Бородин возвращался с тремя рожками. Он выбрал шоколадное, ванильное и клубничное. По одному вкусу на каждого. Солнце приятно ласкало лицо и тело под рубашкой с коротким рукавом, и на душе было как-то сладостно и томно. Издалека он заметил группу ребят на том месте, где оставил свою семью, и улыбка мгновенно сошла с лица. Что-то было не так.
Несколько спин закрывали обзор, но он вдруг осознал, что сейчас там происходит нечто ужасное. Он бросился бежать, роняя на ходу мягкие сладкие шарики, которые, шлёпаясь на брусчатку, расползаясь разноцветными пятнами.
Начало истории
Предыдущая глава
Николай подоспел вовремя. Двух парней он дёрнул, опрокидывая назад, и подскочил к тому, что держал Ваньку.
- Ээээ, мужик, спокойней, - тот попытался закрыться руками, но тут же получил мощный удар в челюсть, дёргая за собой мальчишку и падая на спину.
Бородин уверенным движением нажал на точки на запястье, размыкая цепкие ладони обидчика, и высвободил мальчишку.
- Отпусти девушку, - приказал второму, который всё ещё удерживал Веру.
- Дядя Стёпа, валил бы ты. Тут женщину уму-разуму учат. Видишь, кого нагуляла? – кивнул в сторону Ваньки, который шмыгал носом и стал в стойке, готовый бороться за Веру до конца.
- Это мой сын, - сжал зубы Бородин. – Какие-то проблемы?
Парень недоверчиво посмотрел на Бородина, пытаясь понять: шутит тот или нет, и брезгливо сморщился.
- Донашиваешь за другими чужую девку?
Больше Бородин ждать не стал. Он мягко оттолкнул от себя ребёнка и умелыми движениями уложил того, кто только что оскорбил и Веру, и Ваньку, и его самого.
Вера отскочила, прижимая к себе мальчишку, которого трясло от злости и обиды, смотря на Николая, остервенело мутузившего желтозубого. Она видела, как на его кулаке отпечаталась кровь, и бросилась к мужу, пытаясь оттащить.
- Нет, Коля, пожалуйста, не надо.
Её колотило от страха и того, что она видела его таким впервые в жизни. Пусть и недолго они были вместе, но сейчас перед ней предстал другой Бородин. Она его понимала, она была на его стороне. Она считала, что зло должно быть наказано, да-да, но то, что происходило сейчас, переходило все границы морали.
- Менты, - крикнул кто-то, и мгновенно те, что пришли с желтозубым, испарились, оставляя лишь предводителя на брусчатке и Бородина, который никак не мог успокоиться.
Его дёрнули. Нагло и дерзко. Оторвали от окровавленного лица парня, тут же вызывая скорую по рации и прощупывая его пульс.
Вера тихо плакала, прижимая к себе Ваньку, и думала о том, что их тихая и беззаботная жизнь закончилась.
Желтозубого звали Макар. Имя редкое, как и человек, которого Вера запомнит на всю жизнь, потому что пока его осматривали медики, осторожно укладывая на носилки и торопясь оказать первую помощь, Николая скручивала доблестная полиция, упаковывая в светло-серый УАЗик.
Она могла бы отстаивать мужа, кричать, что на неё напали первой, но превышение самообороны говорило само за себя. Удары были точными и сильными, и теперь предстояло молиться, чтобы нападавший выжил.
Ванька рвался к Бородину, еле удерживаемый Верой. А она хватала его за футболку, пытаясь утихомирить, пока всё не закончилось. Он ревел, а Вера уводила его всё дальше от того места, не заметив, как наступила в шоколадное пятно, которое уже успели вылизать бродячие собаки.
Оказавшись дома, она, наконец, достала телефон, принимаясь искать друзей Бородина, потому что в её окружении не было высокопоставленных, способных повлиять хоть на что-то. После нескольких звонков, когда она, собрав в кулак нервозность и сосредоточившись на деле рассказывала о случившемся во всех подробностях, не давая себе перейти на истерику, написала в родительский чат с просьбой откликнуться тех, кто хоть как-то может помочь. Сразу посыпались вопросы и комментарии, люди разделились на тех, кто сопереживал и кто считал, что следовало вовремя остановиться. Только последние деликатно помалкивали, обсуждая это с домочадцами, подругами и родственниками.
Это был первый день, когда квартира не дождалась хозяина.
Ванька молчал. Но по его расстроенному лицу Вера понимала, что мальчишка винит себя. Он слишком хорошо понимал, что случилось. Он знал: не будь его рядом, дядя Коля никогда бы не ударил того отвратительного дядьку. Это он их подвёл. Именно из-за Ваньки теперь Бородин в тюрьме. И, если верить разговорам Веры, которые он подслушивал, когда она, закрывшись на кухне, говорила с бесконечным числом знакомых, может остаться там не на один год, потому что состояние желтозубого крайне тяжёлое.
Он забрался в шкаф, умащиваясь на ботинках, которые были куплены ему к школе, и прикрыл дверцу. Темнота почти полностью поглотила его, если бы не узкая полоска света, напоминающая о том, что есть и другой мир.
Сколько он там сидел, Ванька сказать не мог. Только находиться в комнате, где всё отвлекало от горя, тоже. Взять хотя бы игрушки, вызывающие улыбку, когда ему предстояло грустить. Или телевизор в общей комнате, который разрешали смотреть, сколько захочется. Или краски и фломастеры, смотрящие разноцветными носами из банки. Всё это лишь отвлекало его от скорби, в которой он был зачинщиком.
- Вань, - Вера прошла в комнату, поправляя выбившуюся прядь. Она теперь мать, и не стоило забывать о том, что у неё есть ребёнок, о котором следует позаботиться. – Ты тут?
Девушка заглянула под кровать и выбежала из комнаты, испуганная тем, что он мог уйти. Ванька слышал, как она зовёт его, и голос с каждой минутой всё испуганней, и, наконец, вышел.
- Он вернётся, слышишь? – она осторожно опустилась перед ним на колени, а Ванька увёл глаза. Ему было стыдно, неимоверно стыдно за то, что он не такой, как все. Что у него некрасивые узкие глаза, эти невыносимо припухлые щёки, чёрные волосы и курносый нос. Он хотел был похожим на Николая, потому что он другой, потому что сильный, потому что ему плохих слов не говорят.
- Ты не виноват, - уверяла Вера, понимая, что с мальчишкой творится что-то. – Это не ты, а те люди: плохие, озлобленные. Потому что их так воспитали, понимаешь? От таких надо держаться подальше, но сейчас уже есть, что есть. Идём я тебя накормлю, - она мягко подтолкнула его к выходу и усадила за стол, на котором стояла тарелка с ужином, а сама села напротив, и глубокая складка залегла на её лбу.
Борис хотел приехать, но Вера попросила повременить. Он порой навещал Ваньку, вот и теперь подошло время перед отъездом на север. Говорил, что придумает что-то. Бородин для него друг настоящий, а потом позвонила Настя, принимаясь ругаться на чём свет стоит.
Вера знала, откуда ноги растут. С некоторых пор Зинаида «носила» новости, которые ненароком слышала от мужа, в соседский дом. Не то, чтобы постоянно, но до ушей Насти доходили некоторые истории жизни брата. Она всё ещё держала оборону, не разрешая ни мужу, ни детям общаться с ним. Наказывала его за то, что так поступил, хотя однажды сама пошла против родительской воли, уезжая за мужем в деревню после института.
- Настя, успокойся, - увещевала её Вера. – Всё образумится.
- Вон до чего вы Кольку нашего довели, - не унималась та, хотя ещё совсем недавно считала, что подруга – лучшая партия для её брата. – Теперь он где? Правильно. В тюрьме! Как людям в глаза смотреть?! И что сделал-то, говори?
- Не хочу я разговаривать в подобном тоне, как успокоишься – набери.
- Вон ты как заговорила? А ещё лучшей подругой в институте была. Грош цена твоей дружбе! И всё из-за приблудыша, да?
- Настя, успокойся, Ваня просто ребёнок. Ты послушай себя. Сколько ненависти и желчи в твоих словах.
- Дура ты, Верка. Ухватила брата моего. Думала, что уму-разуму научишь, а ты такая же сердобольная. Думаешь, вырастет – спасибо вам скажет? Да они неблагодарные все.
- Да кто они?
- Нехристи! Виноват он, что не говори. Хоть и молчишь, а чую – из-за гадёныша брата забрали.
Вера просто нажала отбой и расплакалась.
Тяжело быть сильной, когда такое. Когда норовят в любой момент укусить, пнуть, плюнуть в лицо. Когда друзья становятся врагами, когда отворачиваются самые близкие.
В семье она была последышем. А осталась единственной. Брата десять лет назад болезнь к рукам прибрала, и постаревшие родители сильно подкачали. А теперь и вовсе добрались до возраста, когда любые переживания должны были сводиться к минимуму. Они были чуткими и понимающими, но Вера звонить им не решилась. Не хватало ещё разбередить известиями и их.
Ванька всё слышал. Он не глухой, да и если стоять у двери, задерживая дыхание, слышно каждое слово. Вера просто очень хорошая, чтобы сказать ему, что он здесь лишний. Но он знает, что следует делать.
Ванька добрался до комнаты, доставая новенький рюкзак, с которым намеревался идти в первый класс, и собрал себе кое-что из вещей. Если он уйдёт, так будет лучше всем. И дядю Колю выпустят, и Вера не будет плакать. А потому, когда она обессиленная легла спать, Ванька скользнул на кухню, решая взять на дорогу хлеба и колбасы, и вышел в июльскую ночь.
Продолжение здесь