Героем воевал. Героем жил. И погиб Героем.
Так можно охарактеризовать жизненный путь человека, прошедшего войну с первого дня до последнего, не просто встретившего Победу в Берлине, а покорившего крышу Рейхстага в триумфальном 45-м. Дорожившего честью и никогда не встававшего на колени ни перед кем, не просившего и не унижавшегося. И без раздумья жизнь отдавшего уже в мирное время за жизнь маленькую, только начинавшуюся.
Это - Человек. Именно так, с большой буквы. И звали его Алексей Прокофьевич Берест. Вы что-нибудь слышали о нем?
Уверен, что многие только неопределенно пожмут плечами. При упоминании "Берлин", "Рейхстаг", "Победа" большинство вспомнят разведчиков 756-го стрелкового полка сержанта Михаила Егорова и младшего сержанта Мелитона Кантарию, водрузивших штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии на крыше Рейхстага, являющийся сегодня официальным символом Великой Победы над фашистской Германией. За свой подвиг оба были удостоены звания Героев Советского Союза.
Но именно лейтенанту Бересту 30 апреля 1945 года командир 756-го стрелкового полка полковник Федор Матвеевич Зинченко поручил выполнение боевой задачи по водружению красного стяга на крыше отчаянно сопротивлявшегося парламента Германии, именно замполит Алексей Берест командовал группой знаменосцев. И Знамя Победы над поверженным Берлином в ночь с 30 апреля на 1 мая 1945 года подняли три человека: Берест, Егоров и Кантария.
Их было трое. Но в истории остались имена только двоих. Звезда Героя по абсолютно необъяснимым причинам обошла того, кто головой отвечал за выполнение боевой задачи. Алексея Прокофьевича Береста не просто забыли, его практически вычеркнули из официальной истории.
Как так получилось? Попробуем разобраться.
Алёша Берест родился на Украине 9 марта 1921 года в селе Горяйстовка Харьковской губернии в крестьянской семье. У Прокофия Никифоровича и Ефросиньи Вакумовны Берестов родилось 16 детей, но выжили только 9. А в самом начале голодных 30-х дети в одночасье лишились обоих родителей. Вся тяжесть забот о семье легла на плечи старших сестер. Успел в те годы Алеша Берест и побеспризорничать, и в детском доме побывать.
Окончив 7 классов, он работал трактористом на Чупаховской машинно-тракторной станции, затем экспедитором на Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна. В октябре 1939 года добровольцем записался в Красную Армию. Участвовал в Советско-Финской войне. Служил во 2-м полку связи Ленинградского военного округа.
За годы Великой Отечественной войны Берест прошёл путь от рядового до заместителя командира батальона по политической части 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. В марте 1942 года вступил в ряды ВКП(б). Карьеру не строил, служил, как положено. Начав войну рядовым-связистом, через год стал командиром отделения.
В 1943 году Алексея Береста отправили на учебу в Ленинградское военно-политическое училище. Кроме семилетки другого образования за его плечами не было, но командование учло безупречную службу, фронтовой опыт и личные качества — его приняли в училище и за несколько месяцев Берест прошел курс подготовки офицерского состава, получив звание лейтенанта.
Дальше были еще почти два года тяжелых боев, трудный путь в составе легендарного 1-го Белорусского фронта до самого сердца нацистской Германии, Берлина. Здесь-то и пробил его звездный час.
Получив 30 апреля 1945 года приказ командования об установке красного знамени на крыше Рейхстага, Алексей Берест лично отобрал проверенных бойцов, сержанта Егорова и младшего сержанта Кантарию, комсомольца и беспартийного, для выполнения поставленной задачи.
Для руководства Третьего Рейха Рейхстаг являлся одним из главных символов обороны. Потеря его означала окончательное крушение нацистской Германии. Поэтому Центральный сектор обороны Берлина, включавший в себя здания правительственных учреждений - рейхсканцелярию, гестапо и Рейхстаг - был хорошо укреплён и оборонялся отборными частями СС. Общая численность личного состава гитлеровцев составляла около 5 тыс. человек.
