Глава 63
Антон
– Батюшки, она такая красотулечка! – восхищается Маша, когда оказывается возле новенького спорткара. Полина Викторовна дала мне ключи, разрешив немного покататься вместе с медсестрой. – Антошенька, давай прокатимся вдоль побережья, умоляю! Потом сходим в отель «Балтийский берег».
– Как? В отель? Ты в своём уме? В отель нельзя. У нас не такие отношения, – возмущается ординатор, удивлённо строго глядя на медсестру. То есть Маша ему нравится, конечно, она девушка очень даже симпатичная. Но не ожидал, что ради покатушек на крутой (между прочим чужой) тачке предложит… такое.
Она звонко смеётся, закрыв рот ладошкой.
– Я не предлагала тебе спать со мной. Я имела в виду пиццу. В отеле есть ресторан, который знаменит своей пиццей.
– Вот оно что… – говорю растерянно.
Маша начинает весело скакать вокруг машины.
– Сегодня мне так хотелось быть похожей на девушку из богатой семьи.
Останавливается, смотрит на меня. Прочищает горло.
– Что теперь? – спрашивает её Антон.
– Ты должен открыть мне дверь, – говорит Маша.
– А, точно, – вспоминает ординатор правила этикета. Делает, что требуется, потом тоже садится внутрь «Порше».
– Не машина, а мечта! – восклицает медсестра, осматриваясь. Видит, что Антон открывает бардачок: – Что ищешь?
– А, это... – он вытащил толстенную книгу в мягкой обложке – это инструкция по эксплуатации. Милосердову стыдно признаться, что в такой машине он впервые и понятия не имеет, как тут что работает. Ну, кроме базовых вещей: переключения режимов скорости, педалей газа и тормоза.
– Ты просто должен везти, – недовольно говорит Маша. – Твоя неуклюжесть разрушит мой облик богатой девушки. Представим, что я на свидании с парнем лет двадцати на клёвой тачке, – и радостно смеётся.
«Да у неё точно комплекс золушки. Где, чёрт возьми, она потеряла туфлю? Вечно женщины ищут принца на белом коне», – думает Антон, продолжая листать инструкцию. Только чтобы её осилить, понадобится целый день, наверное.
– Быстро! Поехали! – требует Маша. Ординатору ничего не остаётся, как бросить книжку и завести машину. Он протягивает руку к приборной панели, нажимает какую-то кнопку… Потом оба сидят и смотрят удивлённо, как над ними начинает складываться мягкая крыша, превращая спорткар в кабриолет.
– Ой! Ой-ой… – восхищённо произносит Маша. – Обалдеть! Классно как!
– Ну что, поехали? – деловито интересуется Антон.
– Да!
– Объедем парк разок и на этом всё.
– Почему? – ошеломлённо спрашивает медсестра.
– Машина не застрахована, рисковать нельзя. Не я её владелец. Первый же гаишник, который нас остановит, такой штраф влепит… Мне потом ползарплаты отдать придётся или больше. Да ещё права могут отнять.
– Фу, какой ты душный, – сморщила носик Маша. – Чего ты вдруг стал так осторожничать? Да не волнуйся так! Сам же говорил: я хорошо вожу, поэтому в аварию мы не попадём.
– Вожу я хорошо, но вот прав у меня нет, – признался ординатор.
– Что? Как это? У мужчины и прав нет?
– Да занят я был, – оправдался Антон. – В следующем году получу. Если хочешь прокатиться, садись за руль сама.
– Чего? – куксится Маша. – И я ещё мечтала выглядеть богатой! Тормози! Я поведу, – потребовала она, повысив голос.
– Ладно. Чего ты орёшь?
Антон, пока спрашивал, смотрел на Машу, а потом она как завопит! Ординатор быстро перевёл взгляд и тоже заорал. Прямо на них вылетел огромный чёрный внедорожник. Милосердову удалось резко вывернуть, избегая столкновения. Но раздался удар, пришлось резко затормозить. Когда подняли головы и осмотрелись, вокруг стал собираться народ. Интересно же всегда поглядеть на растыку, который умудрился разбить такую дорогущую тачку.
– Нам кранты, – произнёс печально Антон, глядя на капот «Порше», уткнувшийся в фонарный столб.
– Что нам теперь делать? – взвыла Маша. – Анто-о-ша!..
Час спустя Милосердов сидел в ординаторской и рисовал картинку на планшете – небольшой комикс. Это занятие его всегда успокаивало. Не отвлекал даже Подберёзовиков, сидящий напротив и шумно поглощающий лапшу быстрого приготовления. Не до него было несчастному ординатору.
– Эй, может, уже поешь? – спросил сердобольный Максим, глядя на страдающего коллегу. – Ты чего там рисуешь? Это не доктор Озерова?
