Глава 48
Дмитрий
– Операция была 90 дней назад. У неё ментальный ступор. Двигательная реакция нормальная, – пока Расторгуев докладывает мне о состоянии пациентки, я достаю из кармана телефон и смотрю принятое сообщение.
«Доктор Жильцов, простите, что так поздно ответила, спасибо», – читаю присланное Полиной.
– Что, и всё? – удивляюсь вслух.
– Вы о чём? – спрашивает Расторгуев, думая, что мой вопрос адресован ему. Но попутно суётся поближе к телефону.
Убираю экран от его лица и смотрю недовольно. Ишь, любопытный какой нашёлся! Прочитав это в моём взгляде, ординатор продолжает тараторить:
– С недавнего времени она в апатическом ступоре.
Только мне его бормотание неинтересно. Вернее, становится таким, стоит мне увидеть Полину в коридоре.
– Доктор Озерова! – спешу к ней. – Здравствуйте. Вам не кажется, что это грубо? Как можно такое писать?
– Я вам написала, потому что вы оставили голосовое сообщение. Я сделала что-то не так?
– Не совсем, но звучит неискренне. Как можно быть такой неблагодарной?
Мой наезд эффекта не имеет. Никакого. Полина поправляет волосы, разворачивается и идёт дальше своей дорогой, оставив меня в непонятках.
– Полина Викторовна! – спешу за ней, чтобы всё-таки получить ответ.
– Не похоже, что они ссорятся, – слышу позади, как рассуждает вслух Антон Милосердов.
– Можно подумать, ты его хорошо знаешь. Он способен устроить сцену из ничего, – отвечает ему Расторгуев серьёзным тоном.
– Примерно так? Хр-р-р! – вдруг рычит на него дурашливо рыжий и тут же получает подзатыльник, судя по звуку шлепка.
– Напугал, болван!
– Не бейте по голове, – обиженно ворчит Милосердов.
Наконец мне удаётся догнать Полину. Благо, мы прошли всего ничего и остановились возле лифта.
– Куда идёте? – спрашиваю её.
– В лабораторию доктора Макарова. А вы?
– Я?.. Я тоже туда иду, – отвечаю после пары секунд раздумья. Ох, умеет она смутить!
– Почему вы так резко передумали? Вы же не хотели брать пациентку с лицевым спазмом? Конечно же, я благодарна.
– Она ваша родственница. Надо было сразу сказать, зачем всё усложнять? – спрашиваю Полину.
– Потому что для меня это не так просто.
– У меня тоже были мачехи. И не одна, а целых две. И мне они абсолютно безразличны. Они не смеют меня нервировать.
– Но они же вас никогда не обижали, – парирует Озерова.
Кладу руку на левую сторону груди.
– Снова началось.
– Что?
– Просто… не делайте так больше, пока я не буду готов. Вы бросаете на меня такие взгляды, и я смущаюсь, – признаюсь ей.
– Вы о чем?
– Да так… – произношу и первым захожу в лифт.
– Двери закрываются, – произносит робот.
– Я осмотрю сегодня пациентку, Лидию Петровну Озерова, и назначу ей операцию как можно скорее, – говорю Полине, когда выходим из лифта. Внутри мы ехали молча. Столь близкое её присутствие для меня, да ещё в маленьком пространстве, показалось… неудобным для беседы. Я всю дорогу стоял и тайком вдыхал слабый цветочный аромат, исходящий от девушки.
– Хорошо, – отвечает она.
– И это всё? Если кто-то делает вам добро, нужно отвечать добром. Хорошо, по-вашему, хватит? – зачем-то читаю ей нотацию.
– Мне одинаково безразлична она сама, и поможет ей лечение или нет. Я не смогла преодолеть свою неприязнь и передала пациентку вам. Я ужасный врач. Но тот факт, что она ужасный человек, немного успокаивает. Хотя это не делает меня хорошим врачом. В этом вся сложность. Такого ответа вам достаточно? – говорит Полина.
– Ну, ладно… – соглашаюсь нехотя.
– Уже бегу! – прямо между нами проносится какой-то парень в одежде врача.
Полина резко вытягивает вперёд руку, хватает меня за предплечье и резко кружит в сторону, словно в вальсе. Если бы этого не случилось, тот тип врезался бы в меня и сшиб с ног.
