В газете снова появилось объявление Инны, но оно уже было не единственным среди сотни других нянь и преподавателей разных предметов. На остановках трепетали от ветра листочки с отрывными лепестками, с домашним номером телефона няни с большим опытом. На каждом углу Николай расклеил объявления жены. Гуляя с малышом Инна видела, что лепестки отрывают, но звонили всего два раза по делу, замучили вопросами, сказали, что подумают. Жанну Инна не хотела брать, с ней сложнее, чем с обычными детьми, а девочка готова была ходить к няне Инне до окончания школы. Инна всё же отказала.
Вновь закрадывалось и пожирало её изнутри это чувство неполноценности, страха, что не сможет дать своим детям самого главного, обычного, что есть у других детей. Она хотела нормально их одевать, давать денег на карманные расходы, как другим, чтобы девочки не заглядывали в рот чужим детям, не отводили глаз от цветных витрин у магазинов, но пока они могли себе позволить только самое необходимое, и то не всегда. Выручали родители Коли и Инны. Мясо, молоко, сыры, хлеб, картошка всегда были на столе у городской, многодетной семьи.
Потихонечку начались первые звонки. Снова однотипные вопросы: сколько стоит час, день, какой опыт у Инны, сколько места для детей, чем они будут питаться, занимаются, можно ли оставлять шестимесячного ребёнка на 4-5 часов в день.
- Нет, пока это невозможно, - вежливо отказывала Инна.
- Но послушайте, у меня точка на рынке, мне к пяти часам утра на работу, каждый день.
- Простите, но я не могу вам помочь. У меня, у самой полуторагодовалый малыш.
- А вы подумайте. Живыми деньгами буду платить, могу валютой.
- Я подумаю. Сообщу, если деток наберётся немного.
- Да они-то наберутся, рожают всегда в любые времена, но денег нет. Девушка, - убеждал её хрипловатый голос в трубке.
Женщина отключилась, только когда ребёнок рядом с ней заплакал. Инну немного подташнивало от такой настойчивости и желания избавиться от собственного ребёнка. Чуть позже, когда она побывала с мужем на центральном рынке, поняла, что это не желание, а необходимость. Весь город превратился в рынок, кого она там только не встретила, чего только не продавали прямо на скамейках, бордюрах, ящиках.
Рядом с матерями за "прилавками" стояли дети, многие зазывали и предлагали что-нибудь купить, умело торговались в свои неполные 10 лет. Инне стало не по себе, проблемы в собственной семье уже были не такими ужасными.
- А я и не знала, что всё так плохо, - признавалась Инна мужу в автобусе по дороге домой.
- Что же плохого? – смотрел на неё Николай. – Зато купить можно всё что угодно! От резинки для трусов до крутой иномарки, завод можно купить, разве не об этом все мечтал народ? Помнишь, как мы с тобой на машину собирали?
- Да, - с сожалением отвечала Инна, - всё прахом пошло. Сидели бы в своей двушке в том районе, наверняка на Запорожце или на Жигулях бы катались, а так… Квартира большая, а что толку?
- Не-ет! Мы проскочили лихо! С голой …опой не так страшны новые времена, а вот если бы потеряли накопленные, как многие, вот тогда бы поплакали. Бывало, стою тут, - указал он в окно, на пятачок у Главпочтамта. Там толпились мужики, молодые ребята, опять же детворы немного. – Кого тут только нету: инженеры, преподаватели, водители, машинисты, замы директоров – всё потеряли!
Инна прижималась к Николаю сильнее.
- Как-то давно, - говорила она, - я ещё беременная была, видела Юлю. Она и сейчас неплохо живёт: перчатки импортные на руках, шапка норковая, сапожки на каблуках тоже фирменные. Выглядела лучше, чем раньше.
- И к чему это ты? – поднялся Николай и помог Инне встать, скоро их остановка.
- Просто. Глядя на неё мне показалось, всё не так плохо.
