- Мама смотри, обезьяна! – пятилетний Макар указывал пальцем на макаку, сидящую в клетке. Вокруг сгрудились дети и взрослые, потешаясь над животным. Они смеялись, кричали и выдавали звуки обезьян, вытянув губы трубочкой, потешая сами себя, пока животное смотрело куда-то вдаль, на машины, спешащие по делам.
Три года назад Нату, как прозвали ее в зоопарке, привезли сюда и оставили одну в небольшой клетке, которая станет ее тюрьмой на всю оставшуюся жизнь. И каждый день похож на предыдущий и на последующий. Сменяются люди, и поначалу Ната пугалась, забивалась в угол, когда ее клетку, которую можно обступить со всех сторон, облепляли какие-то странные животные, общающиеся друг с другом на своем языке. Она пряталась от них в небольшой будке, сколоченной для нее, и сидела, смотря оттуда испуганно. Юркие глаза перебегали с одного на другого, не зная, чего еще ожидать. Иногда ей кидали угощение, и она быстро выбегала, хватала лакомство и спешила назад. Маленьким испуганным комком она сжималась, ожидая, когда, наконец, они отойдут, но место одних всегда занимали другие.
Не зная, чем себя занять, она ходила взад и вперед, меряя клетку шагами, которых от края до края можно было насчитать от силы семь. Толстые прутья не позволяли идти дальше, и Ната не понимала, отчего она должна сидеть здесь, а не прыгать по деревьям и играть с другими обезьянами. Когда-то она была свободна и боролась за выживание, ища себе пищу и спасаясь от хищников, но сейчас все изменилось. Ей больше не надо думать, где найти еду, не надо озираться в поисках врага. Ната осознала, что не только она не может выбраться из клетки, но и все эти люди, сменяющиеся день ото дня, не могут войти к ней. Лишь только те, кто кормит и убирает клетку.
Когда народ рассеивался и зоопарк закрывался, она выбиралась и трогала прутья, не понимая, почему нельзя уйти дальше. Раньше она не знала, что такое тюрьма, а теперь, не сделав ничего дурного, она вынуждена сидеть в ней, пока не наступит ее последний час. И кто знает, сколько отмерено, и что лучше: уйти молодой или коротать одинаковые дни в небольшом кубе.
Но со временем она научилась не замечать толпу. Ната прилипала мордой к прутьям, удерживаясь всеми четырьмя лапами, и была только физически здесь. Смотрела сквозь лица, и ее глаза – глаза животного, в этот момент были куда умнее человеческих. Там, где ее дом, остались те, кого она любит, хотя этого с уверенностью и нельзя утверждать, ведь она никогда не узнает, что произошло с остальными. И пусть они погибнут, но будут в тот момент свободными.
Чего стоит одна искалеченная жизнь? Цена билета в зоопарк складывается из сотни таких. Мы приходим сюда с улыбкой на лице, глазеем на животных в клетках, умиляемся, удивляемся, поражаемся, смеемся и уходим домой с кучей эмоций и фотографий. И пока мы смотрим телевизор, они меряют шагами клетку, гуляем – они меряют клетку шагами, обедаем со своей семьей – они меряют клетку шагами. Они станут свободными, но лишь тогда, когда последний вдох вырвется из груди, а пока – Добро пожаловать в зоопарк.