Рейхстаг превратили в настоящую крепость. Окна и двери парламента фашисты заложили красным кирпичом, а для ведения пулемётного огня в кладке оставили амбразуры. С севера на юг площадь Кёнихплатц пересекал котлован линии метро, заполненный водой. Перед фасадом здания на прямую наводку были поставлены четыре батареи 105-миллиметровых и одна — 88-миллиметровых орудий. Обороняющихся поддерживали артиллерийские подразделения, танки и штурмовые орудия, расположенные в парке Тиргартен и у Бранденбургских ворот.
В Рейхстаге царил сущий ад. Под гром канонады, под раскаты взрывов и стрекот автоматных очередей, под лязг затворов и топот ног, под крики и грохот рушащихся стен шли тяжелейшие бои. Пламя пожара быстро захватило широкие коридоры и просторные залы, окутывая густыми клубами едкого дыма всё вокруг.
Плотность пулеметного огня была невообразимая. Свистели пули, летели в разные стороны осколки кирпича и штукатурки. По полуразрушенным лестницам в кромешной тьме группа Береста пробивалась вперед. Знамя следовало закрепить как можно выше, чтобы издалека видна была сила и мощь русского солдата, чтобы вселить богатырскую удаль и отвагу в наступающие подразделения РККА.
Выбрав момент, когда стрельба поутихла, Берест дал команду карабкаться наверх. Подсадил на плечи Михаила Егорова, а уж по ним на самую верхотуру пирамиды взобрался Мелитон Кантария. Солдатскими ремнями примотал расщепленное пулей древко красного знамени к колонне.
Вот как описывал те события в 60-е годы сам Алексей Прокофьевич Берест:
Открытый огонь нашей артиллерии дал нам вместе с Сьяновым возможность под её прикрытием броском с ротой приблизиться к залегшему наступающему батальону. После сигнала о прекращении огня в стремительном броске всеми силами мы ворвались в открывшийся проход центрального входа в здание, двери которого были подорваны гранатой. В это время при моем участии знаменосцами тов. Кантария с Егоровым было закреплено армейское знамя №5 на одной из колонн центрального входа в Рейхстаг...
А на купол парламента Знамя Победы "переехало" уже позже, когда основные силы гитлеровцев прекратили отчаянное сопротивление. Вот что писал в своих мемуарах командир 756-го стрелкового полка, Герой Советского Союза, полковник Федор Матвеевич Зинченко:
Вызвал Егорова и Кантарию, и мы отправились наверх… Когда я взобрался на крышу, передо мной открылась довольно широкая панорама Берлина. Обошли медленно купол и на восточной стороне (то есть тыльной относительно парадного входа) обнаружили исковерканную разрывом снаряда лестницу, ведущую на самый его верх.
— Ну что же, товарищи дорогие, — обратился я к своим спутникам. — Тридцатого апреля вы не полностью выполнили мой приказ. Знамя-то установили не на куполе. Довыполнить!..
— Есть, товарищ полковник, довыполнить приказ, — бодро ответили Егоров и Кантария. И через несколько минут Знамя уже развевалось над куполом…
Странно, но не нашлось в этих воспоминаниях, опубликованных в мирное послевоенное время, места имени лейтенанта Береста. Будто и не было его вовсе в те трудные и триумфальные дни среди солдат и офицеров, штурмовавших Рейхстаг.
Зато несколько иначе видел героическую историю переноса Знамени командир и близкий друг Алексея Береста, Герой Советского Союза Степан Андреевич Неустроев:
Помню, как кричал командир 756-го полка Зинченко: „Где знамя? Не на колонне оно должно быть. Наверх надо, на крышу Рейхстага! Чтобы все видели!“ Через некоторое время бойцы вернулись подавленные — темно, нет фонарика, не нашли выход на крышу. Зинченко матерился так, что стены дрожали, как при артобстреле. Прошло больше часа. Думали, всё: нет никого в живых. И вдруг видим: на фоне стеклянного купола Рейхстага пляшут трое. Понятно, что не от радости. Просто, если двигаешься, меньше вероятности попасть под пулю...
Трое - это сержант Михаил Егоров, младший сержант Мелитон Кантария и лейтенант Алексей Берест.
А потом с крыши Алексею Бересту пришлось отправиться в подвал.