- Ну, кому как, - пожал плечами Николай. – Мне без стройки не выжить, а они вон встали, скелеты без мяса, динозавры, никакого движения в них и в нас.
Книга автора "Валька, хватит плодить нищету на Литрес, печатная версия ЗДЕСЬ
Вечером он прошёлся по району, обновил объявления жены. В соседний квартал заглянул и там налепил несколько десятков. Каждый день он спрашивал у жены: не звонили? Ни одного? Инна, поджав губы, качала головой в ответ – нет.
Сам он хватался за всё подряд: грузчиком подрабатывал, на свалке рабочим пару недель батрачил, домашние попросили бросить эту работу – плохо пахло от папы. Надя в те дни убегала в свою комнату, когда папа возвращался с работы, стыдилась его.
Случалось и разбирать ему стройки, выбивать кирпич, выставлять стёкла, рамы снимать, растаскивать, как своё. Ему, как каменщику и строителю с опытом, морально было тяжело разрушать недострой. Это могли быть дома для людей, чьи-то квартиры. Приходилось стиснув зубы пахать, разбирая, вполне новое строение. А потом была облава и работяги узнали, что чужое разбирали, значит, воровали и расхищали, - пугали их милиционеры. Заказчики на крутых машинах быстро разъехались, а мужикам пришлось дальше с милицией разбираться. Естественно, им не заплатили за три дня тяжёлой физической работы, ещё и дела чуть не завели, пришлось к своим родителям ехать, клянчить последнее, чтобы выкрутиться.
Николай никогда так не радовался чужим детям в доме, как в те годы. Он чуть не расплакался, увидев двух девочек двух лет, вернувшись однажды вечером без ничего, вымотанный, злой, с пустыми карманами.
- По объявлению? – спросил он у жены, кивнув на них.
- Нет, не узнаёшь?
- На них написано, что ли? Или бирки с фамилиями на шее, - выругался он на жену, хмурясь на всех.
- Это Сёминых, - улыбалась Инна, - ну, посмотри! Похожи ведь. Они жили в нашем подъезде, в том доме. Объявлений они не видели, нашли нас через других знакомых – сарафанное радио, понимаешь? – радовалась Инна.
- Матвей где?
- С девочками в детской.
- Давно.
- Нет, только отправила, до этого с нами был.
Из дальней комнаты послышались крики.
- Не лезь! Матвей! Уйди, не мешай! – визжали девочки.
Николай быстро разулся, снял и бросил прямо на пол влажную и холодную от дождя куртку, побелев от злости он зашагал к детям.
- Что вы тут разорались? – кричал он на них, прикрыв за собой дверь. – Чем он вам помешал? Надя, опять твоя работа?! Ты его отпихиваешь? Сколько раз говорить, он маленький.
Девочки, тоже крича на папу, оправдывались сквозь слёзы, маленький Матвей сидел на полу, ревел разинув рот, тянул ручки к папе.
- Смотри мне! – ругался папа на старшую дочь. – Ещё раз и… и…
Николай подхватил на руки сына и унёс в спальню. Девочки начали переругиваться между собой, выясняя, кто первый начал и кто кого подговорил. Вскоре из детской снова доносился рёв, плакала Маша, но ей на выручку никто не прибежал. Мама, прикрыв дверь в зал, чтобы неслышно было шума, занималась с девочками, учила их считать. Инна обязательно пообщается с детьми, особенно с Надей, но позже.
Через несколько часов девочек забрали. Мужа и сына Инна застала на кухне.
- Почему девочек не позвали? – спросила она у Николая, видя, что они кушают вдвоём.
- Я думал, они уже поели, раз не выходят.
На этот счёт Инна промолчала, но разговор продолжила:
- Коля, какого чёрта ты разорался при детях? Тебе надо сдерживаться, тем более при посторонних детях. Что за крик ты поднял на всю квартиру? Так, к нам никого и проводить не будут.
- Извини. Меня просто вывело из себя поведение Нади, она всё делает исподтишка.
- Откуда тебе знать? Ты только вошёл и сразу налетел на неё. Чтобы больше такого не было!
Муж ничего не ответил, посмотрел на балующегося едой Матвея, поправил ему слюнявчик, чтобы не запачкался.
- Матвей! – строго сказала Инна, - нельзя с едой играть. Коль, ну ты не видишь, что он делает с хлебом?
Николай, всё такой же смурной, просто ел и поглядывал на любимчика.
Обстановка в доме стала легче, когда заказов у Инны стало больше. Вернулась Жанна, две девочки стали постоянными. Мальчика лет шести привозили во второй половине дня – дома не с кем оставлять. Родители как и все взрослые в те времена, занимались чем придётся, только бы заработать. Но такие дети, как правило, не задерживались по нянькам.
Вскоре появились у Инны те самые дети, за которыми вроде и тряслись родители, а другой стороны, они им очень мешали строить карьеру, бизнес, налаживать связи, зарабатывать деньги, строить новую страну. Родители таких детей думали об их будущем, в настоящем никто ещё не разобрался.
- Мама Дениса работает в налоговой, - предупреждала Инна Николая, когда он приходил домой не в настроении, - так что постарайся не орать на всю квартиру.
- Папа Никиты работает в администрации, а его жена… Не знаю, кем она работает, но ребёнка она привозит на иномарке, - снова предупреждала Инна о новом воспитаннике, когда муж спрашивал у неё, как прошёл день.
- Дедушка Марьяны владеет… короче, оттуда возят спирт канистрами, - загадочно кивала она мужу, прищурившись на чёрненькую девочку со сросшимися бровями. – А тётя Карины владеет несколькими точками на рынке с корейскими соленьями.
- А где Матвей?
- С девочками, - отвечала Инна.
Или гуляет с Надей, или бабушка забрала, или тётя Валя приезжала и забрала всех на пару дней, в обмен на городской ширпотреб: маргарин Рама, лапша быстрого приготовления, азиатские кетчупы и приправы, кофе, гранулированный чай, колбасы. У снохи холодильник изобиловал сладостями, газировкой, батончиками из рекламы, консервами, мясными и овощными, потому что расплачивались с няней чаще товарами.
Надя и Маша не знали отказа в еде. Ели что хотели после школы, запивали соками из бумажных пакетов, газировкой, заедали кукурузными палочками, орешками - сладкого было вволю. Выбегая во двор, выносили чипсы, жевательные конфеты, цветные пружины — всё то, что так манило детвору с витрин ларьков на вокзалах и остановках. У этих девчонок было всё! С ними хотели подружиться все.
Никто не обзывал Надю толстухой, бочкой или жирной, хотя она быстро набирала вес во всех смыслах. В компаниях во дворе её обожали, несмотря на то, что времени у неё побегать со сверстниками было мало. Как только Надюха - Бабл-гам спускалась во двор, её сразу обступала детвора, пацаны и девчонки постарше разгоняли мелких и приглашали её в свою компанию, пока не заканчивались у неё зажигалки, конфетки, хрустяшки и палочки с непонятными вкусами. За глаза Надю звали: Надюша – хрюша, и похрюкивали, заливаясь смехом.
Её младшей сестре прозвища не давали. Блёклая, тихая, ничем не выделялась, ни с кем не делилась, всего боялась, постоянно жаловалась старшей, а та выходила на разборки, как пацан дралась, ругалась, била прямо в нос. Тут ещё одно прозвище у неё появилось - кувалда. В общем Надю уважали, Надю боялись, над ней насмехались и оплёвывали как могли, стоило ей зайти в подъезд. Начались первые жалобы от родителей на крупную девочку во дворе, которая разносит всех подряд, считая себя главной.
Маме девочек некогда было разбираться с их проблемами, у неё Матвей и несколько чужих маленьких детей, за которых она отвечает.
продолжение _____________
канал с аудиорассказами Наталья Кор приглашаю всех ☕📚🎧