Алекс крикнула Жанетте, чтобы она распорядилась послать за врачом и разожгла камин. В это время двое вызванных конюхов подняли пострадавшего и отнесли наверх в гостевую комнату. Пока не было врача, Алекс делала ему компрессы. Жан-Луи подошёл к Шарлотте, обнял её и проводил до диванчика. Усадил и сам сел рядом, утешая и успокаивая. Воцарилось напряжённое затишье.
Через полчаса прибыл доктор. Он внимательно осмотрел больного, выписал какие-то мази и настойки, строго-настрого запретил ему двигаться, когда очнётся, и «через недельку будет, как новенький. Если будут осложнения, вызывайте», - после этих слов он собрал свой чемоданчик, пообещал заходить каждый день проведывать и уехал.
Шарлотта была в негодовании. Она и на порог-то не хотела пускать этого прохвоста Леона, а теперь он будет лежать здесь не меньше недели, и она ещё должна ухаживать за ним, как за родным братом. Это невозможно!
Алекс так не думала. Она была всё-таки рада этому «счастливому» несчастному случаю, благодаря которому Леон несколько дней проведёт здесь рядом с ней. Все «смертельные» обиды казались уже мелкими и незначительными, и сам виконт не выглядел таким уж злодеем. Конечно, Шарлотте от такого поворота событий не очень-то комфортно, но она сама виновата, никто не просил её кидаться вазой в бедного юношу! Какой бы он ни был подлец, можно было просто выслушать его и, в крайнем случае, выставить из дома с помощью прислуги. Такое поведение более достойно для благородной дамы. А теперь он лежит здесь такой тихий и беспомощный и даже не приходит в себя. Сквозь тканевые повязки опять просочилась кровь… Алекс вытирала любимому лицо, и слёзы градом катились у неё по щекам.
Послышались шаги. В комнату вошла Шарлотта. Она проводила Жана-Луи, перед этим немного побеседовав с ним, выразила благодарность за то, что он вступился за её честь перед шейхом и извинилась за сегодняшнее буйство. Без видимых причин для негодования это смотрелось, конечно, странновато. Пришлось как-то объяснять. Вроде поверил… Шевалье был так рад встрече, что не обратил внимания на курьёзность ситуации, наговорил комплиментов своей музе и обещал вернуться на следующий день, чтобы проведать товарища.
Войдя в комнату, графиня посмотрела на скорбную композицию, хотела что-то сказать, но не стала. Она не знала, как вести себя в этой абсурдной ситуации и была чрезвычайно взволнована и растеряна. Алекс опустила голову, готовясь к обороне от упрёков и наставлений, но Шарлотта так ничего и не сказала. Она тихо вышла из комнаты, нашла Жанетту и велела ей следить и ухаживать за больным, чтобы он ни в чём не нуждался. Жанетта утвердительно кивнула, она и так уже на скорую руку готовила целебный отвар по матушкиным рецептам. Врачам и фельдшерам она не очень-то доверяла.
А графиня, понимая, что ничего не может больше сделать, ушла в свою комнату и легла на постель, хотя уснуть всё равно не смогла, так и пролежала всю ночь, не сомкнув глаз, думала. Шарлотта категорически была недовольна сложившимся положением, но идти против течения было невозможно. Тут уж сама судьба, видно, вмешалась. Не выбросишь же раненого на улицу! И даже винить, кроме себя, любимой, некого.
С другой стороны, виконт настолько настырный, что бороться с ним бесполезно. Если он что-то решил, то наверняка рано или поздно добьётся своего. Вот и сейчас. Леон не желал размолвки и продолжал в этом упрямствовать (едва ли не ценой собственной жизни). С грустью в сердце Шарлотта понимала, что это, конечно же, не из-за неё, а из-за невинных глазок м-ль Алекс, её юной подружки. Виконт избрал себе прелестную новую пассию и даже не скрывал этого. Алекс, правда, добросовестно отвергала все знаки его внимания и не отвечала на пристальные взгляды, но Шарлотта сердцем чувствовала, что всё это напускное, и только из уважения и любви к ней, подруге, девочка ещё так стойко держится. Бедняжка не хотела ранить самолюбие той, с кем делила все беды свои и радости, с кем дружила долгие годы и никогда ни в чём не могла её упрекнуть.
Как неудачно всё сложилось, как несправедливо! Теперь между ними в любом случае ляжет чёрная тень, ревность помешает чистой дружбе, и сколько бы ни крепилась Алекс, она не сможет сопротивляться такому сильному притяжению, которое их уже связывает. Даже со стороны заметно, как горят их глаза, как вздрагивают руки, случайно соприкасаясь, и вся страсть, которую они с таким усилием прячут, предательски светится при каждом знаке внимания. Видно, эта встреча в дороге была для них чем-то большим, чем просто дорожное приключение... Что с ними поделаешь? Ругаться и обвинять бесполезно, они не властны в своих чувствах. Придётся скромно отойти в сторонку, ожидая, чем всё это обернётся. Может, переменчивое счастье снова вернётся.
Под утро пошёл дождь, и под его монотонный шелест все мысли Шарлотты спутались, закружились и, наконец-то она уснула. В другой комнате Алекс тоже спала, сидя около раненого. Она долго держала его за руку, зажав его пальцы в своих, как будто передавая ему свои жизненные силы и тепло, а потом постепенно сон сморил её, и голова опустилась на переплетение их пальцев.
Вдруг дождь усилился, и гром раздался из-под небес. Леон вздрогнул и застонал. Сквозь сон ему почудилось, что идёт война, стреляют пушки, а он, раненый, лежит на поле сражения, и солдаты с командирами во главе бегут мимо него и что-то кричат. Он хочет попросить их помочь добраться до госпиталя, но ничего не может произнести. Алекс проснулась и, по-прежнему держа его за руки, тихо позвала по имени.
Наконец-то больной открыл глаза и увидел свою сиделку с выражением огромной радости и облегчения на лице. Он улыбнулся и хотел встать, но не смог даже оторвать голову от подушки. В висках так заломило, что даже звёзды в глазах появились. Тогда Леон сжал руки и почувствовал тепло девичьих пальчиков – нет, это не сон. Она настоящая, живая, говорит что-то, успокаивает. А у Леона стоял такой звон в голове, что он ничего не слышал и не понимал. Тут он снова отключился и проспал до утра.
Когда открыл глаза, в комнате никого не было, кроме рыжей кошки с белыми пятнами, которая чесалась и вылизывалась прямо на постели, с таким невозмутимым и наглым видом, как будто она была здесь одна, и эта комната предоставлена в её личное распоряжение. Леон некоторое время наблюдал, выжидая, что она будет делать, но рыжая бестия даже ухом не повела, по-прежнему не обращая ни на кого внимания. Тогда юноша не выдержал и окликнул её, при этом ещё пошевелил ногой, на которую она привалилась. Кошка снисходительно замурлыкала, давая понять, что заметила знаки внимания, но головы не повернула, продолжая увлечённо приводить себя в порядок. Леон улыбнулся её самоуверенности. Плутовка определённо ему нравилась.
Через несколько минут зашла м-ль Бельмонти. В руках у неё были кувшин воды и полотенце.
- Вы уже проснулись? Как же это я пропустила?
- Ничего. Сначала я подумал, что ты меня бросила и оставила здесь умирать, но теперь я буду жить, если, конечно, Шарлотта не вздумает добить меня.
- Нет, она раскаивается, что погорячилась. Но вы всё равно постарайтесь сдерживаться и не выводить её из равновесия, она и так очень переживает.
- Из-за того, что разбила мне голову?
- Нет, из-за того, что вы вселились в её дом, пусть и ненамеренно. Но пока вы больны, можете оставаться здесь.
- А ты?
- А что я?
- Ты рада меня видеть?
Девушка засмущалась и отвернулась, делая вид, что поправляет постель и балдахин.
- Я рада видеть вас живым и в добром здравии. Но не это важно. Вам нельзя вставать неделю после травмы. Лежите, набирайтесь сил. Сейчас пришлю вам горничную, она поможет умыться. Если будут пожелания, можете передавать через неё.
Пока виконт не успел ничего ответить, Алекс быстро выскочила из комнаты и в дальнейшем поддерживала общение только через Жанетту. Днём зашёл доктор проведать раненого, нашёл его состояние вполне удовлетворительным и выписал новые рекомендации. Попутно проявил интерес к баночкам с незнакомыми бальзамами и эликсирами, и в разговоре с юной знахаркой заинтересовался её методами лечения. После бурных дебатов «коллеги» пришли к совместному консенсусу и, наверное, благодаря этому двойному методу, а может, цветущему здоровью молодого организма, пациент выздоровел у них ускоренными темпами за три дня.
Жан-Луи на время лечения перебрался к ним жить, и вечерами они довольно весело проводили время за играми и музицированием. Смеялись над тем, кому следующему понадобится доктор – слишком уж часто стали они попадать в переделки. Лёд враждебности и ссор постепенно растаял без следа, забылись прежние обиды. Как и раньше, они стали дружны и через неделю снова начали выезжать в свет вместе.
Дни шли за днями. Обеды, ужины, прогулки, балы – везде они были вместе, компания из четырёх друзей. Александра невольно попала в центр внимания благодаря тому, что Леон, нетерпеливый и страстный, возможно даже влюблённый, настойчиво добивался её внимания. Он чувствовал, знал, что Алекс его любит и хотел реального, физического подтверждения этому, вознаграждения за его мучения, но Алекс не торопилась сдаваться. Что-то ей подсказывало, что не стоит с этим спешить. Виконт де Шантоне не казался ей достаточно надёжным и серьёзным. Она даже подумывала, не пора ли дать обратный ход и покончить с этим легкомысленным, пусть и страстным, завораживающим, но ничем не подкреплённым романом и постараться подыскать себе подходящую партию среди других, более солидных претендентов, способных заботиться о супруге и детях, а не скакать по юбкам до бесконечности.
Взвешивание доводов «за» и «против» доводило Алекс до отчаяния. Чем больше она любила Леона, тем больше боялась этого. Разум и чувства разрывали между собой её душу. Сердце её, любящее и верящее и откуда-то точно всё знающее, отказывалось верить в то, что все о Леоне говорили. «Виконт де Шантоне – известный ловелас, подлец и обманщик. Он меняет женщин, как перчатки, и относится к ним, как к надоевшим куклам. После того, как он соблазнит девушку, он сразу её бросает, бегает от неё, как от зачумлённой, и делает вид, что они вообще незнакомы. Приличные девушки должны избегать его за тридевять земель и даже не смотреть в его сторону. И не такой уж он красивый, так себе, а иногда так просто жалкий».
Алекс защищала его, билась, как за себя, оправдывая и заранее всё прощая, но при этом по-прежнему держала своего распрекрасного Леона на расстоянии, не подпуская ни на шаг, хотя и не отпуская тоже. Она уже не знала, на что решиться. Здравый смысл не позволял ей назвать такого шалопая женихом, но и прогнать его было выше её сил.
Шарлотта, конечно, подсказывала ей разумный выбор, который в своё время не сделала сама, советовала выбросить его из головы и даже занялась подбором приличных кандидатов в женихи для подруги. Причём она делала это от чистого сердца, а не из ревности. По своему опыту она знала, как это больно и досадно, и боялась, что Алекс не выдержит такого разочарования, когда Леон её бросит, как бросал всех своих подружек. Он никого ещё близко не подпускал в свою жизнь. Больше всего на свете ценил свободу, и это знали все, потому что он сам не уставал твердить это на каждом шагу. А Алекс – нежное создание, ей трудно будет это пережить. К тому же, она незамужем, ей нужно беречь репутацию и побыстрей устраивать выгодную партию, пока ещё юный возраст позволяет быть востребованной на рынке невест.
Шарлотта переживала за подругу и вздыхала, жалея себя. Леон, несмотря ни на что, завораживал её, но он и не смотрел в её сторону, лишь иногда случайно его взгляд касался бывшей подруги, но тут же Леон отводил его, виновато улыбаясь. Шарлотта сильно разозлилась на него, но решила не подавать вида. Её расстраивало скорее не то, что он бросил её (ещё раз!), а то, что это случилось так быстро. Ещё несколько дней назад они души друг в друге не чаяли, любовь разгоралась, как пожар в степи, и тут вдруг появляется другая девушка, и как будто ничего и не было. Приснилось, наверное! Какой же он всё-таки ветреный, этот Леон, такого любить одно мучение. Пустозвон несчастный!
В общем, ситуация накалялась. И на этом общем фоне как-то незаметен стал Жан-Луи, которого волновали не меньшие страсти, чем его друга. Только мольбы его были направлены не к Алекс, а к Шарлотте, его несбыточной мечте. Но Шарлотта не отвечала на горячие призывы, она по-прежнему не сводила глаз с Леона. Впрочем, она всегда была рада и Жану-Луи, но только как другу, не претендующему на большее. Жан-Луи был в негодовании – он не понимал, чем он хуже Леона, и не знал, что бы ещё придумать, чтобы понравиться своей взбалмошной избраннице. Положение его осложнялось ещё и тем, что в присутствии Шарлотты наш храбрец становился вдруг робким и застенчивым и не мог никоим образом выказать свои пламенные чувства. Язык его как будто отнимался, и только в глазах можно было прочитать всю любовь его и нежность. Но графиня не хотела ничего читать, она держалась рядом, но смотрела в другую сторону, туда, где резвились и любезничали Леон и м-ль Алекс.
Таков был этот запутанный любовный четырёхугольник, в котором завязались и переплелись столь разные интересы.
Продолжение здесь:
Начало здесь: