В этот же вечер, Максим рассказал матери о своих намерениях жениться на Аде.
— Знаешь сын, я не против, — чуть подумав ответила Елена, — только мне кажется подождать немного нужно.
— Чего ждать, мам, — возмутился Максим, — я её и так восемь лет жду. Когда она замуж за Орлова вышла, думал не переживу, помру от тоски. А теперь я ждать не хочу, завтра же в сельсовет с заявлением пойдём и свадьбу сыграем, да такую чтобы на весь район слышно было.
— Вот эта ваша скоропалительность меня пугает. Мне кажется, Ада, тебя совсем не любит, и замуж согласилась только потому что одна остаться боится. Встречались бы пока, глядишь она разглядела твою любовь и по другому всё оценила.
Но Максим стоял на своём, ждать совсем не хотел, и Елена только рукой махнула: “Поступай как знаешь, если ты счастливым будешь, мне только в радость”.
Заявление по настоянию Максима они отнесли на следующий день, а вот от свадьбы Ада отказалась наотрез. “Не нужно никакого торжества, просто распишемся и всё, а будешь настаивать, я заберу своё согласие обратно”, категорически заявила она, и Максиму пришлось согласиться.
Расписались они в октябре, как раз на Покров.
— Счастливыми будете, — сказала мать Раисы, Вера, — примета есть такая, если на покров жениться, семейная жизнь ладной будет.
— Поживём увидим, — улыбнулась Ада на её слова.
Свадьбы никакой не было, просто собрались самые близкие, посидели за столом, поздравили молодых. Из города приехал отец Максима, привёз подарок, красивый импортный сервиз. Он весь вечер не отходил от Елены, они долго о чём-то разговаривали, выйдя на улицу. Когда гости разошлись, Елена сказала Максиму и Аде, что для них есть небольшая новость, и толкнув бок Петра, велела говорить.
— Максим, Ада, — заикаясь и краснея, начал Пётр, — мы тут с Еленой долго разговаривали, обсуждали всё так и эдак, и решили.
— И что же такого страшного вы решили, — Максим смотрел на отца и улыбался.
— Я по молодости много глупостей наделал, теперь нужно всё исправлять пока не поздно.
— Петь, да не тяни ты резину, — не выдержала Елена, — короче, ребята, я его простила, и мы снова будем жить вместе. Максим, отец возвращается домой.
— Ну решили и решили, я только рад за вас, — ответил Максим.
— Сынок, ты действительно не против? — не поверил Пётр.
— Конечно нет, вы взрослые люди, мои родители, и то что произошло, касается только вас двоих. Это ваша жизнь, поэтому поступайте как считаете нужным.
— Тесновато только у нас будет, развела руками Елена, — наверное по весне стройку затевать придётся.
— Зачем что-то строить, у меня квартира есть, мы с Максимом можем жить там, — высказала своё мнение Ада.
— Да не по-людски всё как-то тогда будет, — возразила Елена, — жена к мужу в дом должна идти, а не наоборот.
— Мам, прошли те времена, когда всяких дурацких правил придерживались, — тут же поддержал жену Максим, — действительно так будет всем удобнее, никто никому мешать не станет, никаких ссор и скандалов на кухне, от того что жить отдельно станем, все только выиграют.
— Пускай будет по вашему, вы молодые, вам виднее, — стараясь скрыть обиду, ответила Елена, — ей не понравилось решение Максима, но спорить она не стала.
На следующий день, Максим перебрался в учительский домик где до этого жила Ада одна, а Пётр перевёз свои вещи из города обратно к бывшей жене. В селе посплетничали по этому случаю, посудачили как полагается, но вскоре всё утихло. Злорадствовала только одна Серафима Погодина.
— Не ржавеет старая любовь, — говорила она с усмешкой Борису за ужином, — приняла Ленка своё потрёпанное сокровище обратно, и радуется как дурак фантику. Бабе на шестой десяток скоро повернёт, а ума как не было, так и нет.
— Зато у тебя ума с избытком, — с сарказмом ответил муж.
— Да, я умная, — не стала скромничать Серафима, — и благодаря этому, дочь моя сейчас живёт в городе, в собственной квартире. И ты, как сыр в масле катаешься, хоть и не очень это заслужил. Ешь сладко, спишь мягко, а сошёлся бы с Ленкой, так жил бы в её конуре как Бобик. Что глядишь на меня, — Серафима ухмыльнулась, — думаешь мне неизвестно как ты по ней слюни пускал, когда она ещё за Петром замужем была. Только не нужен ты ей был, она вон своего потрёпанного, любила и любит, так что бога благодари, что на мне женился.
— Ну допустим не женился, а ты меня женила, — скривился Борис, — напомнить как всё у нас получилось.
— Не надо, у меня память хорошая. Только ты большого возражения не выказывал против этого. И даже когда понял что Валерия не твоя дочь, остался со мной. А знаешь почему?
— Даже не догадываюсь, просвети меня, тёмного своего муженька, по этому вопросу.
— Потому что понял, с такой как я, не пропадёшь, жить будешь как у Христа за пазухой. Вот ты этим всем до сих пор и пользуешься.
— Дура ты Симка, — усмехнулся Борис, — хоть и считаешь себя умной. Я Лерку пожалел, каково было бы девчонке в селе, если бы открылось что мамаша её гулящая. Вот поэтому и остался с тобой. Потом правда и сам привык к вам, поэтому менять ничего не стал. А на все блага твои, плевать хотел с высокой колокольни.
— Ну спасибо и на этом, за столько лет правду от тебя узнала. А то всё время думала что тебе на дочку плевать, ведь никогда не приласкал девчонку, конфеты простенькой не принёс, да в ручонку ей не сунул.
— Ну уж извини, не умею я быть сентиментальным. Кормил, поил, одевал, обувал, учиться помогал. Думаю что и так немало для неё сделал.
— Ладно, хватит собачиться, — вздохнула Серафима, — столько лет вместе прожили, к чему теперь счёты сводить.
— Так не я этот разговор затеял, ты начала, а я только поддержал.
Перед отчётно-выборным собранием в колхозе, по селу поползли слухи, что Сеченова отправят на пенсию. Серафиму эти слухи очень озаботили. Она привыкла что Иван Кузьмич никогда не лез в дела бухгалтерии, всегда доверял ей и любые документы подписывал можно сказать не глядя. Любая проверка из района всегда проходила гладко, умела Серафима подмаслить нужных людей. А теперь если Сеченова снимут, неизвестно кто придёт на его место, и как поведёт себя. Все дни до собрания она ходила как на иголках, а когда узнала что на место председателя наметили, молодого, недавно окончившего институт Павла Семёновича Стриженова, успокоилась. Он хоть и возглавлял плановый отдел в районе, но был слишком молод: “Такого зелёного и неопытного как этот Стриженов, быстро можно к рукам прибрать, и жить как при Иване Кузьмиче, а может даже и лучше, ничего, всё обойдётся”, решила для себя Погодина.