Проводница хмуро посмотрела на веселящегося парня, молча выдвинулась обратно в коридор и закрыла дверь купе. После общения с проводницей Тина решилась познакомиться с попутчиками, которые оказались весёлыми парнями, но смогла только выдавить:
– Здрасьте!
Парни улыбнулись, а брюнет низким бархатным голосом пророкотал:
– Добро пожаловать!
В её жизни только один мужчина имел такой голос – её отец. Она, разволновавшись, захотела сказать что-то умное, но вместо этого ляпнула:
– Э-э… Располагайтесь, как вам будет удобно!
Блондин с нежными щёчками улыбнулся.
– Спасибо, мы уже. Давно уже, – чем окончательно добил её.
Так и не найдя что ответить, Тина отвернулась от них и стала опять смотреть в окно. Она волновалась из-за того, что её попутчики парни, а ей не везло в жизни на мужчин.
Начитавшись разных романов, она всю жизнь мечтала о любви, которая поразит её как молния и изменит её жизнь. Увы, в жизни таковой не обнаружилось. Все фильмы, которые она нашла в Интернете, привели её к мысли, что просто так любовь встретить почти невозможно. Именно поэтому она старалась поддерживать с парнями дружеские отношения, что не всегда удавалось.
Мерный стук колёс навевал воспоминания, и Тина перебирала в памяти свои неудачи. Именно из-за романтической натуры, в институте она решила, что влюблена в Валеру. Он был высокий, яркий и умный. Чем не объект любви?
Увы, ожидание праздника лучше его последствий!
Она ходила с Валерой в кино, на выставки и всё ждала его признания и дождалась… Однажды, когда они сидели у него в общаге и готовились к семинару, он скользнул одной рукой под юбку, а второй вцепился в грудь. Тину передёрнуло, и, забыв свои романтические бредни, она озадачила хама тем, что по-пролетарски влепила ему кулаком в зубы. Тот, видно от неожиданности, хрюкнул, а потом, нецензурно выругавшись, попытался ещё раз грубо прижать её к себе. Получив от Тины характеристику: «Свинья!» и, в качестве довеска, выбитый зуб, он ошеломлённо бросился в ванную полоскать рот, а Тина ушла, вздрагивая от омерзения.
Прибежав к Деду, она, разрыдавшись, рассказала о том, что её ужасно грубо облапали.
Дед, усмехнувшись, посоветовал:
– Забудь! Он и так своё получил. Ты же влепила ему в нос!
– Больше! Я ему выбила зуб. Дело не в этом. У-у-у! Как он посмел?! – возмутилась Тина.
– А он тупой! Ты что, полагаешь, что мужчины… – начал Дед психотерапевтический сеанс.
Она завизжала от возмущения.
– Ничего не полагаю! Просто в фильмах и книгах… – попыталась пояснить своё видение на любовь Тина и замолчала, что говорить дальше она не знала.
Дед попытался ей помочь.
– Интересно, а каким же ты представляешь, мужчину, которому ты станешь желанной? Ну вот как он будет с тобой общаться?!
– Ну, не таким же! Уж не хамом! Мерзавец! До сих пор тошнит от него, – после этой декларации Тина удивилась сама себе, получалось, что она не любила чернокудрого красавца Валеру. Что же это было? – Дед, почему мне противно, а не горько. Я же типа страдаю?!
– Э-хе-хе! Прекрати придумывать себе влюблённость! Это гены матери тебе мутят голову. Когда полюбишь, то узнаешь сразу, – усмехнулся Дед.
– Да разве в этом дело?! Я как в грязи испачкалась! – возопила она.
– Наплюй и забудь! Он по дурости не знал, как к тебе подъехать, – опять попытался успокоить её Дед.
Однако он не учёл характера своей внучки. Уже на другой день она подала заявление об уходе. Ей было противно даже вдыхать воздух, которым дышал чернокудрый Валера. Хорошо, что декан уговорил её перевестись, так она попала в университет.
О химии она не могла даже слышать, у неё эта специальность ассоциировалась с Валерой, и начала заниматься биологией. Пришлось попыхтеть, досдавая кучу предметов, наверное, поэтому друзей в универе не приобрела. Времени хватало только на сон. За три года окончила университет и поступила в аспирантуру.
На новом месте она встретила весёлого «мэнээса» [1] Васечку. Уже такой бешеной гонки с учёбой не было, и… Тина решила, что влюблена.
Васечка был не похож на других коллег по работе: худощавый, высокий, с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в хвост, и глазами, походившими на маслины, и очень целеустремлённый.
Она решила, что у них много общего: оба любили фолкрок, фэнтези, итальянских художников. Он постоянно пользовался её благоволением. Тина помогала ему оформлять документы на статьи, сидела по ночам за него в лаборатории, если эксперименты длились более суток. (Опять же – хороший способ не видеться с бабкой и матерью! О том, где она, всегда была записка у телевизора).
