оглавление канала, часть 1-я
Внутри палатки было сумрачно. Дрова в маленькой печурке почти прогорели, и полковник, видимо, чтобы скрыть свое нервное возбуждение, принялся усердно толкать в нее маленькие поленца. Когда языки пламени вспыхнули с новой силой, освещая палатку красноватым светом, они увидели, что младший сержант Савкин сидит на койке и, подслеповато щурясь на огонь, хлопает ресницами, с недоумением оглядываясь по сторонам. На какое-то мгновение все замерли от этой картины, а затем всем гуртом кинулись к сержанту. Первым к нему подлетел полковник:
- Младший сержант, что с вами случилось?!
Тот в некоторой растерянности посмотрел на Сердюкова, и стал суетливо приглаживать волосы, одергивать форменную куртку, пытаясь подняться с койки. Но командир его остановил: - Вы сидите, сидите… - И повторил свой вопрос: - Что с вами случилось?! Вы помните, что произошло? – Так как боец все еще продолжал таращить на полковника глаза и по-прежнему молчал, тот попытался ему подсказать: - Тебя капитан отправил следить за этими двумя, - он мотнул головой в сторону выхода из палатки, поясняя в некотором нетерпеливом раздражении, - ну за этим «специалистом» Лукьяном и проводником… Что ты увидел, и что с тобой случилось, ты помнишь?!
Савкин виновато смотрел на командира и усиленно морщил нос, напрягая память, чтобы суметь ответит на поставленный вопрос. Потом, нерешительно проговорил:
- Ну да… Следил… Они вверх по реке пошли… - Он на несколько мгновений задумался, а потом растерянно, словно сам от себя не ожидая подобного, проговорил: - А потом… Все… - И виновато глянул на полковника.
Тот досадливо крякнул, и с раздражением проговорил:
- Ну напрягись, сержант!!! Может чего еще вспомнишь? Ты тут давеча про какого-то ангела говорил во сне…
Савкин слегка встрепенулся, и радостно проговорил:
- Да…! Теперь вспомнил!!! На меня черное облако какое-то шло, а ангел меня своими крыльями прикрыл… Вот!
Его сознание, как видно, слегка пробуксовывало. Явь и сон тесно переплелись в нем. Он сам это понял, и сконфуженно замолчал, а потом, с мукой в голосе, проговорил извиняющимся тоном:
- Ну не помню я больше ничего, товарищ полковник!! И понять даже не могу, что со мной произошло! Такого со мной еще никогда не случалось!!
Сердюков чуть не плюнул с досады, и обратился к Ивашову:
- Дальше спрашивать, я полагаю, его бесполезно. Что скажешь, майор?
Сергей пожал плечами состроив дипломатично умно-равнодушную мину, и осторожно подбирая слова, проговорил:
- Вы бы его отпустили, товарищ полковник. Может позже… Память – такая штука, что выдает иногда удивительные вещи. А вот нам есть что вам сказать. – И он со значением посмотрел не на полковника, а на Глеба, который все это время стоял с хмурым видом в сторонке, и делал вид что его заинтересовала рукоять собственного ножа.
На взгляд друга, он усмехнулся и пробурчал, скорее самому себе, чем отвечая на незаданный вопрос Ивашову.
- Да уж… Нам много что есть сказать…
Сердюков, тяжело и как-то обреченно вздохнув, опять обратился к Савкину:
- А ты как себя вообще чувствуешь? В строй готов вернуться?
Тот, соскочив с койки, и вытянувшись по стойке «смирно», радостно гаркнул:
- Чувствую себя хорошо!! Готов вернуться к службе!!
На его простоватом лице явно было заметно выражение облегчения. Кажется, создавшееся ситуация, то, что он не может ответить на вопросы начальства, ему доставляла немалые переживания. Полковник кивнул ему головой, и пробурчал:
- Тогда иди к своему непосредственному командиру, и доложи, что я велел тебя приставить к делу. – И добавил с тяжелым вздохом, больше обращаясь к Ивашову с Глебом, чем к сержанту: - Там сейчас дел, кажется, невпроворот.
Когда Савкин вылетел пулей из палатки, Сердюков, усевшись на раскладной стульчик, проговорил:
- Ну… Теперь рассказывайте. ЧТО ЭТО было?
Сергей выразительно посмотрел на Глеба. Его взгляд говорил, мол я отдувался в прошлый раз, теперь твоя очередь. Глеб едва заметно хмыкнул, отвечая на взгляд друга, и спокойно проговорил:
- Вы мне можете сейчас не поверить, но это была Варна…
Сердюков сердито глянул на говорившего и проворчал недоверчиво:
- Вы, вроде бы говорили, что эта ваша Варна – девушка. А я видел перед собой волчицу. Правда, довольно странную, но могу поклясться, что это был волк, а не человек…
Глеб терпеливо, как врач-психиатр в разговоре с больным пациентом, проговорил:
- Да, вы правы, перед вами была волчица, но… ведь вы не будете отрицать, что у нее были человеческие глаза. Я не знаю, какими силами еще обладает эта девушка, но то, что они весьма значительны и не вписываются в наше восприятие мира – это точно. Что вы почувствовали, когда смотрели на нее?