Уже всем стало ясно, что нацистская Германия повержена. Гитлер самоубился. Рейхстаг в конвульсиях продолжал сопротивляться, но это оставалось вопросом времени. Загнанные в подвал немцы выбросили белый флаг и на русском языке передали, что они согласны на переговоры, но с одним условием: переговоры будут вести с полковником или с генералом.
Где в условиях непрекращающихся боев в Берлине можно было найти цельного живого полковника, готового сунуть голову в пасть к тигру? Это ж сколько времени стоило потратить, чтобы ввести нужного офицера в курс дела, объяснить суть происходящего? А ведь каждый миг, каждая минута сопротивления гитлеровцев - это жизнь советского солдата. Разведчики сориентировались быстро: лейтенант Берест, несмотря на то что молод - высок, широк лицом и точно скала гранитная, солиден с какой стороны ни посмотри. Под стать старшему офицерскому чину. Надел полковничью форму, рядом с ним с орденами и медалями - капитан Неустроев в качестве адъютанта для пущей убедительности.
Немецкому командиру Берест с порога заявил, что 1 мая - советский праздник, Берлин полностью занят подразделениями Красной Армии и в сложившихся условиях сопротивление бесполезно. Гитлеровцам Берест предложил сдаться, гарантируя добровольно сложившим оружие - жизнь, а раненным - медицинскую помощь. На что немец ответил, что пока Рейхстаг занят только штурмовой группой численностью не более 100 бойцов, так что сдаваться следует русским...
Я в ультимативной форме объявил, что данная встреча проходит не в Москве, а в сердце Германии, в Берлине, - позже вспоминал Алексей Прокофьевич Берест. - И я не затем пришел в Берлин, чтобы сдаваться...
В осажденном Берлине вступать в переговоры с гитлеровцами советским солдатам приходилось не раз. Но редко когда удавалось вернуться живыми. Ощетинившиеся стволами фашисты в бессильной злобе старались как можно больше записать противников на свой счет, открывая огонь. Так вышло и на этот раз.
Уже на выходе из подвала сопровождавший советских парламентеров офицер СС выстрелил Бересту в спину, но промахнулся. Вновь завязался бой.
С двумя пистолетами Берест укрылся за бронзовой статуей кайзера Вильгельма. Когда магазины обоих пистолетов опустели, в ход пошли подручные средства. Схватив фрагмент металлической руки, он наотмашь ударил одного фашиста, но сзади на него накинулся другой, схватив за горло.
Подскочил наш боец с гранатой в руке, размахнулся и, промазав, стукнул меня по спине, - описывал ту ночь Алексей Берест. - От удара граната выпала и волчком завертелась у наших ног. Я мгновенно оторвал от себя руки врага, чуть приподнял и бросил его на гранату. Она взорвалась и осколками ранила меня в ногу... Бойцы отнесли меня в комнату, наскоро перевязали. Я зарядил пистолет и снова вступил в бой...
Рано утром 2 мая оставшиеся в живых нацисты, рьяно оборонявшие Рейхстаг, вновь выбросили белый флаг. Но на этот раз они уже не требовали переговоров, они капитулировали.
Немецкий полковник, с которым Берест вел переговоры, сдал оружие первым. Его примеру последовали другие. Грязные, подавленные, сломленные проигранной войной.
Нацистская Германия пала, русский воин доказал это, расписавшись на стенах Рейхстага. Летом 1945 года началось массовое возвращение солдат и офицеров Красной Армии домой. По всему Союзу гордо шли железнодорожные составы, их пассажиров встречали на полустанках цветами, слезами радости и жаркими объятиями. Но были среди поездов, триумфально возвращавших на родину победителей, и другие, пассажиры которых стыдливо прятали глаза, не зная, что ожидает их впереди. Начальником одного из таких эшелонов, в котором везли репатриированных - тех, кого нацисты угнали на работы на Запад в годы войны, был назначен Алексей Берест.
По пути в родную Горяйстовку, которую покинул много лет назад, он тяжело заболел тифом. Едва живого, в горячечном бреду его сняли с поезда и перевезли в госпиталь в Ростов-на-Дону, где Алексей Прокофьевич пролежал почти полгода. Здесь ему довелось встретить свою судьбу, молодую и бойкую медсестру Людочку. Здесь завязались отношения, скрепившие два одиноких сердца на всю оставшуюся жизнь.
После госпиталя надо было возвращаться на службу в Германию, откладывать дело в долгий ящик лейтенант Берест не привык.
Мама мне говорит: какой-то военный всё ходит вдоль забора, - позже вспоминала Людмила Федоровна Берест. - А я ей: не знаю, я никого не приглашала, никому ничего не говорила.
Мама вышла на порог, а он ей через забор: мамаша, скажите, Люда с госпиталя здесь живет?
Они заходят, а я его в форме и не видела никогда. Только в пижаме. И поразилась: чего его вдруг принесло. А он с порога:
- Здравствуй теща, зять пришел!..
Так что к месту службы в Берлин Алексей Берест направился уже с молодой женой.
В мае 1946 года в советских газетах был опубликован Указ о присвоении звания Героев Советского Союза за взятие Рейхстага и водружение Знамени Победы. В этом списке места фамилии Береста не нашлось. По свидетельствам современников, Береста из числа награжденных собственной рукой вычеркнул Георгий Константинович Жуков. На дух не переносил Маршал Победы политработников, потому посчитал, что среди героев "заместителю батальона по политической части" не место.
Но есть и иные версии, озвученный дочерью Алексея Береста Ириной в одном из интервью:
Возможно, сыграл свою роль случай с офицером СМЕРШа когда отец не дал ему часов для "особистов", а может, перепись ценностей в доме Гиммлера, которые перекочевали не в музеи, а на виллу одного из маршалов, о чем отец заявил во всеуслышание. А возможно, инцидент, когда в азарте наступления его бойцы, не разобравшись, какое помещение штурмуют, гранатой взорвали двери и обстреляли посольство одного из нейтральных государств, которое сразу же обратилось с нотой к правительству СССР. Отца как замполита обвинили "в плохой воспитательной работе в батальоне". Отстаивать его доброе имя было некому...
За почестями и наградами Алексей Прокофьевич Берест никогда не гнался. Всегда служил Родине, а не прислуживался. Но в этот раз обида одолела его, заставив летом 1946 года написать рапорт члену Военного совета 3-й ударной армии генерал-майору Литвинову:
Товарищ генерал, я лично водрузил Знамя Победы над Рейхстагом. Когда я с 12-ю старыми бойцами батальона и 38 бывшими военнопленными ворвался в Рейхстаг, то по вызову немецкого командования в чине полковника ходил на переговоры, где был ранен. За мои подвиги меня не оценили, за что я сейчас очень переживаю. Всё это подтверждается историческими документами...
Это был единственный раз в жизни, когда он позволил себе обратиться к "начальству" с просьбой. Больше - нигде и никогда. 22 августа 1946 года его наградили орденом Красного Знамени.
В 1947 году Алексея Береста, получившего к тому времени звание старшего лейтенанта, перевели в Севастополь на должность заместителя начальника по политчасти передающего радиоцентра узла связи Черноморского флота.
На флоте не сильно жалуют представителей сухопутных войск. Но Алексей Берест пользовался авторитетом. Даже матерые моряки за глаза его Батей называли.
Семья была дружная этих матросов, спаянная, - вспоминала Людмила Федоровна Берест. - Дружно жили, с детьми помогали... Провожали тоже дружно: вся часть вышла...
Так как старшему лейтенанту не выделили транспорт для переезда, матросы сами перевезли всю семью вместе с пожитками в Симферополь, откуда уходил поезд...
9 мая 1965 года, спустя 20 лет после окончания войны, Знамя Победы впервые появилось на Красной площади. И пронес его полковник Самсонов, получивший за него звание Героя Советского Союза, но в водружении над Рейхстагом и вовсе не участвовавший. А Алексея Прокофьевича Береста даже не пригласили на этот парад. Казалось бы, почему?
Герой должен быть кристально чист. А Берест... Алексей Прокофьевич Берест таким похвастать не мог. Не вписывался его образ в идеалы строителей коммунизма.
В начале 50-х годов Берест работал начальником отдела кинофикации Неклиновского района. И здесь героя штурма Рейхстага настигла большая беда. В феврале 1953 года его задержали по обвинению в хищениях социалистической собственности. Был или нет факт преступления - сегодня уже не узнаешь. Не осталось живых свидетелей. Но на следствии более десятка человек высказались в защиту Алексея Прокофьевича, показав, что к обнаруженным комиссией из Ростова махинациям он не причастен.