– Что это сейчас было? – спрашиваю её ошеломлённо. – Вы меня оттолкнули? Но это я должен был сделать.
– Димон! – слышу голос дяди, и Полина, кивнув, резко уходит. Да наплевать мне на этого прилипалу! Опять бегу за Озеровой.
– Блин, вот же негодник! – возмущается дядя позади.
Полина скрывается за поворотом, и когда заворачиваю туда, чуть не влепляюсь ей в спину. Приходится резко затормозить, поскольку она и сама встала, как вкопанная. До меня сразу доходит причина: мы замерли в метре от двери кабинета Алексея Петровича. Сам же он стоит и открывает её, набирая код на электронном замке. Увидев Полину, улыбнулся, а когда появился я, стал серьёзным.
– Эй, Дим… – тут же сзади подбегает дядя.
Так и стоим вчетвером. Блин, как же неловко получилось!
Дядя первым приходит в себя. Смотрит на Озерову, улыбается (вот что значит настоящий бабник!) и говорит ласково:
– Здравствуйте. Вы всё прекрасней и прекрасней.
– Заканчивай нести чушь, – Алексей Петрович хватает его за руку и заталкивает в свой кабинет.
– Эй, погоди! – ворчит дядя.
Макаров смотрит на Полину. Она кивает и тоже заходит.
– А я? – спрашиваю растерянно.
– А что ты?
– А меня пригласить?
– Нам нужно кое-что обсудить.
– Вам троим?
– Да, нам троим.
Алексей Петрович заходит и закрывает дверь прямо перед моим носом.
– Чёрт! Теперь они ещё и кучкуются! – произношу раздражённо. – «Нам троим», – пародирую. – Тоже мне!
От неприятных мыслей отвлекает телефонный звонок. Отвечаю и говорю нарочно громко, чтобы слышали те, в кабинете:
– Алло. У меня амбулаторные пациенты. Уже иду. Я очень занят.
Вот теперь могу уйти. Пусть не думают, что припёрся сюда просто так, увязавшись за Полиной.
***
Алексей Петрович
Веня стоит и изучает карту бабушки Полины.
– Ну и что здесь такого? – спрашивает через несколько минут.
– Что ты имеешь в виду? – задаю встречный вопрос. – Никаких проблем не было? Может, данных не хватает?
– Последнее. Здесь лишь процедуры и результат. Очень лаконично и сухо. Лапаротомия, резекция, остановка сердца и смерть. Конец, – отвечает Веня.
– То есть ты говоришь, что этих записей недостаточно, чтобы понять, в чём причина летального исхода? Но ведь есть копия рукописных записей. Разве это ничего не значит?
– Они могли специально написать от руки, чтобы всё выглядело естественно, с целью что-то опустить, – рассуждает коллега.
– Чтобы узнать, что же случилось в операционной, – добавляет Полина.
– Запись анестезиолога. Мы узнаем это из них, верно? – спрашиваю Веню.
Он щёлкает пальцами.
– Точно! Ты их не нашёл?
– Не смог. Это всё, что есть.
– Тогда мы бессильны, – пожимает плечами мой друг.
– Записи анестезиолога могут быть в архиве больницы, – предполагает Полина.
– Их там может не быть. Операция была не здесь, – отвечаю ей.
– Ясно, – говорит девушка и собирается выйти.
– Что ясно? – удивляюсь.
– Значит, запись есть в отделении, где проводили операцию. Я поговорю с работниками архива того отделения, – и Полина устремляется к двери.
Я спешу за ней. Догоняю и говорю:
– Я сам схожу и с ними поговорю.
– Вы и так уже много сделали. Я знаю, что вы очень хотите мне помочь. Но я должна сама в этом разобраться, без посторонней помощи. Это как вести дневник. У вас разве сейчас не приёмные часы?
– Откуда знаешь расписание? Узнавала? – смотрю на неё с хитрой улыбкой.
– Я младший врач, работающий под вашим началом. Конечно, я должна его знать, – так же лукаво отвечает Полина.
– А, сердце заколотилось, – шучу, а собеседница моя вдруг становится серьёзной. Поправляет чёлку и уходит. – Заколотилась, говорю! – кричу ей в след, и девушка неожиданно с шага переходит на бег, заставив меня громко рассмеяться. Какая же она всё-таки милая и смешная!