Полковник задумался на несколько минут, и словно во сне, медленно проговорил:
- У меня было такое ощущение, что вокруг меня все пространство на какое-то мгновение заполнил яркий свет. Но, в тоже время, этот свет был… как бы это поточнее выразиться, материальным, что ли… У меня было чувство, что коснись я его рукой, и я порежусь об острые углы… - Он, с тяжелым вздохом, устало провел ладонями по лицу. – Простите… Не могу всего объяснить. На миг, мне даже почудилось, что меня посадили в какой-то кокон из этого самого жесткого света. – Он тоскливо глянул по очереди, сначала на майора, а потом на Глеба, и как-то беспомощно, совсем по-детски спросил: - Это ладно… Но теперь-то что прикажете делать? Кажется, я уже готов на все. Но при этом, я не должен забывать, что на меня возложена обязанность отвечать за безопасность людей. Уже понятно, что мне не избежать отставки… - Он обреченно махнул рукой. – Да и хрен с ней!! Поеду на дачу, буду рыбу удить или вон, грибы собирать. Сейчас-то как изо всего этого выпутаться?
Глеб переглянулся с Ивашовым, и проговорил:
- Думаю, вам в первую очередь сейчас нужно увести отсюда людей. Также, я полагаю, что прав насчет Лукьяна-Мормагона. Он не может силой привести вас в свою лабораторию, вы должны пойти туда добровольно. Поэтому он до сих пор медлит. Я не могу сказать, что будет дальше, но думаю, он не из тех, кто просто так, без боя уступает свои позиции. Так же, я не могу знать, что с вами самим случиться. Варна бы это нам объяснила, но ее тут нет. Поэтому, будем действовать по своему усмотрению. И первое, вы уводите людей в безопасное место. Второе, она нам сказала с Ивашовым убираться отсюда и как можно скорее. Не знаю, что она задумала, но я бы подчинился. – Видя, как полковник все больше хмурится, глядя на него, он торопливо закончил: - Думаю, нам всем следует довериться ей. По крайней мере, она точно знает с кем мы имеем дело.
Тут Ивашов, стоявший возле входа в палатку, и, время от времени посматривающий наружу, вдруг, шарахнувшись от входа, шепотом проговорил:
- Кажется, мы опоздали!!! Этот хрен с горы идет сюда, а за ним тащится шаман… Все, Глеб, нужно уходить, иначе…
Он не успел договорить, сильный приступ внезапной головной боли заставил его замолчать и схватиться за голову. Головную боль так же испытал и Глеб, возможно, не настолько сильную, но это заставило его покачнуться. Палатка вдруг в его глазах перевернулась вверх тормашками, тошнота подступила горьким комком к горлу, и, если бы полковник не успел схватить его за руку, то он, наверняка, бы упал. Глебу потребовалось несколько секунд, чтобы прийти немного в себя. А Сердюков уже, буквально, волок его за шиворот к прорези палатки, которую сделали они с Ивашовым, чтобы незаметно попасть сюда. При этом, он шипел:
- Уходите… Уходите немедленно!!!
Глеб видел, как Ивашов с трудом, цепляясь за все предметы, которые только попадались ему под руки по пути, тоже двигался к прорехе. А Глеб уже протискивался в прорезанную дыру, слыша за собой шипящий голос Сердюкова:
- Передайте вашей Варне, что я попытаюсь увести людей…
Глеб вывалился в сугроб, и тут же откатился в сторону, уступая место вылезающему вслед за ним Ивашову. Затем они принялись затягивать дыру, чтобы изнутри это было не очень уж заметно, и услышали, как полковник, зло и тихо матерясь, торопливо передвигает один из тяжелых ящиков, стоявших в его палатке, с той же самой целью – прикрыть образовавшуюся дыру. Мужчины не стали далеко отползать, а залегли тут же, за деревом, за которым они прятались, когда пробирались сюда. Им казалось, что они должны узнать, зачем именно Мормагон с шаманом идут к полковнику. И оба боялись признаться друг другу, что основной движущей ими в этот момент силой, было, конечно же, в первую очередь, обычное мальчишеское любопытство. Почему-то, даже пережив все, что пережили они, в душах пребывала некая уверенность, что все это просто игра. Пускай серьезная, настоящая и очень опасная, но игра. И только стоит кому-нибудь, как в детстве накрыть ладошками голову и произнести волшебную фразу «я в домике», как тут же все сразу и прекратится.