– Она… – признался Антон.
– Зачем рисуешь? Всё ещё мечтаешь стать художником?
– Макс, – грустно произнёс Милосердов, – мечты надо питать, а не давить их на корню. Я должен закончить свой рисунок, прежде чем меня изобьют до смерти…
– Пирожок будешь?
Узнать ответ Максим не успел, поскольку послышался шум открываемой двери, и Антона будто ветром сдуло. Прямо под стол.
– Здравствуйте. Что хотите? – растерянно спросил Подберёзовиков у вошедшей Полины. – Может быть, пирожок?
– Нет, спасибо, – сказала она, садясь за стол. Когда входила, заметила рывок рыжего ординатора, потому теперь заглянула вниз.
– Вот и смертушка моя пришла… – пробормотал Антон, вздыхая.
– Что ты там делаешь? – удивилась Полина.
– Ой, доктор Озерова! – рыжий с трудом растянул рот в улыбке и выбираясь из-под стола. – Да я тут просто… – он так и не успел придумать, что соврать.
– Из-за меня спрятался?
– Нет.
– Верни ключи от машины? – Полина протянула руку.
Милосердов сморщился.
– Выглядишь, будто вот-вот заплачешь… – задумчиво оценила она внешний вид ординатора.
Он вздохнул так тяжко, словно одномоментно познал все заботы этого мира.
Через десять минут все стояли на парковке, куда удалось отвезти разбитый «Порше». Делать это пришлось посредством эвакуатора. Когда Антон его вызывал, то хотел сначала отвезти поближе к дому доктора Озеровой, но Маша покрутила пальцем у виска. Мол, разбил и отдал: катайтесь на здоровье?
– Машина, похоже, супер крепкая. Она с такой силой врезалась в столб, а повреждения совсем небольшие, – поясняет Антон, чуточку набравшись смелости.
– И как ты мог просто так её бросить на парковке? – строго спросила Полина.
– Я собирался отвезти её в автосервис. Но времени пока не нашлось.
– Ремонт обойдётся довольно дорого, – задумчиво произнесла доктор Озерова.
– Если вы не будете на ней ездить, то и чинить не стоит… – договорить Антон не успел, поскольку к его лицу вплотную приблизился плотно сжатый кулак.
– Понял… – произнёс рыжий ординатор, опустив глаза.
Ни слова больше не говоря, Полина ушла. Антон, оставшись возле побитого спорткара, захныкал:
– Блин, серьёзно? Да я за её ремонт лет десять расплачиваться буду! Это же «Порше», тут каждый болтик по две тысячи рублей!
***
Дмитрий
Когда к себе вызвал профессор Артамонов, я даже не догадался, в чём причина. Постучался, услышал «Войдите», зашёл. Олег Павлович продолжал рассматривать снимки МРТ на мониторе. Я встал около его стола. Прошла минута, другая, но завотделением так ничего и не сказал, а нарушать его сосредоточенное изучение я не решился. Сделал это лишь через пять минут:
– Олег Павлович, мне ждать здесь? У меня операция.
Кто-то постучался.
– Входите, – не отрывая взгляда от монитора, сказал Артамонов.
Вошла Полина, встала рядом со мной.
– Вам обоим стоит посмотреть, – произнёс завотделением, поворачивая к нам монитор. – Я хочу, чтобы этого пациента прооперировал доктор Жильцов, ассистировала доктор Озерова.
– Кто это? – спрашиваю Артамонова.
– Пётр Андреевич Макаров.
Полина тихонько ахнула, я же сразу заявил:
– Не буду оперировать. Вся больница будет следить за операцией. Мне не нужно столько внимания.
– Я хочу, чтобы это осталось между нами. Не спрашивайте почему, – мрачно произнёс Олег Павлович.
– Опухоль большая, она давит на мозговой ствол. Будет нелегко. Слышала это, рецидив? – говорит Полина.
– Мы не будем удалять её полностью. Мы снизим давление с помощью краниотомии, после удалим остатки, – рассуждает Артамонов.
– Лучше удалить всё сразу, а то снова будет рецидив, – озвучиваю своё мнение.
– Полное удаление? – удивляется завотделением.
– Паралич лицевого нерва не страшен. Транслабиринтный доступ – лучший способ избавиться от опухоли.
– На это уйдёт слишком много времени. Давайте выберем более безопасный метод, – парирует Олег Павлович.
– В таком случае нет смысла проводить эту операцию. Вы меня знаете. Либо всё, либо никак. Всё или ничего, – говорю ему.
– Не будьте так уверены. Я хочу, чтобы вы были сдержаны.
– Если мне не доверяете, попросите другого.
