«Рома, у меня таблетки закончились. Те, что в розовой упаковке. Привези, будь добр».
Как не кстати-то! Он сегодня обещал жене Славку к зубному свозить, пока Саня какой-то там заказ забирает с примерками. С сыном ехать — не вариант. Ребенок вырос до состояния диалога. Такие разумные речи толкает и все понимает. Это вам не младенец, пускающий слюни. В садик начал ходить, мир познает и задает слишком много вопросов. И память хорошая.
Опять сообщение вжикнуло. Точно знает, что от нее. С каждым разом фигню какую-то выдумывает, чтобы Роман прискакал и в зубах привез тут же, сию минуту. Никольский во Владике из-за нее филиал открыл, никому не сказал, даже брату сводному. Миша Донской чувствовал подвох, спрашивал ненавязчиво, на что у него был заготовлен целый воз причин и мотиваций. Да, это был его выбор. Не простой. И если честно, то он уже жалел об этом. Поздно понял, с кем имеет дело… Подзабылось.
— Слав, ты умничка! Вот видишь, совсем не страшно было, — ворошит светлые волосы мальчишки.
— Не будю больсе, — насупился маленький страдалец после лечения кариеса. Щеки надул, оттянув нижнюю губу. Руку не подал. Обнял свой лазерный пистолет, который пришлось сдать на пороге стоматологического кабинета. Топает рядом, самостоятельный и грозный. Хочет зареветь, но держится… Потому, что мужчины не плачут.
Пристегнув Вячеслава в детское автокресло, он сел за руль. Дернулся на очередной звук телефона и чертыхнулся сквозь зубы. Умирает она там, по стенам ползает без таблеток. Пишет, что у.бить ее хочет… Кровь родную.
Рома чувствует, что пожалеет об этом. Ловкий манипуляторша знает, за что схватить, каким тоном сказать и как изобразить беззащитность. В висках пульсирует от безысходности. Другого момента у него сегодня вырваться не получится. Не сможет просто, не успеет.
Быстро заскочив в аптеку, он говорит сыну, что нужно заехать в одно место.
— Слав, я недолго, посиди, пожалуйста в машине? Вот, возьми телефон, — протягивает мальчику свой айфон, включая его любимую игрушку с шариками.
Он, правда планировал только заскочить и отдать чертовы лекарства. Максимум пять минут… За пять минут ничего не случиться. Верно? Здесь нет тени, как назло, но автомобиль поставил у самого подъезда. Виновато обернулся, нажав блокировку. От напряжения руки трясутся, будто преступник он, совершает что-то страшное.
Летел прыжками, не дожидаясь лифта на четвертый этаж. Ударил по звонку, психуя, что мать не торопиться, наказать хочет за игнор. Приемный отец, много лет назад женившись на Марии Николькой, сильно пожалел об этом. Ромку не бросил, смог отстоять единоличную опеку, когда она загуляла с очередным любовником. Все сделал, чтобы мать оказалась как можно дальше от него и перестала промывать мозги, травить парня ядом лживых наговоров.
Почему Рома думал, что люди со временем могут измениться? Может быть, в нем сидел еще тот одиннадцатилетний мальчик, который мечтал о любви своей матери, ждал, надеялся и верил… А спустя время, думал, нет ее больше, похоронил мысленно.
Мать сама на него вышла. Двадцать пять лет прошло и это казалось чудом тогда... А теперь стало проклятием.
— Явился, — зашипела вместо приветствия.
Даже по внешнему облику Мария совсем не походила на тяжело больную старуху. В шелковом халате с драконом на спине, на высветленных волосах бигуди. Сигарета зажата между вставленными за его счет зубами.
— Возьми свои лекарства, — кинул упаковку никому не нужных таблеток на комод. — Я еще как д.урак повелся, что ты тут и в правду окочуриться надумала.
Зря сказал. Нужно было просто развернуться и просто уйти.
— А ты того и ждешь, сынок, чтобы я п.одохла?! — такие же светлые, как у него глаза, сузились от злости.
Захватив тонкую длинную сигарету двумя пальцами, она выпустила дым прямо ему в лицо. Едкая отрава заполнила легкие горечью. Циничная ухмылка перекосила лицо со следами былой красоты, показав борозды морщин вокруг губ.
— Все! Больше не звони. Если что-то нужно, скину денег или закажу доставкой, — он развернулся, чтобы уйти. Сделал шаг, взявшись за дверную ручку.
— Я тут посмотрела на Сашку…
Он застыл, забыв как дышать. Все тело напряглось, налилось сталью и защитными рефлексами.
— Симпатичная. Ничего такого. Басурманская кровь, — глумливо засмеялась, резанув высокими скрипящими нотами слух. Смех так же резко оборвался, как начался, будто резко выключили. — Хотел весь бизнес у Мишки отжать? Понимаю, — затянула фальшиво, — Единственная наследница Донских. Была, Ромочка… Была. — подошла впритык, окатив запахом приторных духов. — Сейчас-то она тебе зачем? У Донского свой наследник. Сын. Есть у меня хороший вариант для тебя, Ромашка. Не прогадаешь. Чистокровная славянка…
Даже в жару руки матери оставались холодными, как у покойницы. Сквозь тонкую ткань рубашки ее пальцы ползли по плечам словно слизни. Ненависть ее к Донским чернотой вокруг клубится.
К горлу подступила тошнота. От нее, от самого себя, словно и Роман запачкался. Отрезвил и вывел из ступора звук сигнализации его автомобиля. Так только его «мерин» орать может, будто теленок недорезанный…
— Славка! — застонал, вспомнив о сыне в закрытой машине на солнцепеке, и буквально вывалился из марева квартиры.
