За деревьями и правда скрывалась небольшая площадка, возможно, сделанная местными жителями. Что конкретно они планировали, сейчас было непонятно. То ли место для развлечений, то ли детская или спортивная площадка. А может, всё и сразу? Тогда идея успешно реализована. Ева обратила внимание на пустые бутылки из-под пива, вина и водки, окурки, обёртки и прочий мусор вокруг импровизированных скамеек из брёвен. А ещё здесь были детские качели, песочница, турник.
- Деньги давайте, – раздался сзади запыхавшийся голос. – А то я вам всё расскажу, а вы мне не заплатите! Сбежите!
Ева обернулась: девочка уже была здесь. Она порылась в небольшом рюкзачке, который взяла с собой, достала кошелёк и протянула ей купюру. Та недоверчиво на неё посмотрела, помусолила в руках с умным видом, посмотрела на свет и только потом убрала её в карман куртки.
- Говори.
- Почтовым ящиком дяди Сени пользуется тётя Аня. Соседка моя.
- Откуда ты знаешь?
Девочка серьёзно посмотрела на Еву, слегка нахмурилась и сказала:
- Стала бы я деньги брать за непроверенную информацию! Мне уже восемь! Я не такая уж и маленькая, просто выгляжу немного моложе.
На этих словах Еве с трудом удержалось сдержать смешок. Девочка казалась ей такой забавной! И предприимчивой.
- Глаза и уши имею, всё вижу! – продолжала девочка обиженно. – Правда, я здесь редко бываю. Здесь деда с бабой живут. Родители набегами сюда приезжают, помочь, воздухом подышать… Говорят, это их место силы! Тьфу! А мне скучно! Тут интернет не ловит! И бабушка планшет отбирает! Говорит, в их детство планшетов не было, и они прекрасно жили.
Ева удивлённо на неё смотрела. Своих детей у неё не было, но ей девочка казалась совсем маленькой, а рассуждает совсем по-взрослому. Если убрать эти нотки обиды из голоса, добавить немного серьёзности, ну взрослый человек! Невольно Ева вспомнила себя в детстве. Так рассуждать она бы вряд ли смогла. А продать информацию? В голову бы не пришло!
- Вот мне и приходится по участку бродить со скуки, – продолжила девочка. Она тяжело вздохнула и села на качели. – Он угловой, но вытянутый. Начинается на одной улице, заканчивается на другой. И с одной стороны у нас сразу двое соседей: дядя Сеня, с улицы Весенней, и тётя Аня, с улицы Первого мая.
- А зачем тётя Аня пользуется чужим почтовым ящиком, ты знаешь? – спросила Ева.
- Ей почту туда кладут. Конверт. Я сначала думала, что она ворует почту из ящика, а потом сообразила, что для неё письма. Она всегда только конверт достаёт. Остальное не трогает.
- И как же ты догадалась?
- Подслушала. Зима была. Родители привезли себя и меня сюда, сами на лыжах в лес отправились, а я лыжи не люблю, я с горок кататься хотела! Мне скучно было. Ну я на соседний участок залезла, и там в сугроб провалилась. Долго барахталась, устала. Лежу, значит, в сугробе, отдыхаю, и тут голос тёти ни за забором:
- Где конверт? Сегодня уже пятнадцатое!
Потом она отошла от забора, и я не разобрала, что она говорит. Ругалась с кем-то. Ну я вылезла из сугроба, пошла домой. Весь день ждала, чтобы посмотреть, приедет кто, или нет.
- Приехал?
- Да. Тётенька на такси. Выскочила, конверт засунула, и тут же уехала. А потом смотрю, минут через пять тётя Аня уже бежит!
- И что, неужели тот грозный старичок ей ничего не говорит? – спросила Ева, а девочка хихикнула.
- Этот дед Толик! Он не выходит из дома почти. Уж не знаю, как вы на него наткнулись!
Ева вздохнула. Да-а, видимо, не повезло.
- А тётя Аня дома?
- Наверное. Она пьёт сильно. Возможно, уже наклюкалась с утра и спит! – радостно повторила девочка явно чьи-то слова. – И мне пора! Бабушка потеряет, ругать потом будет! Мораль прочитает, жизни учить будет.