Считая себя влюблённой, она обмирала от его братских поцелуев в щёку, удивлялась и восхищалась его деликатностью. Слушала, открыв рот, его вкрадчивые разглагольствования о любви до гроба, верила тому, что он ищет «единственную». Наконец, решив, что тот идеальный мужчина, Тина рассказала Деду о Васечке.
Однако тот, с её точки зрения, странно среагировал:
– И ты готова ради него на всё? В Сибирь, на каторгу и так далее?
– Это он должен быть готов ради меня на всё! Почему это я должна ради мужчины жертвовать собой? Что это за Домострой? – Тина обиделась.
– Ну-ну… – протянул Дед и больше не возвращался к этому.
Тина, рассердившись на Деда, несколько раз приходила в гости к Васечке, но, подсознательно боясь разрушить очарование образа, который сама себе и придумала, всегда захватывала с собой приятельницу, весёлую рыжую хохотушку Женечку из лаборатории сине-зелёных водорослей.
Васечка поил их чаем с вареньем из весёлых бокалов с коровками и кормил пирожками из буфета, запах которых напоминал Тине о бренности сущего, как отзывалась о такой пище её бабка. Она всё ждала его признания (конечно, возвышенного) и дождалась…
Однажды, положив на её стол листок со списком какие колбы с культурами инфузорий переставлять в какие термостаты, он обнял её.
– Ты готовься, Тинка! Скоро свадьба…
Она оторопела, почему-то не испытывая никакой радости, от такого объяснения, и вообще стало очень неловко. К тому же, выросшая в семье без семьи, она совершенно не хотела замуж. Тина с трудом выдавила?
– Свадьбу?
Он же, погладив её плечо, выдохнул.
– Конечно!
Васечка порозовев уставился на ней. Чего он ждал, Тина не могла понять, более того, больше всего ей захотелось в этот момент сбежать. Васечка, не обнаружив трепетного волнения и радости на её лице, направился к выходу и, почему-то кривясь, сообщил:
– Я женюсь на Женьке! Замени меня сегодня.
И опять замер, ожидая реакции, но Тина пребывала в таком ошеломлении, что её внутренняя сущность, помимо её сознания, заставили тело решительно возразить:
– Нет!
– Почему? – удивился Васечка. – Ты же знаешь Женьку! Ты же сама нас познакомила. Ну, вспомни!
Он с пристрастием энтомолога рассматривал её лицо, пытаясь что-то обнаружить. Тина тупо смотрела на него, в попытках понять, что же это происходит? Между тем её внутренняя сущность, махнув рукой на её сознание, заставила её улыбнулся и ответила:
– Нет, ты не понял! Я не могу сегодня. Прости, что совпало, но у меня свидание!
Василий отшатнулся, очевидно, что такого он не ожидал, и, пытаясь всё направить в нужное русло, возмутился:
– Как же так?! Я же рассчитывал на тебя!
Наконец, её сознание смогло объединиться с внутренней сущностью, и Тина спокойно возразила:
– Я тоже рассчитывала на тебя. Твоя же очередь дежурить! Мой список у тебя, – она была счастлива от того, что с утра расписала для себя список дел, чтобы не запутаться и не упустить что-нибудь.
Раздражённый Василий, дыша, как астматик, вылетел из лаборатории, а Тина, посидев пару минут, отправилась к Деду. Говорить она не могла, а только кружила вокруг стола и сопела. Тот, поняв, что внучка пребывает в крайне смятенном состоянии, использовал много раз опробованное средство: усадил её за стол, заставленный выпечкой, но та помотала головой.
– Ты что это, на диету решила сесть? – он задрал брови.
Уж чего-чего, а проблемы с весом её никогда не волновали. Тина доверяла организму. Если организм не хотел есть, ей было наплевать на уговоры – она могла не есть и жить на воде без страданий до трёх суток.
После вопроса Деда, Тина слопала пару плюшек, и неожиданно для себя, горько засмеялась. Дед подсунул ей конфеты и предложил:
– Выговорись!
Внучка горько вздохнула и рассказала о происшествии в лаборатории. Её смутило, что Дед улыбается.
– Нет, что смешного-то?! Неужели трудно сказать? Я же вроде страдаю. Нет, не так! Я типа должна страдать!
Дед покачал головой и возразил, подсовывая ей конфетку:
– Как-то ты не похожа на страдалицу, да и рассказываешь с юмором. Я сказал, что ты очень детально мне описала свои ощущения и его лицо. Просто театр одного актёра.
Именно в этот момент она поняла вечную истину, что каждый заблуждается в меру своих возможностей. Посопев, она призналась:
– Ты прав! Меня просто смех разбирает от… – она помолчала, анализируя случившееся, подвела итог. – От моей глупости.