Его заносило на поворотах лестниц. Буквально скатываясь вниз, успел посмотреть на наручные часы. «Твою же мать! Двадцать пять минут!» — резануло по нервам. Никольский не понимал, как получилось… Время в квартире Марии идет по-другому?
Вокруг его машины толпа. Сигналка верещит оглушающее на всю округу. Сквозь немного запотевшее стекло испуганные глаза сына. Красный весь, зареванный. Открыв рот, тяжело дышит и стучит маленькой ладошкой по окну, прося о помощи. «Папа!» — читает по губам, кого зовет сын.
«Бл.дь! Бл.дь!» — он от ужаса забыл, куда ключи дел. Шарит по карманам, хлопает… не понимая, где там мог брелок запропаститься. В башке вакуум, в который гудит только одна мысль, что он м.удак конченый…
— Таких надо родительских прав лишать! — бабка тычет в него пальцем. — Что ты за папаша такой, оставил ребенка мучительно погибать? — пилит по остаткам самообладания.
Ропотом по собравшимся прокатывается явное с ней согласие.
— Заткнитесь! — рявкает Роман, не узнавая совершенно своего истеричного голоса. — Сук.а-а-а! Где клюю-у-уч? — это уже он вселенной задает вопрос, дергаясь как марионетка, подвязанная на веревочки.
Продолжая выворачивать боковые карманы, мутным взглядом смотрит на задыхающегося от душегубки сына. Еще один удар ладошкой, как в сердце молотом. Потом он видит, что ребенок обмяк и закатил глаза, сползая в кресле.
— Ломать надо к х.рам стекло! — крикнул один из мужиков и кинулся к своей машине, чтобы вынуть из багажника монтажку.
— Нашел! — взвизгнул сам себе Никольский, нащупав в заднем кармане брюк брелок.
Его трясло так, что ключ едва не выпал из рук. Нажав на кнопку, кинулся и распахнул двери. В лицо ударило жаром, потом и м.очой… Отстегнув мальчика, вынул из салона. Славик без сознания. Мокрый весь, потный и липкий, хоть выжимай. Голова со слипшимися по бокам волосами запрокинута. Роман пытается удержать ее, фиксируя на сгибе руки. Малыш дышит с хрипами. Маленькое сердечко под его рукой бьется раненой птичкой о ребра.
Кто-то протянул бутылку с водой, с уже отвернутой крышкой. Никольский, бухнувшись на колени прямо на асфальт, умывает красное личико, подносит к полуоткрытым губам горлышко и пытается чуть залить живительной влаги. Большинство воды стекает мимо, капая на обожженный солнцем тротуар и тут же высыхая.
— Скорую вызвали. Скоро приедет, — бабка деловито доложила. — Полей на него еще и на одежду, чтобы охладить…
Роман не видел ничего вокруг, кроме своего мальчика. Кивал на автомате растерянно. Молился, не зная ни одной строчки из писания. Телефон в машине разрывался мелодией, поставленной на единственного абонента — жену. Сашка, как будто чувствовала, что с сыном беда случилась. Ответить он ей не мог. Не сейчас. Даже слов таких нет, чтобы оправдаться… Чуть ребенка не сгубил, кусок г.овна… Но это потом. Главное, чтобы пришел в себя, поправился.
Время утекает, как вода сквозь пальцы. Подъехала машина скорой помощи, перегородив весь проезд.
Славика положили на каталку, надев кислородную маску. Никольский запрыгнул следом, односложно отвечая на вопросы медиков: сколько лет, есть ли аллергия на лекарства.
Он по пути только понял, что оставил телефон в машине, ладно хоть закрыть успел… Как с Александрой объясняться? И чем дольше тянет, тем хуже последствия… Хотя, куда уже ниже падать? Дно пробил своим и.диотизмом, став мальчиком на побегушках у старой ведьмы, которая никого, кроме себя не видит. Жесть просто…
— Что сейчас будет? Мой сын поправиться? — спросил, не отрывая взгляда от безвольно болтающейся при любой кочке славкиной голове.
— Прокапают. Обезвоживание и кислородное голодание. Дня два-три нужно будет провести в больнице, — медсестра подняла усталые глаза от планшетки, на которой заполняла данные ребенка.
Осуждает? Права была бабка у дома. Он оставил малого в опасности. Каким местом думал? Мария Никольская кого хочешь с ума сведет… Он давно живет на пороховой бочке. Ошибаться стал, забывать, заговариваться… Ловил себя на мысли, что тихо сам с собой говорит. Ведь больше не с кем поделиться проблемой и той ж.опой, в которую себя загнал, д.урачина.
— Можно, попросить у вас телефон? Жене позвонить… Свой оставил.
— Да, возьмите, — вынула из кармана и протянула простенький самсунг с поперечной трещиной на стекле.
Вытерев капли пота со лба и тревожно косясь на своего мальчонку, он слушал гудки. Один. Второй. Третий…
— Ало? — в ее голосе тревога.
— Саш, это я…
— Что со Славой, Рома. Не молчи! — она говорила приглушенно, едва сдерживаясь.
— Перегрелся в машине. Едем в больницу… Прости, Саш. Я виноват. Сам себя не прощу, — сглотнул вязкую кислую слюну.
— В какую больницу? — спросила самое важное.
— Мне сказали, в пятую.
Донская просто прервала соединение. Все, что нужно узнала и отрезала. Он прикрыл глаза, откинув голову. Затылком нашел твердь, но не опору. Ее больше не было.
Роман "Солги мне дважды" Автор Ольга Рог