Логово еретиков, склад, подсвеченный восходящим солнцем. Коричневая черепица влажно блестит от росы, два кота сходятся на середине, сверля друг друга взглядами. Улица пуста, если не считать Скворци и Серкано. Мальчишка протяжно зевает, кутается в порванную у подмышек рубаху. Мечник шагает стремительно, скрипит зубами и останавливается дождаться проводника.
Когда Скворци указал пальцем на склад, Серкано прибавил шаг. На ходу доставая рапиру и скалясь. У двойных дверей дремлет сторож, заметив чужаков, вздрогнул и нелепо дёрнул корпус, за малым не упав с бочки, на которой сидит. Сощурился, вглядываясь... кровь отхлынула от лица, сделав землисто-серым. Развернулся, закричать, ухватившись за ручку двери, и рухнул на колени.
Остриё рапиры высунулось из груди, провернулось и выскользнуло с омерзительно влажным звуком. Скворци сглотнул колючий ком: идея примоститься к влиятельному господину, ещё пару дней тому казавшаяся гениальной, теперь выглядит большой ошибкой. Нет, он был готов наблюдать смерти и косвенно становиться их причиной, увы, мир таков. Однако сейчас ватиканец ведёт себя скорее как дикий зверь, готовый при случае, загрызть и Скворци.
Тем более причины у него есть.
— Обязательно было убивать? — Осторожно, умирающим шёпотом спросил парень.
— А зачем ему жить? — Серкано отряхнул рапиру и взялся за дверь.
— Он мог знать то что вам нужно...
— Знающих сторожить не ставят.
Рывком распахнул створку и в лицо дохнул каменной крошкой и потом. Склад заполнен гранитными блоками, из которых, судя по инструментам и готовой продукции, откалывают плитки для дорог в новом порту. На Серкано разом уставились дюжие работяги, покрытые каменной пылью с головы до ног и похожие на ожившие римские статуи. Косые лучи света пробиваются через грязные окна под потолком и падают людей, теряются меж блоков и подсвечивают пыль.
— Так-так, — протянул Серкано, поигравшая рапирой и шагая к ним, — у меня плохое настроение, так что у вас есть выбор. Честно ответить на мой вопрос или умереть в муках.
— А если ответим, вы нас пощадите? — Прогнусавил кто-то, сложно разглядеть за спинами рабочих.
— У меня плохое настроение. — Прорычал Серкано и походя полоснул ближайшего по животу.
Мужчина завопил, рухнул на колени, прижимая руки к брюху и силясь удержать содержимое. Багряно-чёрная кровь смыла белую крошку и разливается по полу, под визг, переходящий в стон отчаяния. Скворци, стоящий в дверях, переломился пополам, исторгая под ноги мутный желудочный сок и содрогаясь от спазмов. Рабочие-еретики попятились, хватаясь за молоты и долота, нервно переглядываясь.
— Убьёшь всех и ничего не узнаешь! — Вновь прогнусавил неизвестный.
Серкано заскрежетал зубами, глаза дёргаются, выискивая говорящего. Мужчина за его спиной стонет и пытается ползти, позабыв обо всём от боли, как животное. Скворци содрогается от одного вида, а в голове пульсирует мысль: почему он ещё жив? Креспо убивал мгновенно, без всякой жалости, отсекал головы тонкой рапирой! А каменщик ещё жив, хотя и путается в собственных внутренностях.
Он сделал это специально. Вскрыл беднягу, так быстро и аккуратно, что не повредил органы.
Мечник приблизился к толпе вплотную, без тени беспокойства. Навис над каменщиками, как взрослый над детьми. Очень и очень злой взрослый. Глаза налиты кровью, зрачки сжались до точки не больше игольного острия. С клинка рапиры на пыльный пол срываются густые капли. Ни следа от того беспечного пьяницы, что пил вино на берегу моря и любовался видом. Зверь, алчущий крови.
— Господин! — Закричал Скворци, прыгая между ним и рабочими. — Мёртвые не говорят, и они не все еретики!
— Господь своих узнает. — Прорычал Серкано.
— Но Господь не расскажет, где прячется... тот, кого вы ищите, а если и направит, то будет поздно! Вы же знаете, Бог нетороплив.
— Хорошо, — наконец выдохнул Ватиканец, — я не убью вас сейчас, если расскажете всё.
— Что всё? — Пролепетал один из рабочих, стараясь не смотреть на умирающего товарищи и на Серкано.
— Я расскажу. — Вновь зазвучал гнусавый голос. — А вы уходите отсюда подальше.
Через толпу протиснулся старик со сломанным носом, свёрнутым так сильно, что кончик почти касается скулы. Глаза блёклые, с начавшими расти катарактами, и злые. Он смотрит прямо на Серкано, стискивая кулаки.
— Господин ведь не против?
— Если не услышу, то что нужно, всё равно всех найду.
— Охотно верю. Пройдёмте.
