Копирование текста и размещение на других ресурсах, запрещено автором.
Все серии читайте в нашей подборке:
Приподняв воротник куртки и придерживая ручку чемодана, Анжела Андреевна стояла на остановке в ожидании рейсового автобуса в Новороссийск и нервно посматривала на часы. Транспорт опаздывал. Нервное напряжение росло, переплетаясь с волнением, а мозг вопрошал:
«Неужели он раньше отъехал? А может часы отстают? Да нет, не может такого быть, вроде же еще утром сверяла?!»
Она беспомощно оглянулась по сторонам. Рядом с нею никого не было. В Новороссийск этим рейсом она ехала, похоже, одна.
«Странно, вроде и поселок курортный, и никто не возвращается домой, кроме меня, сегодня?»
Промозглый ветер проникал сквозь одежду, она втянула голову в плечи и свободной рукой придерживала края воротника, стараясь плотнее прижать его к горлу.
Где-то рядом раздался гул транспортного средства и к остановке подъехал, поскрипывая, старенький, обшарпанный, оранжевый «Икарус»
Мелькнула мысль: «Ну прямо, как в годы моей молодости! Я думала, что такие автобусы давно списаны, а оказывается здесь, в курортном населенном пункте на них еще и людей возят?»
Её удивлению не было предела, как и возмущению.
«Явился-не запылился» - буркнула она себе под нос, идя ему навстречу и таща за собою тяжеленный чемодан.
Дверцы автобуса со скрипом перед нею распахнулись. Она просунула голову вперед в надежде найти кого-либо, кто бы мог помочь ей затянуть в автобус чемодан, но в салоне совершенно никого не было. Поднявшись на ступеньку и развернувшись лицом к выходу, потянула двумя руками чемодан за ручку, силясь его поднять. Только с третьей попытки удалось вкатить его в салон и, стянув с себя берет, и расстегнув куртку, смахнув капли пота со лба, облегченно опустилась на сиденье возле входной двери.
Водитель закрыл двери, которые собравшись в гармошку, оставили между собой огромную щель, через которую продолжал дуть промозглый ветер, касаясь ее лица.
Анжела Андреевна приподнялась со своего места и, стукнув кулаком сначала с одной стороны створки, затем с другой, заставила обе половины, скрепя, выровняться, не давая холодному воздуху вливаться в салон.
Вздохнув с облегчением, снова устроилась на сиденье, переместившись к окну и прислонив к нему голову.
- Господи! – вдруг вскочила она как ужаленная со своего места, ухватившись за вертикальный поручень. – Я же забыла Шуберта! Остановите!
Сделав шаг вперед, схватилась за следующий поручень, и свободной рукой забарабанила в дверцы, истерически заорав:
- Я хочу выйти! Остановите, пожалуйста! Немедленно остановите, я без него никуда не поеду!
Автобус начал медленно притормаживать и, еще прокатившись несколько метров вперед, остановившись, съехал на обочину. Дверцы также со скрипом медленно распахнулись перед ней и она, обернувшись в сторону водителя, недовольно взвизгнула: - Мог бы двери и смазать! – и выскочила наружу, зацепившись каблуком за ступеньку, рухнула на землю, не выпуская из рук свой громоздкий баул.
Водитель, включив сразу вторую передачу, резво дернулся с места, обдав ее черной, густой копотью.
- Да что б тебе пусто было, гад! Не автобус, а сарай какой-то для скота!
Анжела Андреевна беспомощно сидела на земле, в пыли, посреди пустынной дороги с чемоданом в руках, со слезами на глазах, потирая ушибленную коленку и испуганно оглядываясь по сторонам.
- Шуберт! Шуберт, ты где! – взволнованно закричала она, но шум ветра уносил слова ее вдаль.
С приглушенным возгласом и ужасом она открыла глаза, озираясь по сторонам, не понимая до конца, где находится. Попыталась встать, но, затекшие от долгого сидения в одной позе ноги, не хотели ее слушаться. Она потерла коленку, на которой осталась вмятина от деревянной перекладины кресла, в которую она ею упиралась.
Прижав ладони к вискам и растирая их, тихо прошептала, облегченно успокаивая себя: - Сон…это, всего лишь навсего, сон... Слава Богу!
Посмотрела на часы. Они показывали ровно семь часов вечера.
Онемение в ногах, наконец-то, прошло
«А спала-то я всего пятнадцать минут?!» - Анжела Андреевна подошла к окну. Под фонарем, возле будки, ходил взад-вперед Шуберт, приподняв морду вверх и беспокойно водя носом по ветру.
Анжела Андреевна, взяв со стула пакет с кормом, вышла на улицу.
- Шуберт, проголодался, друг мой?! - потрепала она его по загривку и щедро насыпала в миску еду. – Завтра домой с тобою поедем. Ты, наверное, тоже уже устал в чужом доме, правда? – она присела на корточки перед ним и снова погладила по макушке. Пес, хватанув из миски несколько гранул, отошел в сторону, до упора натянув поводок, и уставился в напряжении куда-то в даль, навострив уши.
- Ты хочешь гулять, дружок? Ну, извини меня, дорогой. Столько впечатлений получила за одну поездку, что долго не могла прийти в себя. Думала, сиротой тебя оставлю. Кому ты еще нужен? Ирка бы, вряд ли, к себе взяла. Разве что Ольга с Лешкой, да и то не факт. У них-то отродясь и кошки в доме не было, а собаки, тем более.
Шуберт, вернувшись к будке, похлебал воды и, подойдя к хозяйке, ткнулся холодным мокрым носом в колени.
- Ладно, так и быть, - пробурчала она, - пойду хоть переоденусь, да немного прогуляюсь с тобою. Только учти, к морю сегодня не пойдем, уже темно. Прогуляемся с тобою к набережной и обратно, хорошо?
Склонив голову на бок, Шуберт вопросительно поднял уши.
- Всё, жди, я быстро! – бросила она ему и, открыв дверь дома, исчезла в глубине коридора.
Через несколько минут Анжела Андреевна вышла из помещения в красном спортивном костюме, темно-коричневой куртке, берете, натянутом на лоб и косынкой, повязанной вокруг шеи.
- Я готова! Иди ко мне! – она отвязала пса, Шуберт радостно запрыгал возле неё и устремился к дорожке, выходящей в сторону моря. – Нет-нет, я же тебе сказала, я тебя туда завтра утром свожу в последний раз, да поедем домой в Юдино. Хватит уже с нас приключений.
Открыв калитку, пропустила вперед себя пса и вышла со двора.
Уличные фонари довольно хорошо освещали улицу, по которой изредка проезжали автомобили, да иногда проходили редкие прохожие. Район, где проживала Анна, находился на окраине Дивноморска, и набережная начиналась примерно в километре от ее дома.
- Видишь, Шуберт, как здесь светло, не то что у нас в Юдино, темень такая, хоть глаз выколи! Да и дороги нормальные. Вон в позапрошлом году Юрка Синявский пошел вечером в магазин, да ногу сломал! Оступился и в яму попал, а ведь он человек не пьющий! А если бы пил?
Шуберт остановился и посмотрел на нее внимательно, подняв левое ухо.
- Что, думаешь, если бы пьяный пошел, то не сломал бы? – не поняла она его внезапной остановки. - Ясно! А мог бы меня и поддержать. Все вы мужики заодно.
Шуберт как-то странно заскулил и подался вперед, потянув ее за собой.
- Ну и куда тебя несет?! Не спеши! Я и так за тобою не поспеваю! – заворчала Анжела Андреевна, сжав покрепче поводок в руке.
Путь лежал мимо домов Ангелины Яковлевны и ее племянника. Вначале она хотела перейти на другую сторону, чтобы проскользнуть по возможности незамеченной, точно так же, когда ходила несколько дней тому назад, чтобы убедиться, висит ли вывеска на заборе о продаже дома или нет, но замедлив шаг и остановившись на секунду, чтобы принять решение, решительным шагом направилась прямо.
«Да даже если нас и увидят, вряд ли узнают, - решила она. «Шуберта не знают, а меня в куртке и берете здесь никто не видел!»
Проходя мимо дома Ангелины, она еще издали увидела горящий фонарь во дворе ее племянника и, расстроившись, замедлила шаг. Шуберт потянулся к забору, натянув поводок, который она крепко держала в руках.
«Вот и осуществилась моя мечта…у кого-то…», - огорченно пробормотала она и, сделала несколько шагов вперед, оставив позади себя пса, тянувшегося в сторону забора, намереваясь поскорее убраться от этих домов.
- Шуберт, ну все-все, хватит! Пойдем! Что тебя туда так тянет? – потянула она на себя поводок и вдруг услышала пьяный, развязный голос Николая:
- Всё, никаких баб…Баста! – и громкий стук кулака об стол. – А ты, Ангелка, сука такая…, - что есть силы, крикнул он, - Еще пожалеешь, что такого мужика потеряла! И кому ты нужна?! Еще на коленях приползешь! Умолять будешь, чтобы вернулся!
