Дима писал, что едет и будет минут через двадцать. По пути заглянув к Егору, и увидев, что он спит, прошла на кухню и щёлкнула кнопкой на чайнике, предварительно набрав туда воды.
Дима приехал осунувшийся и измождённый. Хлебнул пару глотков чая и тихо сказал:
– Маме Егорку не отдадут, с её инвалидностью, глазами и ногой... Остаёмся только мы с тобой. - он взял жену за руку.
– Дима, может, не надо? Ты же видел, что это за ребёнок? - она говорила громким шёпотом. – Он из нас всю душу вынет...
– Ты считаешь, при живых родственниках позволительно сдавать ребёнка в детский дом? И совесть не будет мучить?
– Дима, тебе хорошо говорить - ты на месяц уедешь на вахту, а мне что делать с этим бесёнком? - Таня закрыла лицо руками. – Я не знаю, Дим... Я в шоке, если честно. Не представляю, как мы будем с ним...
Дима прижал ладонь супруги к своей щеке и сказал:
– Мы справимся. И для тебя будет замечательная школа воспитания. Руку набьёшь, а там, глядишь, и своих родим. - он чмокнул в самый центр ладошки жены.
– Я понимаю, что ты меня не послушаешь, но чтобы ты знал - я против. - Татьяна поджала губы.
Но Дима настоял на своём - Егора взяли под опеку. И началась у них новая жизнь. Мальчик будто испытывал их на прочность - закатывал истерики, кидал тарелки на пол, запирался в комнате, отказывался есть. "Ты мне никто!" - самое безобидное, что звучало из его уст. Разбросанные игрушки и валяющиеся тетрадки, перевёрнутая постель - видеть это приходилось каждый день.
Татьяна и не стремилась стать ему матерью, ведь он помнил её и всегда носил при себе фотографию. Терпела все его выходки, никогда не позволила себе повысить голос или, не дай Бог, поднять руку. Стремилась подружиться, стать ближе, но безуспешно.
Они перевели Егора в другую школу недалеко от дома, чтобы не приходилось ехать на другой конец города. Записывали на кружки, в секции, ходили в парк, кино, ездили на море, но словно волчонок, он огрызался и не подпускал к себе ни Диму, ни Таню. Хотя, когда муж приезжал, становилось полегче и часть злобы мальчик выплёскивал на него. Когда становилось совсем невыносимо, ходили сначала к школьному психологу, потом нашли психотерапевта, но помогало ненадолго, потом всё возвращалось и Егор снова, как ёжик, топорщил иголки, чтобы никто не прикоснулся.
Так, в вечном противостоянии, прошло восемь лет. Мальчик сначала из худенького ребёнка с вечно нахмуренными бровями, а потом из угловатого подростка вырос в высокого крепкого юношу, над губой появился пушок, голос изменился на низкий, грубоватый, как у Лёвы когда-то, а занятия самбо добавили рельефа мышцам.
И тут Татьяна поняла, что выдохлась. Устала биться в эту стену непонимания, безразличия и злобы, когда на любой вопрос следовал только сдержанный рык и взгляд из-под бровей. Она перестала разговаривать с Егором. Обращалась только по самому необходимому или звала за стол. Отстранилась и начала увеличивать расстояние между собой и мальчиком. Не просила помочь, не уговаривала прибрать в своей комнате, молча приносила чистую одежду и также молча вешала на стул, и не говорила, как раньше, убрать всё в шкаф.
В это раннее утро она собрала пакет с мусором и без слов вышла на лестничную площадку. Мусоропровод был закрыт и пришлось спуститься вниз, к мусорным контейнерам. Оглянувшись, увидела в окне Егора - он, как ни странно, не спал, а наблюдал за ней, привычно хмуря брови. Подняла пакет и только хотела забросить его внутрь, как вдруг сзади кто-то подошёл и она почувствовала чьи-то руки на шее. В нос ударил мерзкий запах застарелого перегара, дыма и грязного тела. Задыхаясь, почувствовала, что её вдруг поволокли за мусорку. Руки сжимались крепче, она дёргалась, пытаясь освободиться, но тот, кто её держал, был явно сильнее. Вокруг, как назло, не было ни души, а горло сдавили так нещадно, что кроме хрипов, ничего наружу не выходило, глаза закатывались. Из последних сил стараясь не потерять сознание, она дёрнулась, но бомж повалил её на землю, придавив своим немытым телом. И тут, проваливаясь в черноту, она услышала быстрые шаги и глухой удар. Тело сверху обмякло и навалилось всем весом. Потом почувствовала, что дышать стало легче, а спустя мгновение, когда бездомного скинули с неё, она увидела над собой лицо Егора. Он взял Татьяну за руку и медленно поднял.
В этот момент бомж очнулся и с рёвом кинулся на парня. Егор размахнулся и изо всей силы ударил того в лицо. Оборванец взвыл и схватился за щёку, а мальчик крикнул:
– Не смей! Трогать! Мою! Маму! - сопровождал он ударами каждое слово. Взлохмаченная немытая голова закинулась назад и грязное оборванное создание рухнуло без чувств на землю. Уходя, Егор пнул его ногой, а затем взял Татьяну за руку со словами:
– Никому не дам тебя обижать. - и повёл плохо соображающую женщину домой.
Дома приложил к шее ошеломлённой Татьяны лёд, помог вымыть руки и заботливо усадил на стул в кухне, потом вскипятил чайник и сварил кофе. Ставя перед ней дымящуюся ароматную чашку, сказал:
– Прости меня, пожалуйста. Мама. - и упал перед ней на колени.
Она схватила его за голову и глядя в глаза, заплакала, улыбаясь сквозь слёзы.
– Я был такой дурак... - парень впервые за много лет смотрел на Таню прямо и открыто, с добротой, а не исподлобья.
С этих пор Егор перестал быть ёжиком с иголками. Без просьб и предупреждений пылесосил, закидывал в стиральную машинку вещи, носил сумки, встречая из магазина, и даже научился готовить. Когда ему исполнилось 19 лет и он привёл девушку для знакомства, то представил Татьяну:
– Познакомься, Полина, это Татьяна Алексеевна, моя мама.
И ничего, что ей всего 34. Для него она, наконец, стала самой родной и невероятно близкой.
Искренне благодарю вас за то, что потратили на прочтение своё время! Если вам пришлось по душе моё скромное творчество, поддержите репостами, лайками, подпиской или угостите кофе: 2202 2032 9141 6636 (Сбер). За любое содействие - низкий поклон! Всегда ваша, Елена С. ©