– Что ни делается, всё к лучшему! – спокойно возразил ей Дед.
– Дед, о чём ты? Может бабка с матерью правы, и я тупая? Может я не способна любить? Мне парень, в которого я вроде была влюблена говорит, что выбрал другую, а мне… Прости, мне пофиг!
Дед усмехнулся и взъерошил волосы у неё на голове.
– В целом, ты должна быть благодарна матери. Она даже и не поняла, как защитила тебя! А Ваську твоего можно только пожалеть – дурак не знает, что натворил. Учти, теперь будет вредить! А ты забудь, это не твоё.
– Ты прав, не моё. Просто я была огорошена, – она нервно хихикнула. – Дедуля, но какое у него было лицо? Умора!
– Какое?
Она закрыла глаза, и ахнула:
– Как у кота, у которого из-под носа сбежала мышь. Дед, это что же я не заметила в наших отношениях?
Дед вздохнул.
– Не трать свои силы на это. Плюнь и забудь! Его невесту жаль!
Когда молодожёны после свадьбы появились в институте – их ждал подарок, роскошный плед, который вручила Тина.
– Ребята, мы очень рады за вас! Этот плед от всех коллег нашей лаборатории. Чтобы вам всегда было тепло рядом друг с другом.
Женечка расплакалась от восторга, а Василий посерел, он ожидал иной реакции на то, что они не позвали её на свадьбу.
Дед оказался, как всегда, прав. Теперь по любому поводу Василий мелко пакостил Тине: занимал её термостаты, воровал посуду и придирался на конференции. Зная, как она занята с экспериментами, предложил кандидатуру Тины в волонтёрский проект, а, заказывая билеты, постарался, чтобы ей было одиноко в дороге.
Поезд резко замедлил ход, и Тина, очнувшись от воспоминаний, огляделась. Её попутчики читали, что-то в телефонах, из соседних купе доносились звуки позвякивания ложечек о стаканы, там пили чай. Девушка решила переодеться и ехать так, как ей будет удобно.
Заметив, что их попутчица сердито засопела и уставилась на них, её соседи переглянулись, а черноволосый спросил:
– Мы мешаем?
– Вы не выйдете на пару минут? Пожалуйста! Мне переодеться надо.
Парни молча поднялись и вышли. Тина вытащила из сумки, красивый вишнёвый бархатистый спортивный костюм, удобные чёрные носочки и красивые шлёпанцы в восточном стиле, расшитые блестками и с загнутыми носиками. Мысленно поблагодарила Деда, который позаботился о её комфорте, потом застелила постель одеялом, и, забравшись с ногами поближе к окну, стала читать Агату Кристи. Читала и сердилась, прочитанное никак не воспринимало сознание. Так и не двинувшись дальше первой страницы, она приоткрыла дверь, сообщая своим соседям, что они могут войти, прислушалась. Из какого-то купе доносились звуки гитары. Она знала, что один из их коллег захватил гитару. Её почему-то не позвали. Тина надулась, пробормотав:
– Неужели опять происки Васьки-вредителя, и они поэтому они меня не зовут?! – по старой привычке запустила пальцы в волосы и испуганно отдёрнула руки, потом потрогала волосы и удивилась, колосок оказался целым, только распушился от её действий.
Теперь из коридора доносился знакомый голос, она узнала того, кто пел, это был парень, которого все звали Горынычем. Он часто вечерами пел в лаборатории. Тина вздохнула. Всё было легко объяснимо, парни – просто балбесы, а девчонки имели свои причины. Зина, её бывшая одноклассница, которая недавно поступила на работу в их институт в отдел кадров, никогда её не любила, а Женечка так любила Ваську, что ничего не замечала. Конечно, можно было к ним зайти самой, но она решила обидеться.
– Ну и ладно, обойдусь! – прошептала она и уткнулась в детектив. – Нельзя быть такими ослами!
В приоткрытую дверь постучали, и оба попутчика скользнули с кошачьей грацией в купе и, оторопев, уставились на восточную красавицу, которая расположилась у окна, поджав хитрым образом ноги. Со стороны казалось, что в их купе едет королевская кобра, с человеческой головой. Черноволосый посмотрел на неё и, облизнувшись, пророкотал:
– Меня зовут Гай.
У Тины от его голоса о себе гулко напомнило сердце, она взволнованно улыбнулась ему, она не успела и рта открыть, как блондин с пушистыми ресницами спросил:
– Чай будешь? Я Пётр.
Ей понравилось, что они сразу перешли на «ты», сама бы она не решилась на это.
– Буду! Меня зовут Августина, но я привыкла к имени Тина.