- Нет-нет, Шуберт, пойдем отсюда! Не дай Бог Колька или Ангелка выйдут, да увидят нас здесь! Пойдем, дорогой! – и с силой потащила упирающегося пса подальше от этого места, но вдруг долетевшая до ее ушей фраза ввела ее в ступор, и она остановилась как вкопанная.
- Ты энто…Колька, хорош языком молотить! Ангелка твоя…энто…не она…што ты энто…сказал, - и уже раздраженно, - Да сядь ты уже, вконец - и тут же послышался мягкий шлепок Колькиного грузного тела об поверхность.
«Энто? Он сказал энто?!» - все ее тело пробрала мелкая дрожь, а губы задрожали в желании громко зареветь от обиды. – «Я, как дура всю неделю обходила этот дом стороною, а Кузьмич, оказывается, здесь скрывается?» - она одним прыжком оказалась возле забора и прильнула к его поверхности, обнаружив крупную щель возле дверного проема. Рядом заскулил Шуберт, тычась носом в деревянный забор.
Вдали, в глубине сада, возле летнего деревянного домика за столом на скамье сидели Николай и Иван Кузьмич. Буквально в метре от них тлел костерок, потрескивали угли, разбрызгивая мелкие искры. На столе стояла стеклянная банка с жидкостью, два граненных стакана и какая-то небольшая тарелка, вероятно с закуской.
«А что он здесь делает?» - едва не задохнулась от возмущения Анжела Андреевна, немного приподнявшись на носки и постепенно приходя в себя, - «Снимает жилье, что ли?» - ничего другого не могло ей прийти в голову, - «Ну не купил же он этот дом, в конце концов? Я бы знала, наверное. Ну ладно, не я, так Лешке, поди бы, и сказал, наверняка!»
Вдруг она вспомнила про Трындычиху, и пришла в ужас.
«Неужели эта старая кляча сюда приезжала? Значит, получается, она в курсе, а я нет?» - мысли, как крупный град скатывались на ее голову, не тая и оставляя все вопросы без ответа, - «Тогда почему злая такая вернулась в деревню?» - еще одна крупная градина закралась в ее извилине, но не успела она на ней сосредоточиться, как услышала:
- Останусь, ээ-э, Кузьмич, у тебя тут жить, навсегда-а-а! – пафосно, по слогам, протягивая слова, произнес Николай; затем послышались какая-то возня и звук наливающейся жидкости, а за ним глухой стук опрокинувшегося стакана.
- Да чтоб тебя! – понеслась дальше пьяная нецензурная брань. Николай, наклоняясь за свалившимся стаканом и продолжая костерить свою супругу, подняв его с земли, покачнулся, потерял равновесие, грохнувшись на пятую точку и завалившись на бок. Граненный стакан он держал над головой, как завоеванный в битве трофей.
Кузьмич, кряхтя, сплюнул в сторону: - Мать твою! – и качаясь, привстал со своего места, – Я тебе говорил, паразит энтакий, помаленьку наливать, - недовольно проговорил он, протягивая руку упавшему Кольке. – Энто же первак, бестолочь!
Николай прочертил левой ногой по земле, держась за руку Ивана Кузьмича и пытаясь встать, не выпускал из рук свой трофей.
- Та брось ты энто уже к едрене фене – прорычал Кузьмич. – Все равно, гад, все на стол пролил!
Но Николай даже не подумал оставить сосуд на земле и попытаться самостоятельно подняться. Вместо этого, он еще сильнее вцепился в его ладонь и, сделав над собою усилие, с силой рванул на себя. Иван Кузьмич, не устояв на некрепких ногах, грохнулся сверху на Кольку и, отскочив, сделал один виток вокруг своей оси, распластавшись на земле и раскинув руки в стороны.
Анжела Андреевна от неожиданности вскрикнула за забором, а Шуберт негромко заскулил.
- Уу-у-у-у, - завыл Николай, скорчившись от боли. – Бо-о-льно же! Чуть не раздавил меня. Кишки чуть не вылезли!
- Ежели бы я…Колька, - охая и стеная, становясь на четвереньки, силился приподняться с земли Иван Кузьмич, - Ежели бы я был ты…ну, энто…ты понял…Колька, то тебя уже туточки бы не было-о-о.
