- Мама? Привет… а ты чего приехала? – опешила Света, явно не ожидая увидеть на пороге мать.
- Привет, дочка. А ты чего так испугалась, словно не родную мать увидела, а приведение какое?
- Я просто… просто не ожидала, что ты приедешь… Что-то случилось?
- Что за глупый вопрос? Почему что-то должно случиться?
- Ты так неожиданно приехала, даже не позвонила… - Света продолжала стоять в растерянности.
- В том то и дело, что я тебе звонила, - скрестила руки на груди мать. – И вчера, и сегодня… Но абонент вне зоны доступа.
- Ну, да. Тут же связи нет, чтобы её поймать, нужно на пригорок выйти. Ты это прекрасно знаешь.
- Ты бы и сама могла позвонить, - недовольно фыркнула мать.
- Я звонила. Три дня назад, спросила у тебя, как рыбные котлеты приготовить, но ты сказала, что тебе сейчас некогда кулинарные советы раздавать и положила трубку.
- Да, я в тот момент действительно была очень занята. А ты прям обиделась сразу?
- Я не обиделась, мам. Просто решила больше не беспокоить тебя своими звонками.
- Ладно, хватит болтать. Давай, собирайся, через полчаса автобус обратно пойдёт, нам нужно на него успеть.
- Я не собираюсь ехать домой, мам. Я останусь здесь, как минимум до того момента, пока тётя Шура не поправится.
- Шурка в больнице, под присмотром врачей. Какой тебе смысл здесь оставаться?
- Я утром и вечером езжу к тёте Шуре в больницу, завтрак и ужин ей вожу.
- Её что, в больнице не накормят?
- Накормят, но домашняя еда гораздо лучше. Хотя тётя Шура и не жалуется на больничную пищу, но я-то тётю Шуру хорошо знаю – она никогда ни на что не жалуется, как бы плохо ей не было.
- И не надоело тебе, дочка, здесь в этой забытой Богом деревне сидеть? Уже полторы недели тут торчишь! Не скучно тебе? Лето на дворе, погода какая! К нам твои подружки приходят, спрашивают, куда ты запропастилась.
- Мам, если ты не забыла, я здесь, в этой, как ты выражаешься «забытой Богом деревне», шесть лет своей жизни провела, - Света с укором посмотрела на мать.
- Дочка, так ты сама захотела жить с тётей Шурой, поэтому я тебя ей и отдала!
- Конечно, захотела! Только захотела я после того, как моя жизнь в родном доме стала невыносимой!
- Что ты такое говоришь? Да как только совести у тебя хватает!? – не на шутку разозлилась мать. – Это неправда! Никто тебя дома не обижал и не притеснял. Отчим тебя и пальцем не тронул!
- Не тронул, я не спорю. Зато орал постоянно, что я не так всё делаю. Всё не так! А ты меня ни разу не защитила, всегда ему поддакивала. А он орал и орал… Ещё не хватало, чтобы он руки распускал…
Хоть и маленькая я совсем была, но я помню, мама, что мне с тобой гораздо лучше жилось до того момента, как ты вышла замуж за этого Юрия...
- Что хорошего? – фыркнула мать. – Я одна с трудом тебя тянула, мы едва концы с концами с тобой сводили. Если бы я не встретила Юру, мы бы с тобой так в нищете и жили.
- Я не помню, чтобы у нас с тобой нечего было поесть. Тётя Шура почти каждый выходной к нам приезжала, яйца привозила, картошку, иногда мясо. В сезон у нас с тобой всегда были свежие овощи с её огорода. Тётя Шура всё выращивала сама, горбатилась на грядках с утра до ночи, тебя о помощи никогда не просила.
- А когда мне было ей помогать? Я же работала…
- По выходным ты могла бы ей помогать. Я постоянно видела, как к пожилым соседям на выходные приезжают дети и помогают: копают, сажают, пропалывают… Но ты в деревне почти не появлялась, даже после того, как отправила меня к тёте Шуре на постоянное жительство.
- Ещё раз повторяю: я тебя никуда не отправляла, ты сама так захотела!
- А ты и рада была, мам, меня сбагрить… Я не жалуюсь, мне было очень хорошо, когда я жила с тётей Шурой. Я плакала несколько месяцев, когда ты вдруг, спустя 6 лет, решила вернуть меня домой.
- Мне давно кажется, что ты свою тётку любишь больше, чем родную мать! – фыркнула Людмила.
Она выглянула в слегка приоткрытое окошко, которое выходило в сад, и ей вдруг вспомнились её детство и юность, прошедшие здесь, в этой деревне.
Людмила и Александра были родными сёстрами, родились и выросли здесь, в деревне Колпёнка. Шура была старше Люси на восемь лет.
Окончив восемь классов сельской школы, Шура уехала в райцентр, поступила в училище на парикмахера. Закончив обучение, девушка осталась в райцентре, устроилась на работу, жила в общежитии. Крошечная комнатка, доставшаяся Шуре, была угловая. Стена комнаты промерзала зимой, мокла и была постоянно покрыта плесенью. У батареи прогревалось только три колена из семи. Огромные щели в полуразвалившихся оконных рамах Шура заделала собственными силами. Стало немного теплее, но всё равно условия проживания были ужасными. Но Шура не жаловалась, она не привыкла жаловаться. Девушка верила, что со временем сможет улучшить свои жилищные условия, нужно только приложить для этого максимум усилий.
Шуре был двадцать один год, когда она познакомилась с Виталием. Парень понравился Шуре с первого взгляда. И не просто понравился. Шура даже испугалась слегка, ведь никогда прежде она не испытывала таких чувств.
Встреча вышла случайной – Виталий пришёл в парикмахерскую, где работала Шура. Она очень боялась, что больше не увидит Виталия, но вскоре он объявился вновь. На радость Шуры, парень пришёл не для того, чтобы сделать стрижку, а чтобы пригласить её на свидание.
На свидание Шура бежала и от счастья земли под ногами не чувствовала. Отношения развивались. Спустя восемь месяцев знакомства парень сделал Шуре предложение.
Подготовка к свадьбе шла вовсю, до свадьбы оставалось две недели, как вдруг Шура получила из дома трагическое известие – неожиданно умер отец, несчастный случай на работе.
- Виталь, ты же понимаешь, не время сейчас свадьбу играть, - сказала после похорон Шура, уткнувшись лицом в плечо любимого.
- Но у нас же уже всё готово, гости приглашены. И ты хочешь всё отложить?
- Виталь, у меня горе, я очень любила отца… Пойми, не до веселья мне сейчас.
- Ладно, позже поговорим, - развернулся парень, чтобы уйти.
- Виталь, ты уходишь? Останься у меня до вечера, прошу тебя. Мне очень нужна твоя поддержка. Когда ты рядом, мне легче становится, спокойнее.
- Прости, Шур, мне домой ехать надо. Я отцу обещал помочь сегодня мотороллер починить.
- Мотороллер? Может, до завтра он подождёт?
- Шур, я обещал отцу, что помогу сегодня, значит, мы займёмся ремонтом сегодня. Прости…
Виталий соврал. Никакого ремонта мотороллера вместе с отцом у него запланировано не было. Просто ему было скучно сидеть вместе с Шурой, которая постоянно плакала, и пытаться её утешить. Виталия раздражали женские слёзы. Хоть он и всячески старался не показывать вида, но Шура чувствовала, что он очень недоволен и зол на неё за сорванную свадьбу.
Свадьбу отложили на неопределённый срок.
- Когда я почувствую, что горе меня чуть отпустило, тогда и сыграем, - сказала Шура.
- А если зимой тебя отпустит? Нет, зимой я свадьбу играть не стану!
- Хорошо, Виталь, как ты захочешь. Значит, до весны подождём…
Кончилась зима. Стали Виталий с Шурой вновь думать о свадьбе, но никаких дат ещё запланировано не было.
- Ох, дочка, только бы мне успеть твою свадьбу увидеть! – вздыхала мать.
- Мам, ты что такое говоришь? – всполошилась Шура. – Как же не успеешь? И внуков увидишь… И Люську замуж отдашь… Ты же у меня молодая совсем.
- Не слушай меня, дочка, не слушай, - махала рукой мать.