– Я не об этом говорю. Я прошу быть более аккуратным, – морщится Артамонов.
– На вас это не похоже. Риск есть в каждой операции. Если просите меня быть осторожней, значит, боитесь. А если так, то всё потеряно. Вы пугаете меня ещё до операции, – продолжаю отстаивать своё мнение. Времена, когда я был студентом и ординатором, прошли. Несмотря на большой опыт и вышестоящее положение в медицинской иерархии, Артамонов такой же, по сути, хирург, как и я. Значит, имею право с ним спорить. И буду. Это не потому, что я упёртый такой. Просто хочу, чтобы моё мнение звучало, как уверенное, а не шлёпало тряпкой на ветру – чуть дотронься, улетит.
В конце концов приходим к общему знаменателю. Соглашаюсь оперировать на своих условиях.
Через два часа встречаю в предоперационной Алексея Петровича. Он бледен, взволнован. Смотрит на меня с надеждой:
– Мы действительно выполним полное удаление?
– Да.
– Не рискуй слишком ради того, чтобы удалить опухоль. Аккуратнее.
– Мне лекции слушать? – спрашиваю его недовольно. – Я выполню промежуточное удаление. Не волнуйтесь.
– Постарайся.
– В вас говорит не врач. Я чувствую давление.
– Ты делаешь… грубые замечания, – произносит Макаров, чуть хмурясь. – С близкими других пациентов ты так же разговариваешь?
Усмехаюсь:
– Близкие других пациентов так с врачами не общаются. Они им доверяют. А вы мне доверяете? – смотрю в глаза Алексею Петровичу. От его ответа сейчас зависит всё. Понимаю это буквально в ту же секунду. Если скажет «нет», пусть оперирует кто-то другой. Полина, например.
Макаров молчит. Выбрал хитрый вариант: ни нет, ни да.
– Я не хочу брать этого пациента. И уйду, если прикажете, – признаюсь честно.
Снова молчит.
– Что ж, у меня есть и другая операция, – после этого ухожу. Слышу за спиной тяжёлый прерывистый вздох Алексея Петровича.
***
Полина
После того, как Жильцов, очевидно очень обиженный недоверием со стороны Алексея Петровича, ушёл, мы с ним остались вдвоём. Я смотрю на лицо доктора Макарова. Он встревожен, и прежде никогда его таким не видела. Глубоко переживает за своего отца. Знаю, что они не родные. Но что такое кровные узы? Моя мачеха никогда не станет для меня близким человеком. Родной отец и тот оказался чужим. Зато бабушка, царствие ей Небесное, – останется навсегда в моём сердце.
– Вам нужно догнать его и сказать, что вы ему доверяете, иначе он окончательно обидится. Зря вы так. Сами же знаете: Дмитрий – очень талантливый нейрохирург, – произношу тихо, чтобы Алексей Петрович, не дай Бог, не подумал, будто пытаюсь его уговорить или склонить к своей точке зрения. Сильным и самостоятельным мужчинам такое претит.
– Ты права, – говорит он и устремляется за Жильцовым.
***
Дмитрий
Операция началась. Не та, другая. Ведь Макаров так и не пожелал мне ответить.
– Промывание, – говорю в процессе.
– Алексей Петрович просто напуган, – говорит Полина, стоя рядом. – Он не хочет, чтобы что-то пошло не так. И у вас то же самое.
– Что это значит?
– Вы боитесь, что операция пойдёт не так, и вас обвинят. Поэтому вы блефуете.
– Я не боюсь.
– Не бойтесь. Я же вам ассистирую. Я буду хорошим ассистентом, так что бояться нечего.
– Вы тоже самоуверенны? – спрашиваю Полину.
– Да. Находясь в бедном окружении, самоуверенность невероятно помогает жить лучше.
– Будем резать здесь? – возвращаю разговор к операции.
– Да, лучше отрезать, – соглашается Озерова.
– Хорошо.
Когда операция заканчивается, иду по коридору, устало передвигая ногами. Вижу Алексея Петровича, сидящего возле стены. Заметив меня, поднимается, шагает навстречу.
– Я проверил ваши данные, прежде чем вы пришли, доктор Жильцов, – сказал Макаров.
– Я кусок мяса или что? – спрашиваю его: не нравится мне такое заявление.
– Ты талантлив. Ты спрашивал, доверяю ли я тебе. Как врач доверяю, – говорит Алексей Петрович.
– Мне теперь что, поклониться? – усмехаюсь.
– Но я не могу доверять тебе, как сын пациента. Если операция пойдёт не по плану, я тебя убью.
Смотрю в глаза Макарову и вижу: тот абсолютно серьёзен. Это заставляет меня напрячься.