***
Дмитрий
Веду приём, рядом сидит та женщина с лицевым тиком, мачеха Полины. Рядом её родная дочь.
– Доктор, когда мне сделают операцию? – спрашивает.
– Обычно мои пациентки ждут по полгода, но по просьбе доктора Озеровой я начну в ближайшее время, – отвечаю.
– Доктор, я полностью вылечусь?
– Подождите снаружи, – говорю ей. Не собираюсь миндальничать. Как там Полина о ней сказала? Эта женщина над ней издевалась? Вот-вот.
– Пойдёмте со мной, я объясню вам дальнейшие шаги, – её выводит медсестра.
***
Алексей Петрович
В кабинет почти крадучись, будто по минному полю идёт, входит красивая высокая девушка с отличной спортивной фигурой. Конечно, я сразу же её узнал: передо мной знаменитая Варвара Мохова – самая молодая призёрша в стрельбе из лука на Олимпийских играх.
– Здравствуйте. Присаживайтесь. Вы пришли одна?
– Да. Мои родители волнуются больше меня. Я не хотела подводить их.
– Когда у вас начали дрожать руки?
– С прошлого года. Я заметила, что алкоголь гасит дрожь, поэтому выпивала перед соревнованиями. Но из-за этого у меня появились проблемы, – рассказала Варвара.
– Вы по-прежнему пьёте?
– У меня нет алкогольной зависимости, доктор. Я не из богатой семьи. Я много работала, чтобы добиться того, что имею. Но в результате... – она протягивает правую руку. Вижу, как мелко дрожит вся кисть. – Вы вылечите меня? Я на всё готова, лишь бы рука не тряслась, – с надеждой спрашивает спортсменка.
– Давайте сначала проведём анализы. Тремор может быть следствием многих факторов. Поэтому выяснить причину сложно.
– Тогда не нужно, – разочарованно произносит Варвара. – Даже врачи, которые были уверены, что помогут мне, не сумели. Я не хочу доверяться тому, кто совсем не уверен, – после этих слов она встаёт, собираясь уйти.
– Вы нетерпеливы, – говорю ей. – И скоры на выводы. Думаю, в прошлом до золотой медали на Олимпиаде вы не были такой. Вы можете мне верить, потому что я не уверен. Настоящие специалисты всегда сомневаются в себе. Так они предотвращают ошибки.
В глазах Варвары снова появляется маленький лучик надежды.
***
Антон
– Перед операцией вам нужно сдать несколько анализов. Надо сдать кровь и мочу на анализ. Сделать это нужно в течение месяца до операции, не раньше, – рассказывает ординатор пациентке. Эта дама сразу, едва пришла, стала известна всему отделению. Ещё бы! Мачеха самой Полины Викторовны!
– Мне нужно ждать операцию больше месяца? Доктор Озерова моя дочь.
– Лидия Петровна, – увещевает её Антон, – вы очень нетерпеливы. Я объясняю стандартные процедуры. Вы мама доктора Озеровой, поэтому вы наш VIP-пациент. Вам проведут операцию через два дня. Всё благодаря доктору Жильцову.
– Полина здесь такой ценный сотрудник? – недоверчиво интересуется пациентка.
– Ну конечно же!
– Лучше бы человечнее стала! – вредничает её мачеха. – Она даже не пришла поздороваться со мной! Кошмар! Я её мать, и мне надо быть понимающей. Если я тут всем расскажу, какой она была в юности, то её отсюда мигом уволят.
– Мам! – осаживает её сидящая рядом дочь и смотрит на ординатора. – Когда мы можем сдать анализы?
– Я позабочусь о том, чтобы сегодня.
– А служебная скидка распространяется только на операции? Или на консультацию тоже? – интересуется мачеха Полины.
– На консультации тоже.
– Тогда где моя скидка? – спрашивает она.
– Доктор Озерова должна подписать подтверждение о родстве в отделе кадров.
– Боже, как всё это сложно! В этом мире за все надо платить. Разве она мне поможет? – рассуждает мачеха.
Расторгуев, пока слушает, растянул рот в улыбке. Но как же противна ему эта вредная, наглая и страшно жадная тётка!