Николай, тяжело вздыхая, с горем пополам сел и нахмурился, уткнувшись в Кузьмича мутным взглядом, приняв позу Сократа, многозначительно поинтересовался, громко рыгнув: - А это как? А это где?
Кузьмич, подняв голову к звездному небу, философски заметил, приподняв вверх указательный палец: - Там…
«Вот же паразиты! Это что же такое творится?!» - первой мыслью было желание открыть калитку, ворваться во двор и разнести все к чертовой бабушке, но рядом недовольно зарычал Шуберт.
- Ну вот и посмотри, дорогой, на это безобразие, - тихо прошептала она питомцу, - А ты его все время защищаешь! Вот и оставь этих мужиков одних…Ни стыда, ни совести! Неужели Нинка из продуктового права, что они все алкаши?! – вспомнив пьяньчужку Толика, который лобызал ее ботинки, приговаривая: «Святая женщина!»
Она потянула на себя дверь калитки. Она была не заперта. Привязав Шуберта за ручку внутренней её части, приказала ему: - Посиди тут пока, а я подойду поближе, а то сейчас кинешься Ваньке на грудь от радости. А это сейчас ни к чему. Не хотелось бы мне с Колькой встречаться.
Шуберт недовольно проворчал ей вслед, натянув поводок и пытаясь устремиться вслед за хозяйкой.
- Тихо! – цыкнула она на него, обернувшись, и на цыпочках подобралась ближе, спрятавшись за ближайшим деревом.
С грехом пополам, поддерживая друг друга, Николай с Кузьмичом, доползли до скамьи и взгромоздились на нее.
Колькина рука вновь потянулась к банке с самогоном, и, подтянув ее к себе, бережно обхватил ее двумя руками как младенца и, слегка привстав, покачиваясь и прищуриваясь, наводя глазную оптику, налил содержимое сначала в один стакан, затем во второй, вовремя пододвинутый Иваном Кузьмичом к месту розлива.
- Кузьмич! – приподняв стакан в руке, Николай повис на плече Ивана Кузьмича, - Вот ты мне скажи…Ээ-э…Зачем эти бабы нам с тобою нужны, а? Вот какая от них польза? Вот моя меня пилит-пилит-пилит…
Кузьмич хмыкнул: - И никак тебя…энто…не выпилит Ангелка…Пользы от тебя ей ни-ка-кой…
- Ээ-э, вот ты загнул! Да она счастлива должна быть! Мужик у нее в доме есть! Понимаешь? Му-жик! – И Колька, поставив стакан обратно на стол, поднялся и со всего маха ткнул себя кулаком в грудь! – Я так считаю, они нам уже ни к чему! А мы с тобою, если захотим…э-э-э…только свистнем!
Кузьмич закашлялся, почесал затылок и, потянув Николая за рукав теплой кофты, сказал: - Сядь уже энто…соловей-разбойник, - и уставился немигающим глазом в даль, что Анжеле Андреевне на секунду показалось, что он ее обнаружил, прячущуюся за деревом и выглядывающую из-за него одним глазом.
Николай, плюхнувшись на скамью, потянулся за своим стаканом, прислонился его донышком к стоящему стакану Кузьмича.
- Давай э-э-э…за нас…за мужиков…
- Давай…, - Кузьмич влил себя часть жидкости, скривился и проведя рукавом под носом, взял с тарелки соленый огурец и громко хрустнул. – Ядреные…энто… огурчики твоя Ангелка готовит. Закусон – самое, то…
- Огурцы, может…ээ-э и ничего…, а сама – чистая мегера! Доста-а-ла уже, во-о как! – и Николай провел ребром ладони по своему горлу, - Тебе вон хорошо! Избавился от своей ведьмы, и правильно сделал…
- Не я от нее…энто…, а она от меня, - с грустью заметил Иван Кузьмич и молча, не чокаясь влил в себя остатки самогона.
- А и не важно, Кузьмич! – хлопнул Николай его по плечу и махнул рукой. – Такую ведьму ты себе еще най…, - Колька громко икнул, - Най…дешь. Она мне теперь в каждой бабе мерещится…Ты меня посылал за закусем в магазин…так я тебе, вот зуб даю, прям вылитая твоя ведьма предо мною стояла…Я только присмотрелся…а она шасть…и улетела…
- Куда? – нахмурился Иван Кузьмич, - силясь сосредоточиться на мысли, стукнул кулаком по столу и, обхватив голову Николая правой рукой, зацепив его больно за ухо, развернул к себе. – Куда энто она улетела, а? – рыкнул он и прижал Колькин лоб к своему, сильно надавливая рукой.