Рабочие, повинуясь взмаху руки, будто отгоняющему муху, бросились со склада. Оббегая стенающего товарища. Кто-то подхватил беднягу, но тот взвыл и задёргался. Его всё равно потащили, затолкав всё, что вывалилось из живота обратно. Старик посмотрел на Скворци тяжёлым взглядом, тот пожал плечами и отвернулся.
— Сволочь, ты Скворци. — Проскрипел старик. — У Вальтера ведь жена и дети.
Парень вновь пожал плечами, добавил нехотя:
— Каждый выживает как может.
— Да, как может, а ты как крыса... пройдёмте.
В дальнем конце узкая лестница привела на короткий поверх, защищённый от пыли стеной и дверью. Внутри — крошечный кабинет со столом, на котором красуется гроссбух, окованный медью. Старик, шаркая по полу, прошёл за стол и с усилием сдвинул учётную книгу, опустился в кресло с отчётливым хрустом в коленях.
— Спрашивай, убийца, я отвечу.
— Я убиваю только еретиков и их пособников. — Буркнул Серкано, нависая над столом.
— Ой ли? Впрочем, какая теперь разница... нас обманули. Треклятый Годдард... я думал, он работает на Фера и мэра, а он вон что учудил, чёртов француз... говорил мне отец, — лучше довериться дьяволу, чем французу.
— Поясни?
Серкано упёрся руками о столешницу, старик откинулся на стуле и криво улыбается беззубым ртом. Скворци же стоит у двери, готовый выбежать в любую секунду.
— А что тут пояснять? Фер явился к нам, щедро сыпал золотом и обещал помощь в свержении твари, засевшей в Ватикане.
Серкано скрипнул зубами, но промолчал, только сощурился. Старик же продолжает, будто не замечая реакции:
— Нам дали работу, обеспечили связь с другими ячейками. Знаешь, оказывается, мы не одни такие, но какая разница... — Старик поднял руки на уровень лица и просипел потрясая. — Смотри! Смотри! Этими руками я работал, сколько себя помню: пахал, строил, обрабатывал камень! Возвёл столько церквей, что апостол Пётр должен меня в зад поцеловать! Этими руками я нянчил дочь, а потом и внучку...
— Это к делу не относится. — Отмахнулся Серкано.
— О нет, ещё как относится! Убийца! ВЫ! ВЫ ЗАБРАЛИ ЕЁ У МЕНЯ, МОЁ МАЛЕНЬКОЕ СОКРОВИЩЕ! — Голос старика возвысился до трубного гласа и тут же опал ниже шёпота. — Мою маленькую радость... забрали и выцедили... у неё были такие тонкие руки, когда мы нашли тело... бледные... Твари.
Лицо старика перекосило, в уголках глаз выступили слёзы. Он стиснул кулаки, затряс головой и, остановившись, вперил взгляд в Серкано.
— Ты и такие, как ты! Вы виноваты.
— Что за бред? Старик, ты выжил из ума? Неважно, просто скажи, где может остановиться Годдард! Они ведь будут использовать укрытия еретиков.
— О, так ты хочешь убить его?
— И вернуть леди Октавию. — Отрезал Серкано выпрямляясь.
— Вернуть? — Старик зашёлся сиплым кашлем. — Скорее украсть. Как и мою внучку...
— Заткнись. — Глухо зарычал Серкано, стискивая рукоять пистолета и едва удерживая позыв выстрелить еретику в лицо.
— О чём он? — Прошептал Скворци.
Он переминается с ноги на ногу у двери, готовый в любой миг сбежать и затеряться среди трущоб. Кто знает, что взбредёт в голову ватиканцу теперь.
— Еретические бредни, — отмахнулся Креспо и схватил старика за ворот, подтянул к себе через стол, столкнув гроссбух. — Меня они не интересуют, только укажи место, где прячется Годдард!
— Конечно. Надеюсь, вы друг друга перебьёте... Вдоль лесной реки, она мелкая, кони могут пройти посерёдке сбрасывая собак со следа. А как дойдёшь до скалы с раздвоенной вершиной, обойди её по тропе с расколотым дубом. Там будет большой лагерь.
— А другие где?
— А нет других, не здесь. — Каменщик ухмыльнулся. — Конечно, я могу расписать тебе и другие, в соседних королевствах. У тебя ведь полно свободного времени?
Серкано зарычал и отпустил старика, тот молча растянулся на столе лицом вниз. Мечник развернулся к Скворци. Паренёк судорожно сглотнул и торопливо отвёл взгляд от безумных глаз.
— Мне нужно четыре коня. — Бросил ватиканец, проходя мимо и толкая дверь. — Поспешим.
Ваша поддержка, это самый лучший источник вдохновения и мотивации! Если вам нравится моё творчество, прошу, поддержите звонкой монетой. Я буду очень благодарен и продолжу радовать вас новыми главами и работами.
Сбербанк: 2202 2036 2359 2435
ВТБ: 4893 4703 2857 3727
Тинькофф: 5536 9138 6842 8034
Для иностранцев: boosty.to/lit_blog/donate