- Нет, мам, скажи: с чего вдруг у тебя такие мысли? – не унималась Шура.
- Да так, дочка, глупость я сказала… Мало ли, что мне приснилось…
Шуриной матери снился вот уже которую ночь один и тот же сон: будто зовёт её супруг пойти вместе с ним. Зовёт, зовёт… Она сначала отказывалась, но потом протянула ему руку, и они, взявшись за руки, вместе ушли.
К тому же, в последнее время стало женщину сердце тревожить – нет-нет, да кольнёт. Собиралась она в больницу в райцентр съездить, но всё откладывала.
Не успела мать Шуры свадьбу дочки увидеть – сердце прихватило, на работе она была. Когда скорая из райцентра приехала, было уже поздно…
Остались две сестры круглыми сиротами. Но если Шура взрослая уже была – двадцать два года, то Люсе всего четырнадцать было. Шура, не раздумывая, взяла на себя заботу о сестре. Раскисать и горевать Шуре было некогда.
По характеру сёстры были абсолютно разными: если Шура стойко сносила все трудности и бытовые неудобства, то Люся постоянно капризничала.
- Я не стану жить в этой убогой коморке, здесь воняет сыростью! – устраивала Люся истерики, едва переехав в Шурину комнатку в общежитии.
- Эх, Люська, это ты ещё зимой здесь не жила, - усмехнулась Шура. – Сейчас здесь вполне терпимо.
- Я не собираюсь это терпеть!
- И что ты предлагаешь? Другого жилья у меня нет.
- Давай, выходи скорее за своего Виталика. Он же в квартире живёт? Я всегда мечтала уехать из нашего деревенского дома и жить в городской квартире.
- Да, но Виталий живёт не один, а с родителями. И комнат в его квартире всего две.
- Понятно… - насупилась Люся. – Значит, комнатки для меня не найдётся? Получается, ты выйдешь за своего Виталика и переедешь к нему. А меня куда – в детский дом? – вопила Люся.
- Люсь, ты что? Какой детский дом? Я никогда тебя не оставлю! Слышишь? Никогда! А про свадьбу с Виталием я пока не думаю. Мы с тобой два дня назад маму похоронили... – горько вздохнула Шура. – Какая может быть свадьба?
Виталий сразу заявил Шуре, что жениться на ней не отказывается, вот только с Люсей надо что-то решить – она в их доме, в их молодой семье будет явно лишней.
- Виталь, да как у тебя только язык повернулся сказать такое, - не верила своим ушам Шура. – Неужели ты думаешь, что я откажусь от родной сестры? Разве я похожа на предательницу?
- Шура, Люське уже пятнадцатый год, она не ребёнок малый. Моя мать так и говорит: «Ничего страшного, девчонке до выпуска из детдома меньше четырёх лет остаётся. А Шурка будет к ней ездить, навещать, гостинчики иногда возить…»
- Твоя мать? Да кто она такая, чтобы решать судьбу моей сестры? – закричала Шура, которая очень редко повышала голос.
- Мать дело говорит, Шур. Нет у нас возможностей, чтобы Люську твою в нашу семью принять…
- Значит, я справлюсь с воспитанием Люси одна, без тебя, Виталь… - зашмыгала носом Шура.
- Что ты хочешь этим сказать? – не понял жених.
- Мы расстаёмся с тобой, Виталий. Если ты не готов принять мою сестру, то иного выхода я не вижу.
- Ты подумай, Шура: если я сейчас уйду, то навсегда! Даю тебе слово! – пригрозил Виталий.
- Уходи… - без раздумий ответила Шура.
- А я-то думал, что ты меня любишь, - усмехнулся Виталий. – А любви, оказывается, нет…
Шура промолчала. Она очень любила Виталия. Очень! Но предать родную сестру, даже ради огромной любви к Виталию, Шура была не в силах.
Виталий слово сдержал, в жизни Шуры он больше не появился. Шура очень страдала, но сомнений в том, что поступила правильно, у неё не было.
А Люся тем временем продолжала каждый день ныть о том, как ужасно ей живётся в комнатке общежития, и настаивала, чтобы они вернулись в их родительский дом в деревне.