Говорят, что у следственных органов стояла задача во что бы то ни стало "закрыть" неудобного ветерана. Характер у него был железный, никогда ни перед кем не пресмыкался и не лебезил. Кто знает, кому мог перейти дорогу, слово поперек вставить?
На допросах его всячески пытались вывести из равновесия. И в конце концов это удалось. На недовольство Береста: "Почему же следствие не верит боевому офицеру, ветерану?" - следователь небрежно бросил: "Еще не известно, где ты служил. Может, отсиживался в теплом месте".
Стерпеть нанесенную обиду Алексей Прокофьевич не смог. Не сдержался. Потерял контроль над собой. Человек от природы сильный, он вскочил с места, подхватил следователя вместе с креслом на руки и швырнул в окно.
Всё бы ничего, да этаж второй...
Его осудили на 10 лет. Находясь в местах лишения свободы, Алексей Берест писал жалобы на решение суда, веря в социалистическую справедливость, надеясь, что невиновного человека и истинного коммуниста не могут лишить свободы.
Прошу суд РСФСР прочесть внимательно и обратить внимание на неправильное ведение следствия Неклиновской прокуратурой, а также неправильное решение суда Неклиновского района, - писал Алексей Прокофьевич в адрес судебной комиссии Верховного суда РСФСР. - Предъявленные мне обвинения абсолютно неверны и сфабрикованы. В настоящее время отбываю срок с партбилетом. С ним прошел все невзгоды войны, был в блокаде Ленинграда. И в настоящем меня незаслуженно называют "врагом народа". Прошу честно и внимательно разобрать мое дело и послать меня на переследование другим следственным органам. Прошу не отказать в моей просьбе...
Он не мог переступить себя, даже в трудный момент не позволял склонить голову. Кто-то скажет - гордыня, а кто-то назовет честью.
Из письма Алексея Береста домой:
Добрый день мои дорогие, Люся, Ира, Леня. Люся, я тебе писал в одном письме - когда надо написать. Пиши ты сама о помиловании Ворошилову как от себя. Потому что мне нельзя: я себя виновным не признаю... Скоро я заканчиваю этот институт и получаю диплом. Думаю, что теперь никто в жизни меня не обманет. Самое главное - теперь буду жить для себя. И в первую очередь, для семьи. Люся, я тебя прошу, если имеешь возможность, сфотографируйся с детьми и вышли мне, потому что я очень соскучился за вами...
В конце концов смирившись со своей участью, Алексей Прокофьевич Берест с нетерпением ждал, когда увидит близких. И продолжал писать письма, ставшие единственной возможностью передать им частичку своей души и почувствовать ответное тепло родных:
Добрый день, мама, Люся, Ира, Леня. Пусть будет, так говорят, что Богом помечено и какая судьба человека - такую не миновать. Значит, и мне намечено посидеть в этом аду и побывать в этом преступном мире. Но я останусь человеком и слезы моих детей, жены и ваши я никому не прощу. В жизни мне довелось два раза переживать фронт. Это тоже второй фронт. Но брехня, я ни перед кем на коленях не стоял и никогда нигде не встану. Люся, ты интересуешься, каким я стал. Я недавно в маленьком письме отослал фотокарточку. А вообще стал очень спокойным. Спокойней, чем был. Чем тяжелее для меня обстановка, тем я спокойней. У меня одна мечта: домой, домой...
Алексей Прокофьевич Берест вернулся в Ростов через 2 года и 7 месяцев после ареста. И с тех пор город на величественной реке Дон стал ему родным домом до самой смерти. Человеку с судимостью устроиться в обществе было непросто, но герой-фронтовик и не искал легких путей. Пошел рабочим на завод, благо для этого не требовался "чистый" паспорт. Трудился на разных производствах, но больше всего - на Ростсельмаше, в горячем сталелитейном цеху. Быстро выбился в бригадиры, пользуясь безграничным уважением коллег и будучи не очень удобным для начальства. Несмотря на все перенесенные невзгоды, конформистом не стал, гнуться под кого-либо не привык, если надо, резал правду-матку не взирая на чины и регалии оппонента. На всех праздничных демонстрациях возглавлял колонну своего цеха.
