За консультацией обратилась 58-летняя Виктория З. из Подмосковья. Она подготовила детальное описание истории по просьбе наших юристов. Согласие на публикацию получено. Имена изменены.
Далее – история от первого лица.
Дружила с соседкой…
Я проживаю одна с 2014 года. У меня был сын, но он погиб в результате несчастного случая еще в 2012 году, а через два года от проблем с сердцем умер и муж. Не выдержал удара. Все это время я старалась хоть как-то отвлекать себя от гнетущего одиночества, посвящала массу времени внучатой племяннице. Других родственников кроме племянницы и ее дочери у меня не было.
Я проживала в своей квартире и в нашем подъезде, 2 этажами ниже жила пенсионерка, 75-летняя (на 2023 год) Мария Петровна. Мы с ней дружили долгое время, года с 2018 я стала оказывать ей посильную помощь в бытовых вопросах.
Из-за стремительно усиливающихся проблем со здоровьем, уже в 2020 году Мария Петровна не могла даже в магазин самостоятельно выйти. А в больницу ее приходилось или вести буквально под руку или же направлять по «скорой помощи».
Я фактически стала осуществлять за ней регулярный уход. Работу бросила, так как пенсия у меня была досрочная, я подрабатывала чтобы дома не сидеть. Соседка стала доплачивать. Сперва просто бегала несколько раз на день, затем приходилось даже ночевать у нее.
У нее были взрослые дети, сын и дочь. Сын не появлялся ни разу с 2019 года, звонил изредка. Она с ним общалась односложно: да, нет, как ты, нормально, пока. Как рассказывала, он сделал «не тот выбор» в семье, из-за его невестки и пошли все скандалы.
Женился он поздно, почти в 40 лет. И хотя сейчас «мальчику» уже было почти 50 лет и двое детей, Мария Петровна так и не смогла простить ему «своевольничества».
С дочерью отношения были получше, но ненамного. Она приезжала раз в полгода максимум. Звонила пару раз в неделю. Просила меня присматривать. А с матерью ругалась. Как я понимала, она настаивала на продаже квартиры и переезде матери в Москву, но та противилась.
И как-то уже в конце 2021 года Мария Петровна мне заявила, что из-за разногласий с дочерью она вынуждена принять непростое решение о составлении завещания на меня.
- И что же в него войдет? – я сперва не воспринимала всерьез ее заявление.
- Да все мое, нехитрое. Жилье. Вклад. Все что тут, - сказала Мария Петровна и через пару недель, после очередной ругани с дочерью, попросила сопроводить ее до нотариуса.
После посещения показала мне завещание, где было прописано, что мне завещано все принадлежащее Марии Петровне на день смерти имущество.
Я была шокирована, конечно. С тех пор стала, можно сказать, с двойным рвением помогать подруге. Почему бы и нет? Квартира мне лишней не будет, проживу остаток дней по-человечески. Даже если продам…
Читайте еще в блоге:
Извините, но…
В 2022 году Мария Петровна еще чувствовала себя более-менее. Хотя бы могла полностью обслуживать себя в гигиеническом плане. С уборкой, готовкой помогала я. А вот 2023 год не задался в феврале, когда женщину разбил инсульт. Дальше уход, сложные месяцы и медленное угасание женщины. Дочь за все это время приезжала раза два. Перевела мне один раз 10 тысяч, второй раз 5 тысяч. Извинялась, что не может помочь.
- Ничего страшного. Мария Петровна рассчиталась уже со мной, - сухо уклонялась я от вопросов, не желая раньше времени оглашать ее решение.
В марте 2024 года женщины не стало, я обратилась к нотариусу и узнала, что мне причитается лишь вклад на 150 тысяч рублей и полуразрушенный домик в поселке на 7 тысяч человек.
Квартира ей не принадлежала! Ей владела дочь с 2018 года.
Вы спросите, как я могла не заметить? Мария Петровна показывала мне старенькую «зеленку» на квартиру, где она значилась владельцем. Все квитанции на коммунальные услуги приходили на ее имя. Только капремонт был на дочь. Мне Мария Петровна сказала, что дочь что-то перезаключала, вот там ее данные и стоят.
После того, как она подарила в 2018 году квартиру, просто ничего не переоформлялось и не перезаключалось! Это потом уже дочь сказала.
Я сперва на нее накинулась со скандалом, она сильно удивилась.
- Вы реально не знали, что квартира не принадлежит маме? Так это она вас обманула. Причем тут я? – искренне изумлялась она. – Если бы мне сказали, что вам жилье обещано, я бы сразу рассказала всю правду. Но вы же не говорили…
- Я говорила, что Мария Петровна рассчиталась со мной! – поясняла я. – Неужели не догадалась?
- Так я откуда знала, чем она рассчиталась? Может домик продала бабушкин. Вклад отдала. Пенсию всю… я откуда знала?! – почти плакала дочь Марии Петровны.
Осталась я с домом, которому вся цена тысяч 400 и то это за землю. Там одни стены с заваленной крышей. И вклад.
Дочь, конечно, мне сопереживала, но ни рубля сверху не предложила. Еще и вырвалось у нее, что «претензий на вклад не имеем, оспаривать не будем». Видимо собиралась!
Не верьте таким обещаниям! Мне потом уже сказали, что она вообще могла завещание отменить и я бы не узнала!
Комментирует юрист
Виктория обращалась по вопросам возможного оспаривания сделки дарения. Недобросовестные юристы ввели ее в заблуждение относительно перспектив такого спора.
Ей были даны исчерпывающие пояснения по данному вопросу. Оснований для оспаривания сделки нет. На момент ее совершения, Виктория не имела даже теоретического интереса к спорной квартире. Если бы квартира была подарена после составления завещания, то наследник еще имел бы основания требовать пересмотра сделки. Именно требовать, шансы оспорить такую сделку почти отсутствуют.
В данном случае Виктория стала жертвой собственной наивности и излишней веры в добрые намерения ее подруги.