- Люся, пойми, у меня здесь работа, я не смогу каждый день ездить сюда из деревни.
- А мне что делать? – упёрла руки в боки Люся. – Я ненавижу своих новых одноклассников, они дразнят меня, что я деревенская. Я хочу вернуться в свою школу! Сюда я больше ходить не стану!
- Я попробую перевести тебя в другую школу. Здесь, в райцентре, школ не одна, а несколько.
- Я хочу ходить в свою сельскую школу! – кричала Люся. – Там у меня было полно друзей, даже девчата из старших классов со мной дружили!
- Люсенька, хорошая моя, я понимаю, что тебе тяжело. Но, пожалуйста, потерпи немного, - уговаривала её сестра. - Мне тоже очень тяжело, столько на нас за последнее время свалилось, но я держусь…
Спустя полтора месяца Шура неожиданно заявила с порога:
- Люся, собирай вещи! Мы уезжаем. Сегодня же!
На все расспросы сестры отвечать Шура отказывалась, с трудом сдерживая слёзы.
Виной всему был Виталий. У него появилась новая девушка и он решил похвалиться перед Шурой, придя вместе с ней под ручку в парикмахерскую, где работала Шура.
Чувства Шуры к Виталию ничуть не остыли, ей было невыносимо больно видеть его под ручку с другой. Шура догадывалась, что это не последний визит Виталия, он будет приходить со своей девушкой вновь и вновь.
Да, Шура могла бы попытаться найти работу в другой парикмахерской, но она решила рубить с плеча – уехать из города и вернуться в родительский дом.
Вернувшись в деревню, Шура не представляла, где она будет работать, но ей улыбнулась удача.
- Шур, а ты ведь в городской парикмахерской работала? – пришла к ней молодая соседка.
- Работала, Марин, - вздохнула Шура.
- А сделай-ка мне стрижечку модненькую. Умеешь?
- Конечно, умею, Марин, - улыбнулась Шура. – Клиенты всегда были мной довольны, ни одной жалобы за всё время работы!
- А возьмёшь ты за свою работу сколько? Небось цену заломишь, как в городском салоне?
- Нет, что ты? Я много с тебя не возьму.
Шура назвала цену, которая вполне устроила Марину. На следующий день к Шуре пришла ещё одна односельчанка, тоже стрижку захотела «как у Марины».
Сарафанное радио разнесло по всей округе весть о том, что в деревне Колпёнка живёт парикмахер, которая раньше в городской парикмахерской работала, а теперь стрижёт на дому.
К Шуре стали приходить не только односельчанки, но и ездили люди из соседних деревень и посёлков. Потом Шура стала ездить сама, куда приглашали – туда и ехала. Иногда она уезжала рано утром, а возвращалась поздно вечером. Тяжело было, но приходилось крутиться, жить-то им с сестрой на что-то надо было. Тем более, Люся просила всё новых и новых обновок.
- Люсь, у тебя же есть джинсы, мы их не так давно покупали, - говорила Шура.
- И что? Я хочу другие, эти не нравятся мне уже. По-моему, я поправилась немного, плохо они на мне сидят.
- Но я сейчас не имею возможности купить тебе новые джинсы. Потерпи немного, Люся, - просила сестра.
Но Люся хотела обновку немедленно и ждать была не намерена. На следующий день Шура вернулась с работы, и Люся с радостью продемонстрировала ей свои джинсы, с дыркой на колене.
- Как ты могла так порвать штаны? – удивилась Шура.
- Обычно, - спокойно ответила Люся. – Из автобуса выходила, зацепилась за что-то и упала.
Люся обманывала сестру, не падала она. Чтобы выпросить у Шуры новые джинсы, взамен надоевших старых, Люся специально камнем протёрла на колене дырку.
Через год Люся окончила девять классов и уехала в райцентр, поступила учиться на товароведа.
На выходные Люся приезжала домой и жаловалась, жаловалась, жаловалась. Она жаловалась, какие ужасные у неё сокурсники, жаловалась, как тяжело ей учиться. Но самой главной проблемой для неё была комната в общежитии – она была ничуть не лучше той, в которой они жили вместе с Шурой.