- Ну куда-куда? – испуганно пробормотал Николай, памятуя свою разбитую физиономию после удара Ивана Кузьмича.
Был он с детства трусоват, в бои никогда не ввязывался, за девушек не заступался и обидеть мог только того, кто был слабее его.
Больше на это Анжела Андреевна смотреть не могла и, выйдя из-за дерева, решительным шагом направилась к столу, где уже, похоже, назревал конфликт и непонимание сторон, остановившись в метре от мужчин. С моря потянуло ветром и дым от тлеющих углей, приподнявшись вверх, окутал ее как туманом, создав какую-то загадочную и потустороннюю атмосферу вокруг нее.
Кузьмич, все еще держа рукой Колькину голову, заметив краем глаза перед собою образ, осклабился, убавил свою хватку и застыл в изумлении. Рука безвольно скатилась за спину Николая.
Николай, глядя на изменившееся лицо Кузьмича, медленно повернул голову в направлении его взгляда и с ужасом в глазах отвесил челюсть, не в силах сдвинуться с места.
Скрестив руки на груди, Анжела Андреевна, увидев две испуганные физиономии, тихо произнесла:
- Ваня! – а следом за нею раздался страшный вой собаки: «Ау-у-у…Ау-у-у»
- Ведьма! – почти одними губами прошептал Николай, вцепившись двумя руками в деревянный стол.
Мужчины как по команде встали со своих мест и, двигаясь в разные стороны, пытались выскочить из-за стола. Кузьмич поднес ко лбу перст и с вытаращенными от испуга глазами, громко зашептал:
- Царица небесная! Матерь божья! Святая Дева Мария! – бесконечно крестясь и вытаскивая застрявшую ногу, зацепившуюся штанами за выступающий гвоздь, который он собирался забить еще несколько дней тому назад, но так и не успел в заботах этого сделать.
Николай, зыркнув одним глазом в сторону Кузьмича, тоже поднес сложенный перст ко лбу и попятился, не сводя с образа глаз.
Кузьмич, не сумев отцепить штанину с гвоздя, резко дернулся вперед, исполосовав им мягкую часть икры, из которой тут же полилась кровь, с диким воплем рванул в сторону дома, повторяя: - Чур, меня! Чур, меня! – а добежав до двери, с силой ее рванул на себя и забежал в дом, громко хлопнув дверью.
Изумленная Анжела Андреевна, ничего не понимая, протянув руки вперед, воскликнула: - Ваня, ты куда?! – затем развела руками и повернулась в Колькину сторону.
Николай, стуча зубами со страху, с холодным потом, выступившим на лбу, медленно отступал назад. Его рыхлые толстые щеки как-то разом обвисли и затряслись как холодец, а глаза расширись до пятирублевой монеты.
Вдруг снова завыл, привязанный к калитке, Шуберт, и Колька, сделав еще один шаг назад, оступился и рухнул прямиком мягким местом на почти потухшие, но еще обжигающие угли.
Страшный, пронзительный крик раненного зверя огласил всю округу, а ветер, подхватив его, разнес дальше, донося лишь слабое эхо его отголоска.
Испуская вопли, в сильном нервическом припадке, он катался по земле, а Анжела Андреевна не могла вымолвить ни слова от увиденного.
Сзади нее послышался грохот калитки и, сорвавшийся с поводка Шуберт, несся галопом по дорожке прямиком к воющему на земле Николаю. От чего тот, завидев мчащегося к нему зверя, забыв про боль, подскочил и кинулся к выходу в сторону моря, заорав, что есть мочи: - Спасите! Помогите! – захлопнув калитку, прямо перед носом Шуберта, который немного не дотянул, чтобы перепрыгнуть через забор, отчего обиженно заскулил и, опустив голову вниз, вернулся к хозяйке.
А до ушей Анжелы Андреевны ветер донес последнюю фразу Николая, которую она расслышала: - Святая Дева Мария! Бросаю пить! Клянусь тебе!
…………… продолжение следует…………………
Понравился рассказ - ставьте лайк!
Поделитесь в своих социальных сетях!
Пишите комментарии!
Подписывайтесь на наш канал!
Работа в стабильной компании: http://rabota-ohrannikom.ru/
Для заказа охранных услуг заходите на наш сайт https://www.bst77.ru/
- Дизайн - доступный каждому!
Подбор цветовой гаммы вашей квартиры и расстановка с подбором мебели онлайн!
Задать вопрос дизайнеру: lilt89@mail.ru