Девочка резво соскочила с качелей и понеслась прочь. Ева же, напротив, села на более-менее чистую часть скамейки и задумалась. «Что я имею? Женщина всё же есть, не соврала Аяулым. Пьющая женщина. Вряд ли она пишет какие-то сценарии! Даже для скетчей нужна трезвая голова!»
По-хорошему нужно было пойти и просто пообщаться с этой незнакомкой, но Ева чувствовала усталость. Чем она так сильно переболела, она не знала, но явно не ангиной, как сказал осмотревший её фельдшер скорой помощи. Ей доводилось болеть разными видами ангины, но никогда ещё не было так тяжело!
Другой момент, из-за которого Ева не могла решиться и пойти к «тёте Ане», она не привыкла общаться с незнакомыми людьми. По работе приходилось, но они сами к ней приходили! Вот так просто взять и пойти к незнакомому человеку! И что она скажет? Начнёт расспрашивать? Ну и пошлёт её эта женщина далеко и надолго! Что-то внутри подсказывало, что откровенничать эта тётка не будет.
Ева встала и отправилась в сторону автобусной остановки, решив приехать сюда в другой раз. По дороге ей позвонил Дима.
- Алло!
- Ев, ты это… Привет.
- Привет, – Ева с шумом сглотнула. Уже по голосу было понятно, что Дима звонит не просто так. – Говори! Всё как есть говори!
- А ты где? – вместо ответа поинтересовался Дима. – Я приехал к тебе, а ты не открываешь…
- Погулять вышла. Слабость ещё после болезни. Подумала, что на воздухе быстрее силы появятся, – ни моргнув глазом соврала Ева и внутренне сжалась. Она не любила враньё. – Говори же уже, что случилось? С Сашей что-то?
- Да. Он в больнице. В реанимации.
- Что?!
- Снова была драка. Я пока и сам толком не в курсе…
- В какой он больнице? Скажи мне, я немедленно выезжаю!
- Постой, не торопись, – остановил её Дима. – К нему пока всё равно не пускают. Да и пока неизвестно, пустят ли. Состояние стабильно тяжёлое, больше тебе никто там ничего не скажет.
- И что мне делать?!
- Для начала не нервничать. Я продолжаю поиск возможного преступника. А ты выздоравливай. Буду держать тебя в курсе.
И он отключился. Ева стояла, сжав в руках телефон, пока до её слуха не донеслись голоса. Она обернулась. Две пожилые женщины бодро шагали по дороге с палками в руках. Обе были увлечены разговором, но окинули любопытным взглядом застывшую на дороге Еву. А та вдруг развернулась и отправилась обратно в деревню.
Теперь её уже не смущало, что придётся заявиться к незнакомому человеку. Она была готова сделать что угодно, но нужно было спасать Сашу! «Беспредел! Какой же беспредел!» – мелькала в голове яростная мысль. Она чувствовала, что на встрече со следователем не сможет сдержаться и скажет пару ласковых слов относительно безопасности для подследственных. Ещё ничего не доказано, а уже совершается явный самосуд!
Пыхтя от негодования, Ева и сама не заметила, как остановилась возле участка, где, по её представлениям, должна жить та самая женщина, и вошла в незапертую калитку. Участок был запущенным. Прямо у ворот стояла собачья будка, явно давно необитаемая. Всюду что-то валялось: мятая металлическая лейка, покрытая то ли коричневой краской, то ли толстым слоем ржавчины. Обломки гнилых досок, бутылки, вёдра, одна древняя, изодранная галоша, старый и сломанный детский велосипед. Всё это было раскидано на крошечном участочке между забором и домом.
Ева почувствовала брезгливость. Она шла к дому, внимательно глядя себе под ноги, и не понимала, что могло связывать Анастасю с этим местом! Обеспеченная, если не сказать богатая, девушка явно пользовалась услугами салонов, покупала себе недешёвую одежду, много путешествовала. Что её могло связывать с этой помойкой?
Дверь в дом тоже не была заперта, и стоило ей войти, как в нос ударили отвратительные запахи чего-то кислого, тухлого, вперемешку с запахом давно немытого унитаза. Впрочем, источник этого аромата быстро попался на глаза: рядом с дверью стояло полное ведро, используемое в качестве туалета.
Дома никого не было. Ева внимательно огляделась: старая металлическая кровать, заваленная каким-то барахлом, две скамейки, на которых тоже стоял какой-то скарб, и старый круглый стол, с двумя стульями рядом. Половину комнаты занимала загаженная печь. Больше в комнате ничего не было.
На столе стояла грязная посуда, полупустая бутылка водки, какие-то тошнотворные объедки. Здесь же торчала пепельница, сооружённая из консервной банки. Запаха дыма в общем амбре Ева просто не заметила. Зато увидела конверт из плотной тёмной бумаги, на котором стояла сковородка с каким-то неаппетитным месивом.
Преодолевая брезгливость, Ева подняла сковороду и взяла конверт. Он оказался пустым.
- И где же теперь искать эту Анну! – зло воскликнула она, швыряя конверт на стол и сверху ставя сковороду.
- Чё надо? – раздался хриплый голос. Куча на кровати зашевелилась, и Ева поняла, что это и есть хозяйка этой помойки. – Чего орёшь и честным людям спать мешаешь? Ты кто такая?
- Время видели? – холодно спросила Ева.
- И чё? Горе у меня, выпила немного…
Ева фыркнула. Пили здесь явно много и давно.
Кряхтя, женщина встала с кровати и подошла к столу. Схватив бутылку, она прямо из горла сделала глоток и даже не поморщилась.
- Чего пришла?
- Я про Настю…
- Так ты от Насти? – обрадованно воскликнула женщина, перебив Еву. До неё явно с трудом доходил смысл слов, и она даже не сообразила, что ей говорят «про Настю», а не «от Насти». – Давай скорее!
- Что?
- Конвертик! Давай же! Ух, а я-то думала, что всё, осталась я на мели! Ну же! – от нетерпения или чрезмерного употребления горячительного, у женщины тряслись руки.
- Я ничего не привезла, – спокойно сказала Ева. Она хотела сесть, но стулья выглядели не лучше стола, а потому осталась стоять. Брёвна в лесу были более чистыми, чем всё в этом доме.
- Так чего же ты приехала? – спросила женщина и громко икнула. Дрожащими руками она достала сигарету и закурила. Ева и не думала, что табачный дым так приятно пахнет! Особенно на фоне остальных запахов в этом ужасном домике.
- Узнать про Настю. Про конверты.
Женщина смотрела своим оплывшим лицом на Еву. А потом заявила:
- Пять тыщ.
- Что?
- Информация стоит пять тыщ. Если дорого – пошла отсюда на ***! Заявилась тут…
- Вот, – быстро сказала Ева, доставая из кошелька купюру и радуясь, что перед поездкой в Казахстан сняла много налички. Обычно у неё «живых» денег вообще не было. А в этом деле за информацию приходится платить. Анна схватила купюру и быстро спрятала её. А потом заулыбалась щербатым ртом и произнесла:
- Вот! Другое дело. Ты ко мне с душой, и я к тебе так же. Выпьешь?
- Не пью.
- Цаца, – ухмыльнулась женщина и сделала ещё один большой глоток. – Конверты мне Настя каждый месяц присылала, чтобы я не заявилась к ней и не опозорила. Ещё бы! Она вся такая королевишна, а мамаша я!
- Мамаша? – растерянно повторила Ева. Она как-то не ожидала такого развития сюжета.
- Мамаша, мамаша, – радостно подтвердила женщина. У неё вообще поднялось настроение. – Михайловой так и не стала, но дочь Андрюхе родила. Да не смотри на меня так! Я, знаешь, какой красавицей в молодости была?
Ева задумалась: почему, говоря о Насте, все всегда упоминали отца, а про мать ни слова?
- Настя мне деньгами помогла. Знала, что нуждаюсь. В последнее время сама не приезжала, девчонка кидала конверты в почтовый ящик к соседу…
- Почему к нему, а не к вам?
- А у меня его нет! – радостно воскликнула Анна. – Оставлять деньги просто так Настя не хотела. И со мной не особо контактировала. Особенно когда не сама приезжать стала. Не хотела, чтобы кто-то узнал, что я её мать! А на днях мне соседка рассказала, что блогерша Анастася с собой покончила. Кровинушка моя! Как же я теперь буду?
И она отвратительно заревела, размазывая по лицу пьяные слёзы. Ева стояла, стиснув зубы. Она отчётливо понимала, что женщина переживает из-за прекращения дотаций, а не из-за дочери, но терпеливо ждала, когда Анна успокоится, и можно будет задать ей вопросы.
Продолжение 👇 Предыдущая часть 👈