– Отлично, у нас есть с травами! – Гай извлёк из сумки огромный термос.
Пётр вышел, а через пару минут вернулся со стаканами. Стало уютно.
– Чай – это хорошо, а у меня сумка набита пирожками! – и с нахальством, порождённым неуверенностью в себе, девушка предложила, – Угощайтесь! Дедушка приготовил.
– Вот как? – Петр внимательно посмотрел на неё. – Дедушка? Не бабушка?
Забывшись, она брякнула:
– Бабушка меня ненавидит, так как я не оправдала их с мамой надежд, – она отложила книгу.
Здоровяки переглянулись, из своих сумок выудили виноград, бананы, груши, конфеты и маленький тортик. Быстро расположили всё на столе, превратив его в праздничный.
Никогда раньше Тине не было так приятно разговаривать с мужчинами. Оказалось, что у них столько общих интересов: пришельцы, снежные люди, грозы и сказки. Они подробно обсудили гипотезы вымирания динозавров и выживания тараканов. Долго хохотали над ними. Черноволосый Гай рассказывал так оживлённо и интересно, и так умел слушать, что она, забыв, что он чужой, пододвинулась к нему и облокотилась на его плечо, а когда Пётр предложить сыграть в игру сразу согласилась.
Тина впервые играла в игру «Небожители» и наслаждалась: здесь требовался расчёт и решительность. Её войска отступали, но она не сдавалась до последнего. Парни отметили про себя, что, даже проиграв, она с азартом переживала за их игру. Редкое качество для дорожных попутчиков, и ещё реже встречающееся у женщин.
Не замечая, что красавец Гай несколько раз невзначай старался тронуть её за плечо или коснуться руки, Тина наслаждалась общением. Ей было комфортно, как только бывало в доме у Деда. Наверное, поэтому она восприняла, как должное, что Гай заботливо напоил её чаем, и вовремя игры, чтобы она не отвлекалась, совал ей в рот то конфетку, то виноградину.
Когда уже поздно вечером в купе к ним заглянули, наконец-то, вспомнившие о ней коллеги по лаборатории, то на них посмотрели с таким же энтузиазмом, как на дверь, и те, смутившись, сразу откланялись.
– Садись ближе, мы его сейчас под орех! – азартно предложил Гай и расположился так, что девушка практически оказалась в его объятьях.
Приглушенный бас Гая её зачаровывал, она хотела слушать и слушать его. Она не понимала, что с ней творится, но ей было необходимо, чтобы он находился рядом. Когда он выиграл, Тина запрыгала от радости на полке и, к собственному потрясению, поцеловала Гая в щёку. Пётр скрыл улыбку, когда увидел, как его друг внезапно побледнел.
Было совсем темно, когда они решили укладываться спать, но Тина хотела посидеть ещё рядом с Гаем. Она ничего не говорила, но тот догадался.
– Петь, ты же клюёшь носом. Давай, лезь наверх! Мы посидим, послушаем музыку и посмотрим на ночь. Правда? – Гай улыбнулся Тине.
Он оставил только крохотный ночничок, потом достал плеер и поделился наушником с ней, и они ещё час сидели рядом и слушали музыку. Тина не знала, чья это музыка, но ей она понравилась невероятно. Особенно ей понравились тихие комментарии Гая, которые сводились к нескольким словам: «А вот ещё, чудные барабаны, правда? А теперь славные скрипочки, правда?! А ритм, ты заметила, какой он?».
Гай, посмотрев на её полузакрытые глаза, остановил звучание.
– Может, ты хочешь другую музыку? У меня есть на флэшке.
– Нет-нет! Мне эта очень нравится! – она, как всегда, была честной. – Я такую никогда не слышала, но я в восторге. Знаешь, особенно те барабаны. Спасибо, что дал послушать! Я просто очарована ею.
– Будем слушать ещё? – Гай обнял её за талию, если она была очарована музыкой, то он ею.
– Да! – выдохнула она.
И забыв про всё, она слушала и слушала. Теперь он не комментировал, а только слушал и сжимал её руки.
Мерно стучали колёса – тук-тук, позвякивали ложечки о край стакана – звяк-звяк, лился лунный свет в окно, и мелькали огоньки каких-то городков и посёлков. Она перешла в состояние, когда не понимаешь, спишь ты или грезишь. Гай отнял у неё наушник.
– Всё спать, – прошептал он, – а то и ты носом клюёшь.
Она улыбнулась ему и сонно пробормотала:
– Тогда закрой глаза, а я сдеру всё с себя.
Забыв, что они знакомы не более шести часов, и, чувствуя себя в абсолютной безопасности, она завернулась в простыню и мгновенно заснула.
[1] сокращение от «младший научный сотрудник».
Конец главы
Предыдущая часть:
Продолжение:
Подборка со всеми главами: