Президент Франции Эммануэль Макрон прибыл в столицу Новой Каледонии Нумеа. Шаг сам по себе достойный: глава государства не побоялся отправиться в охваченный восстанием регион. Но сутки лететь в самый далёкий департамент Франции стоит с инструментами наведения порядка (например, с жандармами или десантниками), или, на худой конец, с планом замирения взбунтовавшегося острова.
Жандармы на остров и вправду прилетели, и сумели приглушить беспорядки. Но Макрон, похоже, никаких серьёзных предложений по поводу того, как прекратить противостояние, не привёз. Он сказал много хороших и правильных слов - что восстановление мира является «абсолютным приоритетом», что ближайшие дни и недели будут трудными, но Париж «пойдёт до конца», чтобы восстановить спокойствие.
Президент встретился как с представителями мятежников, так и с деятелями профранцузской направленности. Судя по тому, что стало достоянием СМИ, Макрон ничего конкретного ни тем, ни другим не сказал. Лишь намекнул, что режим чрезвычайного положения может быть отменен в ближайшие дни, заявив: «Лично я считаю, что чрезвычайное положение не следует продлевать».
А что следует делать – не сказал. По-видимому, он сам этого не знает.
Жандармы и 3000 военнослужащих, переброшенных из Франции, конечно, подавят сопротивление, бульдозеры снесут баррикады, пострадавшие получат компенсации – в беспорядках погибли шестеро, около 400 зданий и ещё больше автомобилей сгорели или пострадали. Но прекращение насилия будет не миром, а всего лишь перемирием. Потому, что сепаратистское движение сохранится (и даже усилится, вдохновлённое беспорядками). Потому, что ответов на главный вопрос – о том, получат ли коренные жители Новой Каледонии, канаки, право самостоятельно управлять архипелагом.
Восстание (называть беспорядками события, приведшие к гибели людей и огромному материальному ущербу, неправильно) было вызвано принятием нового закона, в соответствии с которым те, кто приехал в Новую Каледонию в течение последних 10 лет, получали право голоса. Это около 40 тысяч человек, и канаки, выступающие за независимость, опасаются, что им не хватит голосов для победы на референдуме за независимость, проведения которого они требуют.
В Новой Каледонии прошло три референдума о независимости. На двух из них её сторонникам не хватило голосов, третий они бойкотировали, ссылаясь на пандемию Covid (скорее всего, они не надеялись победить). После того, как право голоса получат ещё 40 тысяч «понаехавших», с мечтой о независимости можно будет распрощаться.
Для решения «канакского вопроса» властям Франции необходимо чётко ответить на другой, фундаментальный вопрос: равноправны ли граждане страны. Ведь Новая Каледония – хоть и автономный, но департамент Франции, ещё 200 с лишним лет назад принявшей Декларацию прав человека и гражданина, объявляющую всех граждан свободными и имеющими равные права.
Канаки, выступающие за независимость архипелага, руководствуются не принципами великой Декларации, а установкой героев «Скотского хутора» Джорджа Оруэлла: «Все звери равны, но некоторые – равнее». Конечно, колонизация Новой Каледонии французами сопровождалась и жестокостями, и несправедливостями. Которые были устранены к концу 1950-х годов, когда канаки стали полноценными гражданами. Перед ними неоднократно извинились. Но сепаратисты непрерывно поминают былые французские прегрешения, и заявляют, что только независимость сделает их свободными и искупит грехи Франции.
Это означает, что сепаратисты живут с головами, повёрнутыми назад, в прошлое. И исторические обиды заменяют им современную реальность. Сегодняшняя Новая Каледония – довольно благополучный регион, и его благополучие построено руками французов и других «понаехавших», строивших дороги и школы, заводы и больницы. С какой стати они не должны иметь избирательных прав? И почему страной, где 60% жителей – потомки «понаехавших», должны управлять канаки, которых меньшинство?
Канакские языки и культура пользуются государственной поддержкой (т.е. финансируется за счёт «понаехавших»), ни о каком расизме и национальном ущемлении давным-давно не идёт и речи. Лидеры движения канаков надеются, что после изгнания французов они смогут управлять большими горными богатствами архипелага. Но кто будет управлять никелевыми рудниками и заводами? И захотят ли канаки на них работать – сегодня большинство горняков – «понаехавшие». Так что в случае отделения от Франции Новую Каледонию ждёт не самое счастливое будущее.
Впрочем, судьба канаков – дело самих канаков. Французская же власть обязана твёрдо заявить, что все граждане равны, что «чёрный» расизм ничем не лучше «белого», и будет подавлен силой. Не говоря уже о том, что те, кто добивается политических целей восстаниями и кровопролитием – преступники, с которыми надо не переговоры вести, а подавлять их старыми, добрыми полицейскими методами.
Иначе демократия станет сплошной анархией, свобода – насилием. Но французское правительство пока явно не готово белое назвать белым, чёрное – чёрным, и жёстко пресечь выступления сепаратистов. Которые не только покушаются на права живущих на архипелаге некоренных, но и подвергающих опасности их жизнь и имущество.