...День 3 ноября 1970 года стал последним в жизни Алексея Прокофьевича Береста. Забрав после работы 5-ти летнего внука из детского сада, он направился домой. На железнодорожной станции было много народа, все ждали прибывающую электричку. Перед Берестом - женщина с маленькой девочкой.
В общей толчее никто и не заметил, как малышка оказалась на путях. Услышали только испуганный крик матери и дочери. Алексей Прокофьевич сориентировался молниеносно. Оттолкнул в сторону внука, спрыгнул на рельсы и в последний момент успел поднять ребенка на перрон. Но сам спастись уже не смог.
Герой Великой Отечественной войны, один из тех, кто водрузил Знамя Победы над поверженным Рейхстагом, забытый властью и любимый близкими и друзьями, Алексей Прокофьевич Берест скончался от полученных травм в больничной палате в 4 часа утра 4 ноября 1970 года, так и не приходя в сознание.
Вместо эпилога
Алексей Прокофьевич Берест прожил удивительную жизнь. Ему довелось отстоять честь своей Родины и дойти до фашистского логова, собственными руками расправится с врагом и ощутить вкус Победы.
Казалось бы, советский солдат, ворвавшийся в столицу нацистской Германии, должен быть опьянен жаждой мести за миллионы погибших и угнанных в лагеря, за сожженные деревни и стертые с лица Земли города, должен требовать возмездия и каленым железом выжечь нацию, принесшую огромное горе народам СССР. Считавшие себя высшей расой должны вкусить плоды своей же идеологии.
Но не таков был Алексей Берест. Беспощадный к врагам он сохранил в себе природную доброту и чувство справедливости. Немецкий журналист Карл Кокошко в своей книге "Сыны полка" описал мало кому известный эпизод. Во время боев в Берлине лейтенант Берест спас двух немецких подростков из гитлерюгенда. Когда один из бойцов Красной Армии занёс руку с гранатой, лейтенант его остановил. Много позже Кокошко смог найти этих ребят, к тому времени ставших убеленными сединами добропорядочными бюргерами.
"Мы молимся за советского офицера, подарившего нам жизнь", - в унисон говорили они.
Алексей Прокофьевич Берест прожил жизнь достойно и мужественно. Не ради славы и наград. Хотя сослуживцы и общественные организации не раз обращались с ходатайством о присвоении Бересту звания Героя Советского Союза.
Спустя год после смерти Алексея Прокофьевича Береста на экраны большой страны вышел заключительный фильм "Последний штурм" героической киноэпопеи "Освобождение" режиссера Юрия Озерова. Роль Береста в нем исполнил актер Эдуард Изотов, по мнению родственников, как две капли воды похожий на своего прототипа.
А в 1975 году на Ростовской киностудии в память о безвременно ушедшем Герое сняли документальный фильм "Алексей Берест". Но эти слабые потуги энтузиастов не смогли порвать кольцо забвения.
31 октября 1999 года Главное управление кадров совместно с Главным управлением воспитательной работы Министерства обороны Российской Федерации обратилось с просьбой рассмотреть в порядке исключения на заседании комиссии по государственным наградам при Президенте Российской Федерации вопрос о возможности присвоения Алексею Прокофьевичу Бересту звания Герой Российской Федерации (посмертно). И только в 2003 году комиссия ответила, что не поддерживает ходатайство о присвоении Бересту этого звания с учётом того, что его заслуги уже были отмечены высокими государственными наградами.
Но заслуженная награда все же нашла Героя, и пусть через 60 лет после Победы, но подвиг Алексея Береста оценили по достоинству. 6 мая 2005 года за боевую отвагу в Великой Отечественной войне, личное мужество и героизм, проявленные в Берлинской стратегической наступательной операции и водружении Знамени Победы над Рейхстагом, указом президента Украины Виктора Ющенко Алексею Прокофьевичу Бересту было присвоено звание Герой Украины с присуждением ордена "Золотая Звезда"...
Спасибо, что дочитали до конца.
________________________________________
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить интересные материалы. Для этого достаточно нажать на кнопку.
Понравилась статья - с вас лайк)))
По всем вопросам пишите на time.text@yandex.ru